Хранители магии

Стивермер Кэролайн

— Кажется, пора уходить.

— Да. Спасибо.

— Я решил, что это поможет.

— Помогло.

Мередит снова запер комнату, вернул ключ охраннику — и они с Лэмбертом расстались в сгущающихся сумерках.

В тот вечер в столовой Лэмберт снова оказался неподалеку от спорящих Кромера и Полгрейва. К счастью, тема была не библейской, потому что на этот раз ученых сопровождал еще один человек. Луис Тобиас был не старше Кромера и Полгрейва, такой же смуглый, как Брейлсфорд, и такой же представительный, как Войси.

— Нам нельзя забывать о полковнике Коди, —

говорил Тобиас Кромеру, пока они усаживались на свои места.

Буффало Билл Коди [13] был кумиром кайова Боба и вдохновителем его шоу «Дикий Запад». Знакомое имя привлекло внимание Лэмберта, и он с интересом прислушался.

— Но он же настоящий безумец! — возражал Кромер. — Говорят, он иногда берет с собой в полет пассажира.

Лэмберту понадобилось несколько секунд, чтобы сообразить: человек, о котором упомянул Тобиас, был не полковником Уильямом Коди, а полковником Сэмом Коди. Сэм Коди тоже был американцем, променявшим Дикий Запад на зеленую Великобританию. Он отказался от карьеры ковбоя-шоумена, но с тех пор стал фигурировать в газетных заголовках как авиатор. Никто не рисковал головой с такой регулярностью, как это делал Сэм Коди.

13

Буффало Билл (настоящее имя. Уильям Коди; 1846–1917) — кавалерийский разведчик, кавалер медали Чести, охотник на бизонов, предприниматель, актер, ставший своего рода национальным символом. Создал цирковое ревю из ковбойской жизни, с успехом гастролировавшее в Европе и Америке.

— Пусть Коди и был первым, но в наше время он уже не единственный авиатор, берущий пассажиров, — отозвался Тобиас. — Далеко не единственный.

Лэмберт счел возможным вставить свое слово:

— Когда Коди сходит со своего аэроплана, то привязывает его к чему-нибудь, словно лошадь. По крайней мере, так говорят.

Тобиас с ухмылкой повернулся к Лэмберту.

— Ну, ведь он же американец. Надо делать на это скидку. — Он снова повернулся к Кромеру. — Вспомните: он был единственным человеком, который летал на британском самолете и смог закончить гонку вокруг Англии. Он ведь завоевал кубок Мишлена. Мы не станем списывать его со счета.

— Тобиас приехал с аэродрома в Фарнборо, чтобы за нами шпионить, — сообщил Кромер всем сидящим за столом, а потом ответил гостю: — Думаю, я выражу всеобщее мнение, если скажу, что для нас ваш визит — большая честь.

— Он не шпион, — парировал Полгрейв. — Он проводит разведку.

— Тонкое различие. — Похоже, Тобиаса это позабавило.

— А где же проводить разведку, как не там, где собрались первопроходцы? — закончил Кромер.

— Я больше не допущу, чтобы мою поездку планировал лорд Файви, — добродушно заявил Тобиас. — В следующий раз устрою скрытую атаку.

— С воздуха? — спросил Полгрейв.

— Конечно с воздуха, — ответил Тобиас. — В будущем это станет единственным эффективным способом ведения военных действий, вы в этом убедитесь.

— Жду не дождусь. — Вид у Полгрейва был угрюмый. — Было бы интересно посмотреть, что причинит больше разрушений: предметы, которые пилоты бросают за борт, или кусочки оборудования, отваливающиеся с самого аэроплана.

— Или, возможно, удар самого аэроплана, падающего на землю, — сказал Кромер. — Но серьезно: что вас сюда привело?

— О, шпионаж! — Тобиас округлил глаза. — Всем известно, что вы, гласкасловцы, имеете тайный доступ к бюджету министерства. Я здесь просто для того, чтобы получить какие-нибудь подсказки.

— Самое важное, — заявил Кромер, знаком прося еще вина, — это постоянно умасливать денежных людей. Гостеприимство, вот пароль. Гостеприимство, простая уверенность в себе и удивительная острота зрения, — добавил он, кивком указывая на Лэмберта.

— И острота ума, — добавил Полгрейв. — Это никогда не лишнее.

— И не забывайте о бесстрашии, — вставил Лэмберт.

Поскольку принесли еще вина, он приготовился извиниться и встать из-за стола. В мире нет ничего столь неинтересного, как наблюдать за опьянением других.

— И бесстрашие, — согласился Полгрейв. — Бесстрашие всегда полезно.

— И простая природная хитрость, — сказал Кромер. — И это практически все, по-моему. Как вы думаете, удастся вам все это запомнить?

— Надеюсь, — пожал плечами Тобиас. — Главная идея — это уверенность в себе вплоть до самообмана и еще гораздо и гораздо более сильная.

— Хорошо сформулировано, — одобрил Полгрейв. — Но, с другой стороны, если все, что я слышал о безрассудных авиаторах, правда, то это ваша специализация, не так ли?

Похоже, Тобиас не нашел в этом заявлении никаких изъянов — как и в гостеприимстве в течение остального вечера. После того как Лэмберт их покинул, вся троица еще долго сидела за столом, весьма довольная собственным остроумием.

Джейн отъехала от главных ворот, сосредоточившись на порученных ей делах: купить пузырек туши, долить бензина в бак «Минотавра» и вернуть автомобиль в его безопасное стойло в каретном сарае Брейлсфордов. К своему глубокому огорчению, вернувшись домой, Джейн узнала, что Эми пригласила на чай нескольких приятельниц, чтобы познакомить с преподавательницей из Гринло. Но поскольку импровизированная экскурсия в Нижний Пезертон отняла у Джейн слишком много времени, к моменту ее возвращения последние гостьи успели уйти.

Эми настолько разволновалась, что у нее начали выпадать из волос шпильки.

— Разве я сказала хоть слово, когда ты ушла на ленч к Роберту в столовую, не отправив мне весточку? Нет!

— Я прошу прощения. — Джейн была воплощением кротости. — Это было очень невежливо с моей стороны.

Эми кивнула настолько энергично, что очередная шпилька упала на пол у нее за спиной.

— Разве я сказала хоть слово, когда ты увезла Роберта на железнодорожный вокзал, до которого ехать самое большее пятнадцать минут, а потом просто исчезла с его машиной? Нет!

— Мне очень жаль. Непростительно было…

Эми потеряла еще одну шпильку.

— Ты хоть понимаешь, в какое неловкое положение поставила меня своей невнимательностью? Что я скажу приятельницам?

— Пожалуйста, извинись перед ними от моего лица. — Джейн не сомневалась, что подругам Эми было гораздо интереснее обсуждать ее проступок, нежели с ней разговаривать, однако она не стала высказывать эту мысль вслух. — И пожалуйста, скажи мне, что ты принимаешь мои извинения!