Хранитель ядов
Шрифт:
«Доверие – хрупкая вещь, понимаешь, Эксель? Хватит ли у тебя силенок заслужить его? У нас будет договор. Если кто-то из нас задаст вопрос, другой не солжет. Никогда. Сумеешь продержаться? Или слабовата для моего доверия?..»
– Доверие – хрупкая вещь. – Я потянула воротник сильнее, заставляя отца приподняться над сиденьем. – Не нарушай правила, которые же сам и установил.
– Сильная хватка, – просипел он, накрывая потной ладонью мою руку. – Чему же учили тебя селяне все эти годы?
– Оценивать жизнь с иной позиции.
Мне показалось
Без предупреждения я отпустила пропитанный насквозь потом воротник рубашки. Как и отец когда-то, не дожидаясь, пока его маленькая дочь прекратит заходиться в кашле, задавал вопросы, ожидая правдивые ответы, так и я, наклонившись к нему и не обращая внимания на красноту его щек и повлажневшие от кашля глаза, спросила:
– Сумеешь продержаться, а, отец? Или слабоват для моего доверия? Начнем заново. Куда мы направляемся? Почему Эстера нет с нами?
– Ты не понимаешь. – Держась за горло, отец выпрямился и вздернул подбородок. – Все на благо семьи.
– Солги и договор о доверии будет расторгнут.
Вряд ли кто-то когда-либо видел Роберта Сильва в таком состоянии. Что за выражение завладело его лицом? Неуверенность?
Мое изумление было столь велико, что Невозмутимость Мертвеца вмиг вернулась на покой. Человек передо мной не был похож на того, кого я знала всю свою жизнь – уверенного господина, всегда держащего все под контролем. Что-то разбило оболочку, явив миру вязкое неприглядное нутро.
– Эстер там, где ему положено быть, – тихо проговорил отец.
– К сожалению, не вижу его здесь. Рядом с нами.
– Знаешь, Эксель, раньше твои волосы были как у матери…
– ОТЕЦ! Где, черт возьми, Эстер?!
Его губы задрожали. Он согнулся, словно собираясь распрощаться с не успевшим перевариться обедом, и обхватил голову руками.
До меня донеслось неясное бормотание:
– Я просто соблюдаю договор. Это в моем характере – соблюдать договор. Любой. Но тогда я обязан соблюсти и наш с дочерью договор. Дочь задала мне вопрос… Должен ответить на него правдиво…
О Первосоздатели, неужто он и правда тронулся умом?
Не собираясь больше бездействовать, я повернулась спиной к отцу, желая поскорее выбраться из повозки. Его слова – уже более четкие и осмысленные – поймали меня на полпути.
– Изначально я не был богачом. Как и твоя мать, я принадлежал к низшему слою этого мира – беднякам, день ото дня борющимся за выживание.
Отца больше не трясло. Спокойствие охватило его, восстанавливая обычное состояние. Он вольготно расположился на сиденье, выпрямил спину, в его взгляд вновь вернулась прежняя суровость. Он взял себя в руки и отбросил то, что смогло ослабить его – хоть и ненадолго. И я просто умирала от желания узнать, что же сумел побороть в себе этот единственный столь ярко сияющий для меня человек.
– Юный и бедный, проще говоря, обреченный с рождения. В мою юность во всей Утопии лишь наше Королевство Скорпиона предлагало для таких, как я, зверски заманчивую перспективу: шахты Крепости Изобретателя. Ни в то далекое время, ни даже сейчас никто из тех, кто проработал в шахтах, не сможет сказать, кто такой на самом деле этот Изобретатель. Но кому какое дело? Десять лет, состоящих из непрекращающейся добычи лилового порошка, цель использования которого известна одним только Первосоздателям, – вот славная судьба для любого бедняка Королевства Скорпиона. Ведь иное будущее сулило одну лишь смерть. А затем великий правитель удостаивал выдержавших сей тяжкий труд честью получить великие дары…
– Мне известна история твоего успеха. Не нужно пересказывать. Бесполезная трата времени. Я хочу знать, где…
– Тебе необходимо это услышать!!
Холодок пробежал по моему позвоночнику. Вспышка ярости? У отца? Где-то на краю разума зародилось плохое предчувствие.
– Десять долгих лет Лилианна, твоя мать, и я работали бок о бок. Мы были уже женаты, когда получили свою долгожданную награду. – Отец нахмурил брови и отвернулся от меня. – Клочок нетронутой земли недалеко от Витриоля.
После сказанного отец смолк.
Еще одно задание на сообразительность. Я разъяренно сжала в кулаке ткань платья. Как смеет он поучать меня даже сейчас, когда предчувствие ужаса так и витает в воздухе? Мы не на одном из его чертовых уроков!
Постойте-ка...
– Клочок земли?.. А деньги? Как же невероятная денежная сумма, которую ты получил в дар от правителя Азэлстана? Начальный капитал? С помощью него ты смог разбогатеть и… – Я подавилась словами, потому что увидела выражение лица мужчины, которому доверяла всю свою жизнь.
Вина, сожаление, страх. Вечные спутники лжи?
– Единственный дар, который получает человек, отработавший на шахтах, – это жалкий непаханый клочок земли, Эксель.
– Конечно же. – Я навалилась всем весом на край повозки, грозя выпасть из нее. – Ты и мама сумели довести этот жалкий клочок до ума, ведь так? Главное, полагаться на… свой интеллект. Да. Ты умный! И мама была умной! Я знаю.
Меня бросало то в жар, то в холод. Жалкий лепет, что воспроизводили мои губы, заставляли уши стыдливо гореть. Красивую сказочку – именно это я создавала прямо сейчас, заглушая доводы отточенного годами здравого смысла.
«Мамочка, папочка, они сильнее всех на свете, – пищал детский голосок внутри меня. –Они умеют все! Они сами добились всего!»
«Знание – это сила, полноценность сознания и вооруженность.– Грубый бас отца бился в черепной коробке, словно камень, оставляя глубокие вмятины. Когда-то он успешно заглушал никчемные детские желания вроде веселой возни с куклами или игры в прятки с Эстером. –Знания позволят тебе ясно оценивать поступки людей, их слова, взгляды, жесты. Твой главный противник – сама жизнь. Анализируй, Эксель. Анализируй или проиграешь войну с жизнью».