Хранитель времени
Шрифт:
У меня своего плана не было, поэтому я сразу согласилась.
На следующее утро очередь дошла до Вовиной квартиры. Гриша ловко взломал деревянную дверь. Я первой кинулась осматривать территорию.
– Гриша, а разве тут не Вова жил?
– Какой Вова? Тут жил наш дворник. Татарин.
Дверь в логово Голоса была. Но когда мы ее сорвали с петель – за ней оказалась старая кирпичная кладка. Прочная. Не сломать.
– Да что вы так убиваетесь?
– Это был наш выход в нормальный мир, – судя по Гришиному лицу, он решил, что у меня снова приступ шизофрении.
В траншею
– У зимы брюхо огромное, – приговаривал он, толкая тележку.
Я даже подумала, как бы он не надумал через пару лет прямо над траншеей грядку сделать.
На уличном лотке мухи копошились во фруктах. Яблоки еще выглядели как положено, а бананы почернели, да и остальное было почти не распознать.
– Вот откуда они берутся? Только отвернись – уже расплодились, – удивился Гриша.
Безо всякой брезгливости выбрал красное яблоко, вытер его об штаны, но кусать передумал. Наверное, первый порыв прошел и теперь он жалел, что испачкал брюки и чуть не поселил у себя в животе дизентерию.
– Потом съем. Дома, – сказал он, запихивая яблоко в карман.
– Гриша, надо проверить, нет ли топлива на речных трамвайчиках, – вспомнила я, – Мне генератор нужен. Для аккумулятора. Иначе фотик сдохнет. И ноут мне тоже нужен. Чтоб фотки смотреть. И дневник вести.
Теперь он точно решил, что я сбрендила. Ну и пусть. Пускай думает все что хочет. Главное что? А главное вот оно – убрать трупы, посадить огород, подготовиться к зиме, попробовать сделать из двора крепость.
– Надо будет развесить повсюду листовки-предупреждения. Типа это наша территория.
– Хорошая мысль. Но еще правильнее сделать сигнализацию. И научиться стрелять. Но это – потом.
– Гриша, вы – самый лучший! – от переизбытка чувств я кинулась его обнимать и звонко чмокнула в щеку.
Сколько перемен от одного случайного поцелуя.
– Вот блин, как не вовремя.
Голос высказался. Но ясности мне его слова не прибавили.
– Не думал, что ты вообще на это решишься.
Это все, что я услышала, перед тем, как провалилась во тьму.
Глава 28. Мышка, Асмодей и сцуко в ботах
Велик стаскивать по лестнице было привычно, но грустно. Меня никто не ждал на улице. И вообще я устала. Устала от непонимания происходящего. От вспышки света, после которой я снова оказалась не там, где была пару секунд назад.
– Я тебя ненавижу, Голос! – проорала я в сторону Вовиных окон.
По-честному, я была на все сто процентов уверена, что это снова тот мир, в котором я была только что. А еще я была уверена, что поцеловав
Голос наврал во всем. Прыгать для возвращения бессмысленно.
А вот случайный поцелуй сработал.
Но Голос успел отреагировать и пнуть меня на прежнее место.
Вывод? Выводы делать рано. Но Голос, кто бы они был, сейчас разгуливает в моем симпатичном теле. Без меня.
В нашем дворе почти не воняло. Гриши не было видно – словно он тут и не жил. Но ведь мы вдвоем приволокли вот эту бочку. И захоронили покойников. Не могла же я сойти с ума и все это проделать в одиночку? Не могла, тем более что мне бочка без надобности. Гриша вообще предлагал убрать крышку канализационного люка и возвести над дырой туалет. Наверное, он именно этим сейчас и занят. Даже интересно, из чего он станет его строить?
И тут меня начало бесить мое отношение к происходящему. Гриша показал себя героем. Ведь быть рохлей, а потом не сдаться – это тоже героизм. Он созидает. Он строит свой мир. Под себя. Как умеет. А что я? Я только способствую и наблюдаю. Внутренне надеясь, что все как-то обойдется и мне не придется оставаться в этом кошмаре навсегда. Трясясь от страха, что придется. И почему мне всегда отведена роль смотрящего? Того, кто тихонько надеется на счастье, но не борется за него обеими руками. Ведь я даже за любовь не смогла бороться. Я ее просто почувствовала и приняла.
– А потом потеряла.
В общем, мысли привели меня к той черте, за которой начинается бунт. Против себя.
А потом мне вспомнилась Черная графиня. Устойчивая как монумент. Она была собой и меняться не собиралась. Разве что немного загореть. А я чем хуже? Буду собой. Какая есть. И ни капли не хуже. Это тоже чего-то да стоит.
На канале Грибоедова покойников почти не было. Можно сказать – чистая зона. Вспомнились речные трамвайчики. Я посмотрела на воду. Легкий ветерок играл на ней яркими бликами. Вместо трамвайчиков в воде колыхались раздувшиеся трупы. Похоже, мечта уплыть куда подальше, начинает становиться популярной. Я бы тоже уплыла. Но не в таком виде и на кораблике. Лучше – на катере, чтоб была каюта побольше. Как в кино. Но я совершенно не умею им управлять.
– Ничего ты не умеешь. Бестолковое непригодное для выживания существо.
Дожили, сама с собой говорить начинаю и мне это даже нравится.
– Что же я должна вытворить, чтоб вернуться? Плюнуть себе в глаз? Откусить палец? Сплясать чечетку? На что у него фантазии хватило? В прошлый раз был поцелуй. На этот раз он подстраховался и выдумал что-то более несуразное.
Случайно нашла несомненный плюс в своем положении – не зима. Зимой все было бы в миллион раз хуже.
Остановилась, еще раз посмотрела на воду в канале, нет, этой водички мне не пить. У моста спинами кверху на мелких волнах покачивались экскурсия разноцветных туристов. Пересекла Невский. С этой стороны моста все выглядело не лучше. Одинокий прогулочный катер напоминал лавку мясника. Чайка сидела на фуражке капитана и орала на город. На воде подпрыгивали яркие воздушные шарики, потерянные навсегда.