Хранители Мира
Шрифт:
Вдруг из темноты выскочила женская фигура. Она выросла, словно из-под земли и бросилась к нам. Как только она оказалась между Святославом и нами, со всего маху швырнула в вампира камень. Но тот едва зацепил левое ухо, просвистел мимо и угодил в толпу зевак. Женщина, видя, что её попытка оказалась неудачной, бросилась на вампиршу, пытаясь её задушить. Но девушка почувствовала угрозу своей жизни, стала сопротивляться, насколько это было возможно в её положении.
Толпа оцепенела, Ясь один не растерялся и бросился их разнимать, предоставив мне самому держать навье. Я вцепился в нашу спутницу и изо всех
– Ты! Ты! – задыхались от ярости, кричала женщина. – Ты убила моих детей! Я убью тебя!
На лице навье не было человеческих эмоций и чувств. Глаза горели ненавистью ко всему человечеству. Рот был приоткрыт, из него исходило шипение, обнажившиеся клыки были готовы в любую секунду укусить разгневанную женщину.
Святослав стоял столбом, впрочем, как и все жители деревни. Все опешили от неожиданности.
– Ясь, уведи её подальше! – крикнул я, стараясь перекричать вопившую и бьющуюся в истерике женщину.
Кузнец оторвал её от земли и понёс в сторону, где пришли в движение несколько мужчин. Замешательство с них спало, и они дружно поспешили ему на помощь. Передав её в другие надёжные руки, он побежал назад ко мне, чтобы подстраховать меня на всякий случай.
– Святослав, пошли быстрее, нам лишний скандал не нужен! – попросил его Ясь.
Мы подхватили вырывавшуюся девушку под руки и быстрым шагом последовали за стариком.
Погреб был большой и прохладный. У дальней стены лежало свежее сено, а поверх сухой травы – кем-то заботливо уложенное одеяло.
– Будешь теперь жить здесь. А твой Мстислав будет тебя проведывать. Чтобы тебе скучно не было! – заговорил с ней Ясь.
– Она точно не опасна? – серьёзно спросил Святослав.
– Если не будете без надобности к ней подходить. И не вздумайте её отпускать! – пояснил я. – Кормить вам её не надо. Хотя, когда они сытые, то меньше бросаются на людей. Можете дать ей крови любого убитого вами на охоте животного. Но питание делает их сильнее, и их способности становятся лучше! Нет, не надо. Не кормите её вообще, тогда она будет спать и станет слабее. Ни в коем случае ни давайте ей есть! Запомнили? НИКОГДА!
– Ясно, еду никто давать ни будет. Любое её посещение – только через моё разрешение. К тому же, ключи от погреба только у меня. Так это правда, что они пьют кровь животных и людей? – спросил Святослав. – Всё-таки это не враки!
– Конечно. Человеческую кровь, конечно, больше предпочитают, но в голодный год и рак рыба! – отвечал я.
Елену уложили на сено, укрыли одеялом и вышли из погреба, тщательно заперев за собой засовом дверь и повесив замок.
– Святослав, а где Мстислав? – поинтересовался я.
– Сидит под надзором в своей избе.
– Вы с ним не сильно строго, – попросил я за него. – Но не спускайте глаз, следите за каждым его шагом.
– Ты думаешь?
– Присматривать нужно. Как говорится, береженого – Бог бережет.
– Что, верно, то верно.
– Кстати тот лаз, через который он покидал деревню тайком от всех, надо заделать.
– Завтра же займёмся.
Ужасно хотелось спать. Поэтому, подойдя к своей хижине, я вежливо распрощался
Как только голова коснулась подушки, заснул мертвецким сном. В ту ночь мне ничего не снилось, очевидно, сказалась усталость.
* * *
– Ну, хватит на сегодня, ребятишки. Продолжим завтра! – сказал дед, и больше не говоря ни слова, зашёл в дом, плотно прикрыв за собой дверь.
На следующее утро дед Павло продолжил свой рассказ после завтрака, на который он, кстати сказать, опоздал. Он проспал!
* * *
Остаток ночи и всё утро я провёл в пастели. Когда встал, солнце было уже высоко, и уже высушило утреннюю росу с растений. Птички вовсю щебетали, напевая свои лучшие трели. Жители деревни работали, каждый занимался своим делом. Кто в поле, кто в лесу, а кто на охоте. Жизнь, как говорится, шла своим чередом. Один я, как лодырь, спал, глядя на то, как весь деревенский люд трудится как муравейник, отчего мне даже стало немного стыдно. Чувство стыда быстро сменилось чувством голода. Надо было найти, чего-нибудь покушать. Ветер, дувший с востока, принёс с собой шум базара. Этот гвалт голосов ни с чем не перепутаешь. Если человек хотя бы раз побывал на рынке, то никогда не спутает его шум ни с каким другим. Мой желудок протестовал против промедления в поиске пищи. Не откладывая больше ни секунды, я отправился добывать себе пропитание. Идти пришлось не долго. На восточной окраине, возле ворот, находился сельский рынок.
Несмотря на сравнительно небольшие размеры деревни, было многолюдно. Народ шнырял между рядами в поисках подходящих товаров. Кто-то пробовал ягоды и восторгался их вкусом на весь ряд. Вот крепкий, деревенский мужик разложил на прилавке рыбу. Сушеная, вяленая, копчёная! Я полез в карман своих штанов за деньгами и …! О, нет! Денег не было! Впрочем, они здесь и не нужны, здесь вместо денег использовались медные пластины шириной сантиметров пять и толщеной до сантиметра, рубленые тонкими пластинами и назывались – рубль. И были они далеко не у всех, а служили они не для обогащения, а только для облегчения торговли. Но кушать то хочется! «Ладно, идём дальше, может, что и подвернётся под руку!» – сказал я себе поднос и углубился в рыночную площадь.
Запахи разной снеди, сводили меня с ума. Вот, в крынках домашнее масло, сметана, парное молочко. В двух метрах – толстая краснолицая женщина средних лет жарит блины, смазывает их коровьим маслом и горяченькими продаёт всем желающим. Дети тоже не сидят без дела. Они бегают взад-вперёд, то принося товар, то убегая с ним совсем в противоположном направлении.
«Ага! Вот оно!» – мысленно воскликнул я. Старик только что приехал и слазил с телеги, груженной мешками.
– Отец, помочь разгрузить? – спросил я.
– Что за это хочешь? – прищурив левый глаз, ответил он вопросом на вопрос.
– А что дашь, то и возьму.
– Три шапки муки, устроит?
– Сойдёт! – махнул я рукой, не торгуясь.
Через десять минут все мешки лежали в нужном месте, а три шапки муки были отсыпаны мне. Я с чистой совестью и перепачканными в муке руками, направился к мужику, торгующему рыбой.
– Слышь, мужик, страсть как хочется рыбки! – обратился мой желудок к рыбаку.
– Ну и?
– Смотри, у меня есть мука. Сколько за это дашь рыбки?