Хранитель времени
Шрифт:
– Но тут есть одна фишка, – парень пока рассказывал, прекратил паниковать и стал рассуждать вполне себе по-мужски. – Чтоб переход состоялся, нужно оказаться в состоянии не тут. Есть специальные методики, им на курсах обучают, но это очень долго и дорого.
– И ты на них учишься? – моя проницательность не вызвала восторга.
– Нет. Я не настолько богат. Но любой человек может случайно задуматься, нет – не задуматься, а именно не думая впасть в состояние не тут.
– Впасть в прострацию, – уточнила я для себя.
По-честному, с самого начала этой истории я должна была сходить с ума от удивления.
– Это очень опасное дело – быть в состоянии не тут, когда находишься среди людей. Знаешь, сколько подлецов специально бродят по городу, выискивая простаков? Найдут, подловят и все – ты уже не тот, кем был раньше. Хорошо если в кармане записка с указаниями, с адресом, с ключами, а бывает – просто сопрет тело и все – ты никто. Но это наказуемо.
– Ну уж не никто, а кто-то. Можно ведь и в милицию пойти. Там определят твою подноготную.
– В милицию? – непонимающе переспросил он.
– В полицию.
– А, в инквизицию. Как же! Ты придешь туда, а выяснится, что теперь ты убийца и тебя давно мечтают посадить в тюрьму.
– Значит – это преступление, ну – меняться без разрешения.
– Ведьмы так не считают, – нервным шепотом объяснил он, Говорят, есть подпольная группа сопротивления…
И тут, как только я начала увлекаться новыми возможностями, зазвучала музыка. Знакомый мотивчик собачьего вальса.
– Пошли, кажется, я знаю, что нам нужно делать.
– Я тоже. Тебе нужно постараться впасть в состояние не тут…, – начал он.
– Держи карман шире! Пошли уже, тут есть тот, кто нам поможет без всяких нетутов.
В парадной Вовы все выглядело без заметных изменений. И даже ключ мягко нырнул в скважину.
– Эй, Голос, ты где? – я шла по знакомой квартире к заветной двери, а вслед за мной скукоженно плелось мое подобие, растерянное и понурое.
Музыка играла все громче. Неестественно заполняя уши и проникая в мозг. В глазах потемнело и я провалилась в темноту.
Глаза открывать не хотелось, но придется. Открыла. Темно. Вообще ничего не видно. Только Голос слышно.
– Извини. Случайно получилось. Я не хотел тебя паралелить. Ты не должна была туда скользнуть.
– А что – миров много?
– Много? Да не то слово. И вдоль и поперек. Место такое. Сама должна понимать.
– А я теперь снова я?
– Косноязычие – твой конек. И ты на нем постоянно скачешь, черт знает куда.
– Ты же понял!
– Понял. Все вернулось на прежние места. И не ругайся, я же извинился.
Мне вдруг стало обидно. Неплохой был мир, почти как наш, и парень вполне себе ничего попался. Только чесаться до сих пор хочется. И пописать не удалось. А жаль.
Еще больше жаль, что не получилось узнать про колдунов. Питер, у которого вместо правительства колдуны – это не может быть неинтересным. Да и насчет ведьм тоже узнать бы хотелось. Единственно, что меня смущало – так это отсутствие квартиры, в которой я могла бы жить.
– Ну что ты трагедию устраиваешь? Все же хорошо закончилось.
Голос прозвучал с интонацией – «все хорошо закончилось для меня, а на тебя плевать я хотел».
– Мог бы и объяснить толком, что за хрень случилась, –
Снова врет. Явно не случайно меня перебросил неведомо куда.
– Да так, – неопределенно ответил этот темнила.
Точно, что-то замышляет.
– Надоел ты мне. Ты мне так надоел, что дальше некуда. Знаешь, что я сейчас сделаю? Уйду домой. И ты хоть тут уиграйся на рояле – не приду больше. Ты над Вовой издевайся. Из него получится офигенный подопытный кролик. Вот с такими яйцами.
Пошарила руками – нашла пол. Поднявшись, чуть не упала, но вовремя ухватилась за первое попавшееся. То есть за голову Ленина, снова пошатнулась, но на этот раз уже вместе с великим вождем. И мы совместно рухнули. Он – на пол, а я – в темноту.
Голос испуганно ойкнул.
– Минуточку, ошибка вышла. Вот, сейчас все станет как надо! – Голос нервно дрожал.
За столом, накрытым белой скатертью, скорее всего, льняной – даже складки от хранения остались, сидели два препротивных дуста и делили мою душу. Которая лежала на фаянсовом блюде с синими цветочками. Довольно большом. Перед каждым дустом была тарелка, а в руках – вилка и острый нож. Они ими пытались ткнуть душу, чтоб отхватить себе кусок побольше. Душа выглядела настороженной и уворачивалась как могла.
– Эй, вы что творите, а? – спросила я.
– Не твое дело.
Слева от меня сидел дуст, похожий на нашего учителя по ОБЖ, довольно пожилой вояка, седой и лысоватый. Тот, что справа смахивал на Диму Ришко, когда тот был с длинными волосами. Дима – скрипач в Короле и Шуте. Его в лицо многие знают. Весьма колоритная личность.
Я подошла поближе. Мне очень хотелось понять, на что же похоже моя душа. По-честному, она больше всего на тесто смахивала. Такое полупрозрачное тесто, как гель, которым я волосы укладываю. И в данный момент ее настороженность сменилась откровенной паникой. Потому что дусты начали более решительную атаку и тыкали в нее вилками со страшной скоростью. Но душа выскальзывала как маринованный гриб, мечась по блюду. Если бы дусты действовали сообща – дело бы закончилось усечением души. Минуту я наблюдала, как мелькают вилки, клацая по фаянсу. Потом дусты поняли, что душа вымоталась и устала. Они достали из карманов коробочки со специями, с виду перец и карри – и щедро посыпали мою душу этим дерьмом.
Душа так испугалась, что ее страх передался и мне. Недолго думая я сцапала ее обеими руками и прижала к груди. Как несчастного студенистого котенка. Довольно неприятного на ощупь.
– Гады вы оба. Она моя. И нефиг ее мучить. Мне теперь ее не отмыть будет.
А отмывать пришлось. В соседней комнате, куда я выскочила с душой в руках, была белая керамическая раковина, латунный кран выдавал только холодную воду. И там даже мыло было, хозяйственное, пользованное, с неприятным резким запахом. Намывая скользкую от воды душу, я озиралась по сторонам – чем бы ее просушить? Но, ни полотенца, ни салфеток не оказалось. Пришлось решиться на просушку. Благо прищепки на веревке были. Три штуки. Обычные такие, пластмассовые, зеленые. Вот я и повесила душу, которая теперь сверкала как мыльный пузырь, всеми цветами радуги. Капли воды шлепались на пол, изредка попадая мне на ноги.