Хранители. Посвящаемая
Шрифт:
— Смеёшься, да? — Кэсс заметила, как он невесело усмехнулся. — Я уверена, что она случилась не просто так. И всё это взаимосвязано. Уж я давно научилась определять, настоящая гроза или нет.
Маркус шаркнул ногой.
— Тогда я во всём разберусь в ближайшее время, — решил он. — Счастливо, миссис Вайтфейс.
Вскоре Маркус хлопнул входной дверью, и Кэссиди задумчиво уставилась в окно. Возможно, он был прав, и Сандра действительно доверяла ему больше. Она не была против этого. Даже, наоборот, за. Только всё равно эти суждения ещё могли подвергаться сомнениям.
Но одно
Нью-Йорк больше никогда не станет прежним.
Глава 19. «Буря»
Аманда с довольным видом прошла в свой кабинет. Чувствовала она себя превосходно, как будто только что выиграла в лотерею. Ну и что, что выигрышем оказался труп, да не один, а два? В это время ещё не такое встретить можно было.
Хотя, быть может, она лгала самой себе? Порою ложь является лучшим лекарством для души. Как понять, рада ли она была по-настоящему, или всё это — обман?
Президент без особого интереса уставилась в карманное зеркало. Да нет, никакой лжи здесь не было. Она давно стала такой — холодной, как лёд, но обжигающей, как пламя. Сочетание несовместимого? Да ну, бросьте. А ненавидеть людей и в то же время трудиться во имя их спасения возможно? Как видите.
В любом случае, Коллендж привыкла воспринимать себя такой, какая она есть. Если на ней когда-то и была маска, то сейчас она уже приросла к её лицу намертво. Правда никому не нужна. Людям нужен образ, который держит недовольных в ежовых рукавицах, и этим образом Аманда похвастаться могла. Быть главой такой корпорации — это дело не из лёгких.
Восемнадцать лет назад она ещё не занимала этот пост. Людвиг Кингстон — вот имя предыдущего Президента. Но он не справился со своей работой. Если бы он не относился к своей должности как к простой привилегии, то, возможно, того мятежа и не случилось бы.
Первые волнения обычно сразу видны. И это были волны недовольства системой. Мол, так нельзя, это же всё личное, и тому подобное. А другие и вовсе сомневались в том, что это вообще возможно — хранить мысли, чувства, эмоции, сны. Считали, что их просто разыгрывают, как уличные фокусники, а Штаб — иллюзия. Ну или какая-то секретная организация, к примеру, властей США. Были ли они правы? Если да, то лишь на половину, даже меньше. Не всем Хранителям была известна вся правда об их работе, и делалось это именно с целью предотвращения возможности восстания. Всё было известно лишь самым приближённым. Вернее, почти всё, ведь многое неизвестно было даже самой Коллендж. Впрочем, последнее время это мало кого волновало. Уже Хранители, как и Сотрудники, в основном просто занимались тем, чем им приказано без лишних вопросов. Быстро ко всему привыкали и даже мало удивлялись. Наверное, здесь оказали влияние современные книги и фильмы, где всё придумано и изначально не может существовать на самом деле, но люди ведь верят. И именно эта вера помогала сейчас Хранителям настолько, насколько возможно.
Аманда взяла планшет и открыла досье Уилла Хейла. Выбрала функцию «видеозвонок». Подождала. Через минуту он ответил.
— Ничего не вспомнил? — не здороваясь, спросила она. Собеседник покачал головой.
— Да это уже не так важно, — произнёс он. На Церемонии удаления его не было, поэтому о последних новостях он ещё был не в курсе. И это заставило Коллендж горько усмехнуться.
— Неважно? Речь идёт о новом восстании, ты это понимаешь?
— Порой уж получше вас, — не сдержавшись, съязвил Уилл.
— Об этом, как я догадываюсь, судить не тебе.
— Зачем так волноваться? Возьмите список подозреваемых и дело с концом! — воскликнул он. Было видно: он был не в духе.
— Всё не так просто. Я начала сомневаться в правильности показаний Золотого Венца.
— С чего бы вдруг?
— Ты правда думаешь, что Энсел Хатбер способен нас предать? Про Миранду Блум я не говорю, с ней действительно могут быть кое-какие вопросы. А Элис Краунштаун? Милая девчушка, которая всегда и везде будет на стороне Питера.
— Вот насчёт неё действительно стоит посомневаться. Учитывая то, что Алекс Раунд был Хранителем чувств, как и Элис. У них вполне может ходить эта инфекция по Хранилищу. Да и к тому же, Золотой Венец учитывает и прошлое, и настоящее, и будущее, не забыли?
Она вздохнула. Потому что Уилл твердил правду.
— Уже непонятно, чему верить, а чему нет. Всё как-то резко изменилось…
— С появлением Джозефин, не так ли?
— Насколько мне известно, юная мисс Вайтфейс не очень любит, когда её называют её вторым имен, — зачем-то заметила Коллендж.
— Сейчас её здесь нет, — фыркнул Хейл. — Значит, с появлением Сандры. Что ж, этого следовало ожидать. Кого вы к ней приставили?
— Кастора Бэнкса, Сотрудника. Я в нём не сомневаюсь, он со своей миссией справится.
Уилл гоготнул.
— Класс. Сотрудники уже так высоко ценятся?
— Тебе прекрасно известно, почему именно он! — не выдержав, вскричала Коллендж.
— Ну да, конечно. Я только не пойму одного: почему же Наставники для неё были избраны из числа Подозреваемых?
— Думаю, если она поверит нам, то это не будет проблемой.
— После сегодняшней церемонии удаления пора задуматься о последствиях. Это будет на Вашей совести, если мы её потеряем.
— Ты знаешь, что случилось на церемонии? — ошеломлённо спросила Президент.
— У меня есть доступ к этому уровню и конкретно к Церемониальному залу. И доступ этот мне выдали вы.
Точно, как она могла забыть, что на Уилла висел патруль. Конечно, он знал и об Алексе, и об Альфреде.
— Как бы то ни было, мы не должны сдаваться, — выговорила Аманда, отведя взгляд. — Скорее всего она та, о ком…
— Я уверен, что это она и есть, поэтому нам тем более важно сохранить её доверие! — не дав ей договорить, воскликнул Уилл. — Кто здесь, чёрт возьми, Президент и глава корпорации, вы или я?
Тогда ей было чуть больше двадцати, когда начались первые недовольства. Она очень хотела спасти корпорацию от наступавшей на пятки бури, но была слишком слаба против неё. Она предупреждала Людвига о том, что такое могло произойти, но ему не было дела до «чепухи той недовольной леди». Он неверно распоряжался той властью, которой обладал, и разучился видеть то, что происходило у него под носом. Он стал одним из первых, кого убили восставшие — это была хорошая плата за его собственный недосмотр.