Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив
Шрифт:
– Ты с ума сошла?
– Я с вами! – быстро сказал Мигель.
– Остановите эту сумасшедшую, – повелительным тоном распорядился Куратор, но директор не обратил на него никакого внимания.
– Оленька, – сказал он успокаивающе, – ну куда ты в твоём положении пойдёшь? Там темнота и мороз…
– Я только что оттуда, не надо мне рассказывать! И я уже одета, снаряжена и готова.
– И я! – поспешил заявить Мигель.
– В моём положении нет ничего особенного, мне рожать не завтра, а пока вы собираете новую группу, они могут там погибнуть.
– Я с
– Ты-то куда? – заметно разозлился Куратор. – Я тебе запрещаю!
– Запрещалка не выросла! – отмахнулся Андрей.
– Чёртов авантюрист… – зло сказал Куратор, но, стиснув зубы, отошёл в сторону.
Лебедев пристально посмотрел на Ольгу, хотел что-то сказать, но только махнул рукой.
– Снегоступы у выхода возьмите, мы их много наделали, – подошел кто-то из дежурных. – Там ступеньки в снегу вырубили, по ним подниметесь на поверхность, а дальше снег рыхлый, без снегоступов никак. И вот ещё очки лабораторные из плексигласа…
Идти на снегоступах оказалось с непривычки очень сложно – ноги приходилось широко расставлять и высоко поднимать. Овальные алюминиевые пластины, грубо нарезанные из какого-то технического лома, привязывались к валенкам ремнями, а Ольге ещё и валенки были велики, болтаясь даже поверх бот. Первое время им приходилось то и дело хвататься друг за друга, чтобы не упасть, но потом понемногу привыкли. Институтская котельная находилась на окраине территории. От главного входа до неё было примерно километр, но преодолеть это ерундовое, в общем, расстояние оказалось не так просто.
– Это наверняка оно… – попытался говорить Мигель, но вести беседу на таком холоде оказалось просто невозможно – воздух выстуживал так, что, казалось, сейчас зубы треснут.
В плотно прилегающих к лицу лабораторных очках глаза уже не так резало холодом, но сами очки понемногу обмерзали.
– Надо было мылом натереть… – не унимался говорливый Мигель.
Андрей шёл молча, сосредоточенно сопел, старательно переставляя ноги и поддерживая Ольгу за локоть, когда она теряла равновесие. Этот человек был ей непонятен – он прибыл в Загорск-12 вместе с Куратором, но в качестве кого? Почему именно он – это было безапелляционное требование – должен был пройти через созданный установкой прокол? Что за дела были у них в гараже – настолько важные, что они были готовы чуть ли ни за оружие взяться? Ответов на эти вопросы у неё не было, но всё же она была благодарна, что Андрей вызвался идти с ними – если потребуется спасать людей, лишние руки не помешают.
В темноте оказалось неожиданно сложно ориентироваться даже на знакомой территории Института. Заваливший всё снег скрадывал контуры зданий и путал ориентиры, фонари светили слабо и недалеко. С первой попытки прилично промахнулись – уперлись в гараж, причём не сразу даже поняли, что торчащие из-под снега кусок стены и угол крыши относятся именно к нему. Сориентировались, прикинули направление, пошли дальше – и чуть не убрели невесть куда. Спасло то, что Ольга зацепилась краем снегоступа и упала. Оказалось –
Жуткий холод и рыхлый снег выматывали, выпивая последние силы. У Ольги от непривычного движения враскоряку ужасно болели внутренние мышцы бедер. Противно ныли остывшие кисти рук, которые она безуспешно пыталась согреть, сжимая и разжимая кулаки внутри варежек, потеряло чувствительность лицо. Когда они, скорее по удаче, чем по расчёту, всё-таки нашли котельную, она уже была готова лечь в снег и умереть – настолько пропиталось тело ядом усталости. К железной двери был прокопан в снегу утоптанный спуск. На наезженной волокушей колее контрастно выделялись пятна жидкости, которая сначала показалась Ольге чёрной. Но в свете фонаря стало видно – снег пропитался пролившейся тут в изобилии кровью.
– Откройте! Это мы! – уже стучал в железную дверь Мигель. Заглушённый промерзшим шарфом голос и толстые варежки на руках свели его попытки на нет, и Андрей, в конце концов, пару раз грохнул в железный лист прикладом.
– Кто здесь? – послышался из-за двери знакомый голос, и у Ольги зашлось сердце – жив!
– Это я, Иван, я! – закричала она, отдирая ледяную корку с шарфа.
– Рыжик? – удивился он. – Как тебя… Открываю!
Ввалились в тёмное помещение – коридорчик при входе, – зацепились снегоступами, чуть не посшибали друг друга.
– Сюда, сюда, – тащил Ольгу за локоть почти невидимый Иван. – Мы тут растопили один котёл…
В топочной не было тепло – стены покрывал толстый слой инея, – но, после лютого мороза снаружи, казалось – жара. Сумрак, подсвеченный слабым мерцанием огня из открытой топки, возле которой неразличимо сгрудились какие-то люди.
– Остатки угля из бункера дожигаем, – сказал Иван, как бы извиняясь. – Там всё равно мало было…
– Что случилось? Почему вы не возвращаетесь?
– Вот что… – он повернул фонарь в сторону, и Ольга увидела лежащие рядком в дальнем углу припорошенные инеем тела.
– Кто…
– Хозгруппа, – грустно сказал Иван. – Они вывозили из подсобки баллонный газ и не вернулись. Их мы и искали, когда…
Но Ольга уже и сама увидела лежащего перед дверцей топки, в зоне относительного тепла, замотанного в окровавленные тряпки юношу-радиста.
– Он шёл последним. Что-то выскочило из темноты и ударило его в спину… Если бы не рация…
– Что-то?
– Мы не видели. Но радиостанция пробита насквозь, как будто копьём, и в спине глубокая рана, задето легкое. Пришлось разводить огонь, накладывать повязку…
– Как это случилось? – спросил взволновано Мигель.
– Мы нашли хозгруппу у входа, – сказал Громов. – Они в кого-то стреляли, было охотничье ружье, там два стреляных патрона. Ружье сломано, они убиты, кровью всё залито. Вышли на связь, сообщили, начали переносить тела внутрь, и в последний момент Олегу вот так прилетело. Мы не увидели, кто это был – все были уже внутри, и фонари светили в другую сторону. Пока прогрели помещение, чтобы не поморозить при перевязке, он много крови потерял…