Хранители Мультиверсума. Книга пятая: Те, кто жив
Шрифт:
– Надо его срочно в медпункт! – решительно сказала Ольга.
– Да, – согласился Иван, – мы как раз готовимся к выходу.
Он показал на лежащие в зеве топки, в стороне от горящего угля, кирпичи.
– Завернём в тряпки, положим на волокушу, сверху уложим мальчика, – пояснил Громов. – Поедет, как Емеля на печке. Иначе не довезём – замёрзнет. Тела погибших, к сожалению, придется пока оставить здесь.
Чтобы укрыть раненого, пришлось раздеть трупы. Они успели окоченеть, замерзшая кровь схватилась ледяным клеем, так что тулупы просто срезали, распоров по швам. Получившимися кусками овчины обернули уложенного на горячие кирпичи радиста, который так и не приходил в сознание. Дыхание его было редким и слабым, лицо –
Тропу прокладывал ловко скачущий на снегоступах Мигель. За ним, как два ломовых битюга, упрямо топали впрягшиеся в волокушу Сергей и Василий. Ковыляли, держась друг за друга, Иван и Ольга.
– Хромой да беременная – два полбойца, – пошутил неунывающий Иван.
Рядом с ними, с фонарём и карабином наизготовку, широко переставляя ноги, шагал Андрей. Он тревожно глядел по сторонам, пробегая лучом света по сугробам, но осветить удавалось немногое – темнота как будто обгрызала по краям тусклый желтоватый круг с тёмным пятном рассеивателя посередине. Мечущиеся тени только увеличивали нервозность – краем глаза как будто цеплялось какое-то движение, но, стоило посветить туда фонарём, – ничего. Верхушка куста и или крыша беседки. Замыкали процессию два работника хозчасти. Ольга наверняка их знала, по крайней мере, в лицо, но сейчас видела только тулупы, шарфы и очки. Они категорически отказались бросить последние газовые баллоны и сейчас упорно тащили за собой вторую волокушу. Три пятидесятилитровых емкости со сжиженным пропаном везти было нелегко, сани с ними приотстали, и никто не увидел, что именно случилось.
Вскрик, пронзительный, рвущий уши свист, отвратительный запах этилмеркаптана – Ольга аж присела. Андрей завертелся на месте, вскинув к плечу карабин.
– Не стреляй, рванёт! – заорал на него Иван, хватая за руку.
Сани были перевёрнуты. Из небольшого, с вогнутыми внутрь краями, треугольного отверстия в баллоне со свистом выходил последний газ. Снег пропитался как будто чёрным – но Ольга уже знала, что это красный.
Тела нашлись в нескольких шагах, как будто их отбросило с тропы. Страшные раны – словно их рубили топором.
– Уходим, быстро, – жёстко сказал Иван.
– Надо же их забрать… – неуверенно сказал то ли Сергей, то ли Василий.
– Потом заберем, сейчас уходим.
К концу пути, когда перегорел адреналин ужаса, Ольга почти отключилась от усталости и холода, из последних сил механически переставляя ноги. Ей казалось, что это какой-то кошмарный сон, когда бесконечно идёшь, идёшь – и остаёшься на месте, и кто-то, идущий по твоим следам, догоняет, догоняет…
Но никто на них не напал.
Поддерживая друг друга и волокушу с раненым, они медленно спустились в убежище, где еле тёплый воздух тамбура показался раскалённым жаром печи. Вокруг засуетились люди, радиста быстро унесли в медпункт, а Ольга сползла в уголке по стеночке, не имея сил расстегнуть задубелый тулуп.
– Ну что же ты так, Оленька? – хлопотала вокруг неё в импровизированном лазарете Лизавета Львовна. – Ты, конечно, барышня крепкая, но в твоём положении нельзя…
– Что с Олегом? – перебила её девушка. – С мальчиком-радистом?
– Рана тяжёлая, потерял много крови, но жить будет, – вздохнула Лизавета, – наверное… Я же не хирург. В войну санитаркой была, потом закончила медицинский, но пошла по научной части. Эх, нет у нас врачей-то…
Женщина только печально махнула рукой.
– Я да фельдшерица из медпункта – всего персонала. Да и медикаментов у нас… А уже куча простуженных, трое с лёгкими обморожениями, дети с их болячками… Я с ужасом жду, что у кого-нибудь аппендицит или ещё что-то полостное. А я после медпрактики и за скальпель не бралась ни разу.
– А Иван как? – спросила Ольга.
– Ой, да что твоему мужику сделается! – улыбнулась Лизавета. – Культю перевязал
– Я тоже пойду, пожалуй… – стала подниматься с топчана Ольга. Тело ломило, ноги не слушались, голова как ватой набита – но, к её удивлению, ничего, в общем, не болело. Устала просто, и нервы…
– Иди, что тебе тут вылёживать, – не стала удерживать её врач. – Только я тебя умоляю – хотя бы отдохни, прежде чем опять на подвиги бросаться.
Ольга вышла в скупо освещённый и гораздо более холодный коридор – лазарет грели дефицитным электричеством, а в остальных помещениях убежища держалось примерно плюс десять. «Неудивительно, что много простуженных, – подумала она, – из жаркого лета в такой холод». В коридорах было пусто и безлюдно – идя в столовую, она никого не встретила. В залах, на двухъярусных, застеленных на скорую руку топчанах спали, храпя, кашляя и тревожно ворочаясь, люди. Пахло сыростью, туалетом и портянками. Похоже, авральные работы по переселению закончены, все отдыхают, прежде чем начать методично обживаться в новых условиях.
В столовой было сумрачно, горели только аварийные лампы. За плитой зевала, разогревая еду для полуночников, совсем молодая девушка, практически подросток.
– Я сегодня дежурный повар, – то ли пожаловалась, то ли похвасталась она Ольге, – вам побольше положить? Блюдо одно – каша пшённая с тушёнкой, – но её много.
– Обычную порцию, пожалуйста, – Ольга увидела сидящих в углу с мисками Андрея и Мигеля и, получив свою посуду, направилась к ним.
– Привет! – сказал испанец, Андрей только сухо кивнул. Он так и таскался повсюду с карабином, сейчас тот стоял, прислонённый к стенке.
– Как себя чувствуешь? – поинтересовался Мигель. – А то тебя сразу в лазарет утащили.
– Лизавета Львовна перестраховалась, – отмахнулась Ольга. – А что тут творится? И где Иван?
– Громов у начальства, совещаются снова, – начал рассказывать он. – Энергетики возятся с реактором, что-то у них не ладится. Вся энергия с генераторов у них, поэтому холодает. Через ФВУ 8 идёт ледяной воздух, греть его нечем, а не качать нельзя – задохнёмся. Иней забивает вентканалы, приходится чистить. Один вентилятор от холода сдох, остальные пока держатся, но выключать их нельзя – замёрзнут. Продовольствие успели вывезти со склада всё, но его не очень много. Если где-то что-то и осталось, то уже не добраться. Палыч запретил выходить на поверхность – слишком, говорит, опасно. Там уже минус восемьдесят, как на полюсе холода в Антарктиде. Ну, и ещё это… Которое ребят…
8
Фильтро-вентиляционная установка.
Мигель замолчал и начал быстро доедать остывающую кашу. Ольга последовала его примеру. Мяса в каше было совсем немного, и это при том, что дежурная явно пыталась положить беременной девушке порцию понаваристей. Похоже, ситуация с продуктами действительно была не очень хорошей.
– Как ты, Рыжик? – в столовую прихромал усталый Иван.
– Нормально, не волнуйся, а вот ты себя совсем загонял…
– Ничего, осталось последнее усилие! – муж старательно изображал оптимизм. – Энергетики почти закончили, осталось ТВЭЛы загрузить – и да будет свет! И тепло, конечно…
– Это же прекрасно! – воодушевился Мигель. – Будет свет и тепло – как-нибудь не пропадём!
– Надо только эти самые ТВЭЛы доставить, – вздохнул Иван. – Они на складе.
– Притащим как-нибудь, подумаешь!
– Двести сборок. Каждая три метра длиной и двадцать кило весом, не считая ящика. И это ещё полбеды – а ведь надо вытащить отработанные… – пояснил Громов. – До склада, к счастью, есть коридор прямо из реакторной, но погрузчик остался на складе и замёрз, надо полагать, наглухо. Так что только ручками….