Хранитель
Шрифт:
АтТанари сделала шаг вперед. Я напрягся.
– Император прощает вынужденное нарушение закона, Хранитель Ридаан. Но только один раз. Если в дальнейшем случится нечто подобное, ты ответишь за оба преступления.
Я снова поклонился и затем отважился посмотреть на Кариэль. На скулах у нее играли красные пятна. Она внезапно подняла глаза, я встретился с ней взглядом и поймал тень улыбки.
Все встали. Император и его свита покинули зал, за ним на выход устремились министры, среди которых затерялся Марий Верон. Танвиэна окружили сенаторы, восхищаясь итогами нашей экспедиции. Повелитель Кронвиэн и его дочь также
Кариэль поклонилась Танвиэну, кивнула мне, указывая на выход, и совершенно одна двинулась в ту сторону. Я поспешил за ней. Вместо того чтобы идти прямо к огромным дверям, Кариэль свернула налево, в низкую резную дверцу. Я прошел следом в узкий коридор. Ее синее платье мелькнуло у очередного разветвления, и я увидел абсолютно пустой тупик, заканчивающийся приотворенной дверью. Я бросился к ней и оказался в библиотеке сената. Кроме Кариэль, в помещении никого не было.
Кариэль стояла возле стеллажа с книгами и пристально смотрела на меня. Меня словно арканом потянуло. Я шагнул к ней и обнял. Она ткнулась лицом мне в грудь. Я зарылся лицом в ее черные волосы и замер, вдыхая нежный запах. Я почувствовал, что она вздрагивает, и взял в ладони ее лицо. Оно было в слезах.
– Почему ты плачешь? – нелепый вопрос. Она только что чудом избежала обвинения в сговоре с монстрами, что каралось изгнанием. Понятно, что такое потрясение вызвало нервную реакцию.
– Ты вчера чуть не погиб прямо на моих глазах…
Такого ответа я не ожидал. Она оказалась единственным человеком, который во время обрыва цепи испугался именно за меня. Она замолчала, и я стал собирать губами слезы с ее лица. Но когда я попытался поцеловать губы, Кариэль слегка отстранилась:
– Зачем ты хотел меня увидеть?
– Соскучился.
Она тут же перестала плакать, тень улыбки затрепетала в уголках губ:
– А теперь скажи правду.
– Это правда. И еще мне нужно встретиться с АтТанари. И тоже тайно.
Кариэль засмеялась.
– Ты сегодня выручил меня, уведя в сторону речь о моем рубиновом ожерелье. Теперь моя очередь помочь тебе. Я сообщу, когда императрица захочет тебя увидеть. Теперь уходи, ты еще успеешь догнать Танвиэна.
Я поцеловал ее нежное запястье, вышел в коридор и быстро направился к выходу.
23-е, месяц тиверин
Когда я открыл глаза, то понял, что проснулся от голода. Вчера я свалился в кровать, едва сняв сапоги и сбросив камзол прямо на мозаичный пол. На столике возле кровати стоял изящный поднос с чашей, заполненной фруктами. Абрикосы выглядели великолепно. Сквозь прозрачную золотистую кожицу с легким восковым налетом виднелись темные косточки. Я взял несколько фруктов и подошел к распахнутому окну, откуда слышался звон мечей. Солнце стояло высоко в небе, вдали виднелся голубой край залива.
Наши предки, определяя место возведения дома, обычно руководствовались соображением, насколько хороши виды, которые откроются из его окон. В этом отношении дворец Танвигорэна мог служить образцом. Проходя по анфиладам, соединяющим покои и открытые террасы, можно любоваться и заливом, и горами, и садами. А под самым окном на площадке я увидел зрелище, которым тоже стоило полюбоваться: Тан и Родерик сражались тренировочными мечами, пуская клинками солнечные зайчики на зрителей. По
– Ты проспал почти сутки, господин.
– Спасибо, Вейя. Я умираю от голода, – я не мог отвести глаз от боя. Тан начал наращивать темп, но и Родерик ускорился, хотя видно было, что оба уже устали. Не первый раз они пытались выяснить, кто из них лучше, и всегда бой заканчивался ничьей.
– Наследник и герцог сражаются целый час, – Вейя встала рядом со мной, и я почувствовал ее тепло. Полгода назад этого было бы достаточно, чтобы я перестал любоваться мечниками. Она вопрошающе посмотрела на меня. Я покачал головой. Вейя вспыхнула и быстро вышла из комнаты. Мне не хотелось обижать свою подружку. До моего отъезда мы были очень близки и провели вместе немало приятных часов. И я даже не обращал внимания, что она о каждом моем шаге докладывала Танвигорэну. Но долгое расставание дало свои результаты, и я не собирался продолжать наши отношения.
В это время за окном раздались одобрительные аплодисменты. Оба воина убирали мечи в ножны. Опять не получилось выяснить, кто же из них лучший. Я, не торопясь, поел и отправился в ванную комнату, которая размерами превышала мои апартаменты. К моим услугам был бассейн с морской водой. Я долго не мог привыкнуть к такой роскоши и до сих пор считаю, что это самое главное преимущества жизни во дворце Танвигорэна. Поплавал полчасика и направился к наследнику. Нужно было отпроситься, чтобы навестить Нинвиэль. Не следовало обижать невниманием Нироэна. Он был деловым партнером отца.
Наследник Дома солнца Танвиэн, владыка Дома Танвигорэн, герцог Гестингский и глава министерства правды Марий Верон расположились на восточной террасе. Тут же были Тарэн и Танверн. Тарэн верой и правдой служил управляющим дворцом, отвечая за все хозяйственные вопросы и охрану дворца. Танверн занимался внешними связями.
– Присоединяйся, Хранитель! – Танвигорэн помахал мне рукой, держащей оранжевый абрикос. – Как здоровье твоего отца?
– Благодарю, все в порядке, – я отметил мимоходом, что владыка в курсе моей поездки. Вообще во дворце Танвигорэна дела с охраной обстояли поставлены очень хорошо, например записывались все входящие и выходящие из дворца. Это было единственное место, где мне позволялось слегка расслабиться по поводу Тана.
Кстати, прямо перед нашим отъездом Танвигорэн произвел небольшую чистку среди слуг, и в результате мы отправили Марию пять голов, аккуратно упакованных в сундук средних размеров. Тот поблагодарил и попросил выдать тела его шпионов. Это также выполнили, с предупреждением, что в следующий раз Танвигорэн присовокупит к «своим» шпионам Мария головы тех, кто работает на него в других лучах нашего Дома. Танвигорэн всегда держал свое слово, к тому же приступы гнева у него никто не контролировал – Хранитель владыке Дома солнца не назначался. Танвигорэн, как говорится, здорово приложил Мария мордой об стол, и тот, по мстительности характера, должен был бы отрастить на него большой зуб. Но его присутствие показывало, что сейчас старые распри забыты.