Хранительница жизни
Шрифт:
— Но я только хотел...
— Знаю, знаю. Принцесса наверняка приставила рог статуе, статуя ожила и превратилась в жуткое чудовище, а ты чудовище убил... Так? Все твои невероятные байки заканчиваются одинаково, никакого разнообразия!
— Хорошо, — Конан пожал плечами. — Статуя действительно ожила и убила меня. Разорвала в клочки. Нравится?
— Так гораздо лучше, — фыркнула Асгерд. — Хоть что-то новое.
— Вернемся к Орибазию, — Эйнар постучал по столу костяшками пальцев. — Сильные маги иногда изготавливают големов, которые охраняют их сокровищницы — это
— На Вилайете есть такой остров Железных Идолов, — авторитетно заметил киммериец. — Зим эдак восемь назад...
— Конан!
— А что — Конан? Это были статуи, которые бродили по ночам и приставали к мирным путникам. Асгерд, не смотри на меня так — ни одного тамошнего идола я не убил, пришлось уносить ноги.
Разговор не клеился — Эйнар с головой погрузился в изучение книги Орибазия, Гвайнард возился с поломанным механизмом натяжки стрелы на своем арбалете, Асгерд отправилась спать. Варвар, поразмыслив, забрал масляную лампу и наведался в сарай, проверить как поживает сегодняшнее приобретеньице. Игрушка мирно лежала на широкой балке и признаков жизни не подавала — в этот момент на башне замка короны как раз отбили полночь и варвар подсознательно ожидал, что сине-зеленый гоблиненок уподобится Даготу и устроит какую-нибудь пакость.
Ничего подобного не случилось, деревяшка осталась всего лишь деревяшкой. Конан успокоился, вернулся в дом, улегся на широченную лавку в комнате, которую делил с Эйнаром, зарылся в мягкие звериные шкуры и почти сразу задремал. Пригрезился железный идол с одноименного вилайетского острова пивший пиво с давешней ведьмой, которая жаловалась на то, что детстве ей не давали играть с куклами.
Проснулся варвар внезапно, как от толчка в плечо. Темнотища — хоть глаз выколи. На лежанке напротив посапывает Эйнар, слышно как за прикрытыми ставнями стрекочет сверчок. Конан никак не мог понять, что именно его разбудило. Посторонний звук? Ощущение, будто в доме находится кто-то чужой? Киммериец машинально ощупал амулет Охотников — вроде бы не холодный...
Встал, на ощупь отыскал сапоги, набросил любимую безрукавку. Пошарил ладонью по столу, нашел огниво и затеплил фитиль лампы. В комнатке ничего не изменилось, только возле лавки Эйнара валяется том Орибазия который броллайхэн забыл положить в «книжный сундук». Конан шагнул в коридор, тихонько пошел к «Арсеналу». Пусто. Отбросив засов киммериец выбрался на крыльцо.
Самое темное время ночи, уходит Час Волка, настает предрассветный Час Быка. Луна давно зашла, светят только звезды — по небу разлита сияющая дорога, молоко из грудей Иштар. Чиркают полоски метеоров. Красиво.
Отвлекшись от звездного неба Конан прислушался. Вокруг все спокойно, лошади в конюшне не беспокоятся, следовательно рядом нет никакой нечисти, которую животные чувствуют гораздо острее любого человека.
— Старею, — признался себе киммериец. — Вскакиваю по ночам, чудится незнамо что... Зим пятнадцать назад меня из теплой постели и дракон бы не вытащил. Вместе
Конан покачал головой и собрался было назад, досыпать, но его внимание привлек неясный отсвет мелькнувший откуда-то справа, со стороны сарая. Светлячок? Нет, чересчур ярко для светлячка!
Оружия варвар с собой не взял, пришлось ухватиться за прислоненный к стене дома сосновый кол — вполне грозное оружие в умелых руках.
Осторожно подошел поближе. Точно, через щель в двери сарая пробиваются желтоватые лучики, будто свеча горит, да только свет не колеблющийся, а до странности ровный.
«Так и знал, — подумал Конан. — Надо было выкинуть эту проклятую куклу в реку и дело с концом!»
Киммериец перебросил кол в левую руку, правой толкнул дверь и сразу сложил пальцы в охранный знак отпугивающий нечисть — Гвай-нард научил.
— Кто здесь? Выходи!
По застеленному соломой полу сараюшки в которой хранились упряжь, седла и всякий хозяйственный хлам клубился золотистый светящийся туман. А на стоящем у дальней стены ящике восседало призрачное существо ростом с пятилетнего ребенка — тварь отчасти напоминала игрушечного монстрика, но лишь отчасти: если деревянную фигурку можно было смело назвать «уродливой», то призрак выглядел сравнительно безобидно и более всего походил на детеныша горного кобольда с чересчур крупными заостренными ушами.
— Чего хочешь? — Конан едва не вздрогнул ислышав тонкий, с привизгом, голосок существа. — Одна ночь — один предмет! Долго жду, ты не идешь. Говори.
— Ты кто такой? — осведомился варвар, не решаясь подойти поближе.
— Это вопрос. Надо желание. — упрямо сказал призрак. В его речи, отрывистой и не слишком правильной, замечался странный акцент: существо шепелявило, словно житель Кхитая или Пагана. — Решай. Ночь кончается. Быстрее.
— Ты меня не подгоняй, — прикрикнул на призрака Конан. — Какое еще желание?
— Желание ночи. Любое. Выполню. Принесу любую вещь.
— Луну с неба достанешь? — усмехнулся киммериец.
— Нельзя. Сфера богов. Другое выбери.
— Тащи-ка сюда... Например, корону Сета, — Конан сказал первое, что подвернулось на язык. — Или тоже нельзя? Потому что Сет — бог?
— Можно, — внезапно согласился призрак. — Корона — холодный металл. Иди спать. Принесу.
Призрак и свечение мгновенно исчезли, будто их и не было никогда.
— Что за бред? — озадачился варвар. — Одна ночь, желания какие-то дурацкие? Ничего не понимаю!
Конан не поленился, сходил в дом за лампой и тщательно осмотрел сарай. Все на месте, вещи никто не двигал.
Одна беда: игрушка исчезла. Не упала с балки и не закатилась в угол. Просто исчезла. Может, кто-то из друзей выбросил? Нет, варвар никому не говорил, куда спрятал фигурку!
— Чтоб вас всех демоны зеленые забрали, — шепотом выругался Конан запирая дверь дома. — Ни днем, ни ночью покоя нет! С вами, господа Охотники, соскучиться невозможно!
Киммериец решительно задул лампу и рухнул на лавку. Скрипнули доски. Заснул Конан моментально и нелепых снов больше не видел.