Хранители. Единственная
Шрифт:
Теперь хотя бы она понимала, почему он там так вовремя появился. И ещё много чего сразу понимала. Вопросов, правда, тоже оставалось немало.
Только теперь ей было противно даже смотреть на него. Не то, чтобы вспоминать, как она его в своё время ещё и целовала.
И, наконец, буря внутри сделала своё дело.
– Я тебя ненавижу! – закричала она. – Ты сдал нас им, ты работал на них всё это время!
– Нет, не всё! – вмиг возразил он.
– Тогда зачем, – хрипло начала девушка, – зачем же ты это сделал?
Ответ был смешон.
– Потому что иначе
И Сандра горько усмехнулась.
– Не всё ли равно, чья рука отберёт у тебя жизнь, моя или Аманды? – поинтересовалась она. Нагло, нахально. Раньше она боялась пистолета в своей руке, а теперь свободно угрожала смертью тому, кто спас её жизнь. Вот только теперь это н имело никакого значения. Маркус же её тоже, на минуточку, спас, и это было действительно настоящее спасение.
Не то, что этот цирк без коней.
– От твоей умереть приятнее, – тут же ответил он и сделал едва заметный шаг в её сторону. И не было понятно, зачем.
– Не подходи ко мне! – сразу предупредила Сандра, подняв руки. Сотрудник на миг отвернулся, продолжая посмеиваться, как будто бы над самим собой.
– Ты просто не понимаешь, как мне на самом деле тяжело, – медленно проговорил он.
– Совесть замучила? – презрительно хмыкнула девушка. Не хотелось уже слушать эти его лживые сопливые фразочки. Мутило. Тошнило.
– Я не понимаю, что со мной происходит. – Кастор обессиленно опустился на пол. – Сначала я думаю, что люблю тебя больше всего на свете и ни за что не причиню тебе вреда, а потом надо мной нависает… угроза гибели, и я…
– Ты просто подонок, – резко оборвала она его оправдания, звучавшие так приторно. – Ты лжец и подонок. И я не верю ни единому твоему слову! – Сандра пнула ногой старое железное ведро, которое тут же со звоном покатилось в сторону Бэнкса, и направилась к выходу из комнаты. – Я не могу тебя видеть. Держись подальше от меня и от тех, кто мне по-настоящему дорог!
У двери она остановилась. Всё ещё было слышно, как тот смеялся. Или плакал.
– А ведь всё может быть не так, как ты думаешь, – тихонько пробормотал он. Сандра хотела было что-то ответить, но уже не знала, что. Поэтому вышла, оставив дверь открытой и бросившись в кухню. Налила себе воды из бутылки, осушила стакан со скоростью Флэша. Закашлялась. Не потому, что поперхнулась, а потому, что все слова, сказанные меньше минуты назад, выстроились в ряд в её голове.
Кастор Бэнкс – предатель.
Кастор Бэнкс – тот, кому нельзя было доверять.
Кастор Бэнкс – тот, кто рушил её жизнь, стенка за стенкой, сам того словно и не подозревая. И она ненавидела его за это. Что бы там ни говорила эта странная-престранная Мирабель. Сандра Кастора – ненавидела. Не могла слышать, видать, чувствовать его присутствие.
Дрожащей рукой она поставила стакан в мойку и вернулась в кладовую.
Сотрудника уже и след простыл. Смылся, значит, при первой возможности, как только Сандра вышла куда подальше. Интересно, его уход вообще увидели? Она его даже и не услышала.
Хотя, может, это потому, что слышать его ей не хотелось в принципе?
Девушка закрыла дверь кладовой и развернулась лицом к коридору, но тут же столкнулась с Мирабель.
– Ой, прости, – пробубнила она и поспешила протиснуться дальше, в гостиную, го с места не сдвинулась, заметив, что Белль выглядела как-то… непоколебимо.
– Что-то случилось? – невозмутимо поинтересовалась та, распустив свои волосы, плавно рассыпавшиеся длинными каштановыми прядями по плечам и смотря своими серыми глазами как будто бы прямо в душу Вайтфейс.
Та вздрогнула. Почему-то вопрос показался ей не столько вопросом, сколько фразой, несущей смысл чего-то ожидаемого. Мол, вот всё и произошло, дождалась? Убедилась? Хотя в чём она могла тут убедиться? Признание его не вязалось с концепцией Уотсон.
Нельзя же было любить предателя. Нельзя же было любить того, кто сделал тебе больно.
– Да, случилось, – в итоге подтвердила Сандра. – Случилось глобальное. Видимо, маска наконец-то сорвано.
Она сказала “видимо” и даже не заметила этого.
Но она сказала “видимо”, потому что где-то там, в недрах своей всё ещё целёхонькой души, верила, что это была не та маска. Ложная.
С одной стороны, это было вполне возможно, но с другой… Уж слишком честно Кастор говорил. Уж слишком натурально признавался. Уж слишком много эмоций вкладывал в свою речь, так что не создавалось ощущения спектакля. Это была реальная исповедь, не иначе.
Но последние его слова всё же не давали Сандре покоя. Всё могло быть не так, как она думала. Был ли это намёк на то, что предательство было вынужденным? На то, что предательства – с его стороны – не было вовсе?
Мирабель грустно улыбнулась, поправив в очередной раз съехавшие с носа очки.
– Ну что ж, – протянула она. – Пойдём, расскажем всем?
Сандра кивнула, находясь в какой-то прострации и направившись за нею. В гостиную. К мятежникам.
Чтобы выложить им всё.
Когда они зашли в гостиную, Маркус тут же поднялся с кресла навстречу Сандре и обеспокоенно спросил, даже несмотря на то, что якобы не желал с ней разговаривать:
– Что произошло?
Девушка закрыла глаза и глубоко вздохнула через нос, потом выдохнула и распахнула глаза, глядя вокруг уже протрезвевшим взглядом. Все главные люди были в сборе: Джоанна, Ричард, Энсел, Маркус. Белль. Все ждали чего-то шокирующего. Впрочем, и правильно они это, собственно говоря, делали. С какой-то стороны, этот узнанный ею факт был шокирующим. Пусть и, с другой стороны, очевидным.
– Стало известно имя предателя, – гробовым тоном возвестила Сандра. – Кастор. Это он. Он предатель. Он Связующее звено.
Миллс тут же хлопнул себя ладонью по лбу, Джоанна поперхнулась, и Ричард постучал по её спине, Джим не отреагировал практически никак. Не потому, что ему было всё равно, а потому, что эмоций для описания данного факта точно не хватало.
– А, впрочем, примерно так я и думал, – сказал Маркус. И в тоне его не слышно было ни толики какого-нибудь удивления. Наоборот: чрезвычайная уверенность в себе и своих словах. Невозмутимость.