Хранители. Часть 2. Живая вода
Шрифт:
А вот: он молодой и успешный человек, который открывает коробочку с самым прекрасным кольцом перед своей любимой девушкой. Следующий момент – жена протягивает ему маленький кулёчек с их первым ребёнком, а он боится взять в руки его: вдруг что-то поломает. «Когда же мы стали чужими друг другу», – горько подумал Роберт, – «Я ведь её по-настоящему любил».
От раздумий его отвлекли аплодисменты. Роберт поднялся и, обращаясь к любимым маалаараасцам, сказал:
– Дорогие друзья, пусть Багха будет вместо меня. Он многому научился. Любые книги любой планетарной системы у вас под рукой. Я горд тем, что знаком с такими замечательными людьми. Может
Пусть золотой наступит век,
Былое в бездну канет.
И человеку человек
Навеки братом станет.
И нам покажет молодежь
Достойная свободы,
Что человек везде хорош
Таков он от природы.
Мы всех зовем на братский пир,
И первый тост: Свобода! Мир!
Весь вечер звучали песни на стихи их любимого автора, сочинения замечательных марсиан, как коротко называл их про себя Роберт, шутки и романсы. Давно уже не было так хорошо на душе у Роберта. Он понимал, что впереди его ждут испытания. Наверное, они будут связаны с риском для жизни, но так хотелось поделиться эмоциями с Анабель и Энн. Хотелось попросить прощения у девочек и быть им полезным. Он знал, что его брат с женой живы и здоровы, и это было самое счастливое событие за всё его пребывание на МааЛааРааСаа. Впереди была целая жизнь ради любимых людей и ради планеты, которой была просто необходима помощь. Его помощь!
VII
В кабинете директора Федеральной тюрьмы для военных преступников собрался целый консилиум специалистов, расследующих участие Джона Смита в шпионских программах. Один из военных, полковник Ричмонд, с неудовольствием констатировал:
– Признаю наше бессилие в отношении Джона. Где он был все эти годы, нам неизвестно, но то, что там его научили не просто скрывать мысли, но и противостоять любым манипуляциям – это факт. Единственная наша надежда – этот грязный индеец. Что там у них? – с этим вопросом он развернулся в сторону работников технического шпионажа, которые на протяжении нескольких суток слушали, всё, что происходит в камере 47 ТТ. Один из техников, глубоко вздохнув, наконец, заговорил:
– Сэр, я не знаю, как и сказать вам. Они занимаются самообразованием. Вернее – взаимным образованием, если так можно сказать. Частично общаются на языке индейцев онондага.
– Вот оно! Почему молчали?! – полковник был вне себя, – Неужели, непонятно?! Это шифр. Они самые главные мысли обсуждают. Срочно переводчика с этого диалекта сюда.
– Я здесь! – от стены отделилась тень, которую полковник до сих пор не замечал. Это был явно метис.
– Что же вы перевели? Нам бы хотелось приступить к изучению их переговоров.
– Они говорят не на диалекте онондага, сэр.
– Н бесите меня! – полковник опустил голову, словно бык перед атакой и, смотря прямо в лицо этому недоиндейцу, тихо и властно произнёс, – Приведите того, кто знает другие языки и наречия индейцев.
– Сэр, понимаю ваше недовольство, – метис был абсолютно спокоен, – я знаю все языки моего народа. Они не используют ни один из них. Более того, этого языка нет на планете Земля вовсе.
– Вы издеваетесь?! – взревел Ричмонд.
– Никак нет! Мы точно знаем, что это диалект, не принадлежащий ни одной из языковых групп планеты Земля.
– А что?! У вас есть словари народов других планет?
– Никак нет, сэр. Просто во всём Мире есть всего четыре знатока древних языков, которые сейчас не используются. Сейчас мы ищем, с кем из них можно связаться, кому можно доверять.
– Ладно. Простите мне несдержанность. Просто я в бешенстве, что один скрывает своё пребывание, где бы то ни было, второй – подсунул нам на озере муляжи вместо слитков золота, а вместе они говорят на несуществующем языке! – полковника буквально трясло от злости.
– Какие будут распоряжения, сэр? – спросил один из младших чинов.
– Срочно развести их по разным камерам, а то, при их всех перечисленных талантах, боюсь, что они и из вашей тюрьмы сбегут.
В это время двое друзей, закончив урок по электродинамике, решили не делать перерыва.
– Друг мой, – начал говорить, обращаясь к Джону Вэра, – чайка жалобно плакала на заре сегодня. Сдаётся мне, нас разлучат. Выслушай самое важное.
В этот момент в дверь забарабанили:
– Внимание! Говорить на английском! Строго! На английском!
Не переходя на английский, Вэра, смотря прямо в глаза Джону, проговорил:
Всё ещё можно его исцелить
Золото может источник открыть
Людям пустым не понять никогда
Следуй дорогой ребёнка всегда
– Ну, всё! Раздалось за дверью, – Вы сами напросились.
Загремели ключи. Вэра подошёл к Джону.
– Ты веришь мне?
– Да!
– Тогда не кричи.
Вэра вынул острую иглу, выкрашенную во что-то чёрное, и быстро на запястье Джона вырезал круг со зрачком внутри.
Джон опустил рукав и обхватил запястье, чтобы стража не увидела кровь. Их сбили с ног. Джона положили лицом на пол, а Вэра вздёрнули за скованные за спиной руки, и выволокли из камеры.
– Заключённый Z 122 вызывается на допрос, – произнёс бесстрастный голос динамика.
Джона подняли с пола, грубо направили в коридор. Он почувствовал укол в бедро от охранника и в момент входа в допросную камеру, всё поплыло у него перед глазами. Очнулся он в больничной палате закрытой тюрьмы для военных преступников. «Ну, хотя бы руки свободны», – подумал Джон. В глазах ещё были разноцветные круги, поэтому он не особо разглядел лицо доктора, который осматривал его несколькими минутами позже.
– Джон, здравствуй, – раздался голос над ним, приглушённый медицинской маской, – доверься мне. Я – Роберт Стаффорд. Тихо. Ничего не говори. Я сейчас поставлю тебе укол, который сделает из тебя практически труп.
– Ты? Здесь? Почему труп?
– Так я смогу тебя отсюда вытащить. Будет определена смерть от тромбоэмболии сердца. Тебя отдадут в морг.
– Ну, главное, чтобы не успели вскрыть.
– Не волнуйся, об этом я позаботился. Я здесь не один. Твоего друга, индейца, вытащить, к сожалению, пока не удастся. Мы уже этой ночью вывезем тебя отсюда.