Хранительница
Шрифт:
Он обернулся. Стекло на часах разбилось и осыпалось на пол мелкой крошкой.
Крак!
Треснул стоящий на столе кувшин с молоком и развалился на две части. Молоко лужей разлилось по столу, закапало на пол.
Бух-х!
Тяжело осел старый шкаф красного дерева, медленно съезжая с треснувших и рассыпавшихся под ним ножек.
Хр-р! Тс-с!
Нереальные звуки наполнили комнату, вызывая у Таша невольный приступ клаустрофобии. Прямо как в горах перед обвалом! Но в данном случае все было не так страшно – всего лишь пошла сетью трещин недавно побеленная штукатурка.
На этом все закончилось. Руки Рил успокоились, а сама Рил перевернулась на другой бок и так невинно засопела, что Таш передумал ее будить. Он погасил свечи и улегся рядом, посмеиваясь про себя. Интересно, что она скажет утром, увидев весь этот бардак?
Ведьма... Хм!..
Утром она ничего не сказала. Едва протерев глаза, замерла с открытым ртом и соскочила с кровати. Схватила совок и веник и начала резво сметать осколки, имея при этом самый виноватый вид. Воровато огляделась и наткнулась на насмешливый взгляд Таша.
– Заметаем следы преступления? – чуть приподняв брови, поинтересовался он.
У нее опустились руки.
– Значит, мне это не приснилось, – упавшим голосом сказала Рил.
Таш, засмеявшись, притянул ее к себе и отобрал веник и совок.
– Да брось ты ерундой заниматься! Всех концов все равно не спрячешь! – Он ткнул пальцем в потрескавшийся потолок. Рил подняла глаза и покраснела, как летний закат. – Ты лучше объясни мне, дураку неотесанному, что это тут такое ночью было?
Против своего обыкновения, Рил не стала возражать против «дурака». Она, серьезно нахмурив брови, посмотрела на любимого и сказала:
– Нас засекли сегодня ночью. Надо уходить.
– Что?! – Настала очередь Таша соскочить с кровати. – Это точно?
Она кивнула:
– Точнее не бывает. После того, что я тут учудила, – Рил окинула взглядом комнату, – они нас не видят, и вообще, те, кто за нами следил, сейчас плохо себя чувствуют, – тут она довольно злорадно хихикнула, – а отцу Вигорию, – ее глаза кровожадно блеснули, – сейчас вообще не до нас. Но чтобы узнать, где мы находимся, остальным магам будет достаточно нескольких часов. Надо Самконгу сказать, им с Пилой и Даной лучше быть отсюда подальше! Блин, одни неприятности у них из-за меня!
– Так уж и неприятности! – не согласился Таш, быстро натягивая на себя одежду. – И при чем тут блины? Ну, что ты стоишь как столб, одевайся! Идти так идти! – И ушел.
Вернулся он где-то через полчаса вместе с Пилой и Самконгом.
Пила, уже в слезах, тут же обняла Рил.
– Рил, милая, ты уж вспоминай меня! Таш, ты тоже нас не забывай!
Самконг решительно оторвал ее от подруги.
– Пила, перестань! Можно подумать, они на край света уезжают! Мы их еще десять раз навестим в Вандее! Рил, Таш, одевайтесь!
Таш развернул принесенные с собой монашеские рясы, о которых позаботился Франя, и начал одеваться. Так как таких широкоплечих монахов в природе никогда не существовало, то он сначала привязал себе «живот», затянул его ремнем, и сразу стал похож на Самконга. Как ни грустно было Рил и Пиле, но при виде толстого Таша они расхохотались.
– Таш, ты похож на медведя!
– Поговори у меня! – усмехнувшись, пригрозил Таш не в меру веселой подружке. – Скоро сама будешь как колобок!
Чтобы скрыть шрам, Таш сначала замазал его какой-то дрянью, которой пользуются профессиональные нищие и от которой его щека стала похожа на кусок гнилого мяса, а потом замотал вместе с глазом черной тряпкой. Если кто поинтересуется и попросит показать, то полчаса тошноты ему гарантировано. Он накинул на себя черную рясу и ссутулился. Узнать его стало невозможно. Ташу осталось надеть только грубые башмаки на толстой подошве, какие обычно носят паломники, и его маскарад был полностью готов. Он повернулся к своей подруге.
– Ну, красавица моя, теперь ты!
Рил со вздохом подошла и начала одеваться. Ее Франя решил превратить в хромого послушника. Ей пришлось перевязать грудь, и спрятать волосы под рыжий лохматый парик. В один из ее башмаков была подложена толстая стелька, а в каблук залит свинец, так что Рил безо всякой нарочитости тут же начала хромать. Таш безжалостно испачкал ей лицо и натянул на нее рясу. Старый плащ завершил дело.
– Красота! – улыбаясь, сказал он.
Рил жалобно посмотрела на него ясными зелеными глазами.
– Я сильно страшная, да?
– Да, – честно ответил Таш. – Но, знаешь, это даже к лучшему. По крайней мере, по дороге на тебя мужики не будут заглядываться!
– Как знать, как знать! – вставила свое веское слово Пила. – Вдруг вам встретятся те, которым больше по душе мальчики?!
– Не подскажете, как пройти к храму, дети мои? – Скрипучий старческий голос раздался так неожиданно, что Рил едва не подпрыгнула на месте.
Все обернулись и увидели, что в распахнутую дверь с огромным трудом вползает согнутый пополам седой старикан в поношенной монашеской рясе и с клюкой. Первым отреагировал Таш.
– Франя, и как ты собираешься передвигаться в таком виде? Ты похож на ходячий труп! Глядя на тебя, все поймут, почему в Ольрии такие песчаные земли!
– При чем тут песчаные земли? – уже нормальным голосом спросил Франя.
– А при том, что это ты их посыпаешь своим песком! Ты не мог придумать что-нибудь попроще?
Франя немного выпрямился и прошел к стулу. Теперь он выглядел старым, но хотя бы не грозящим отправиться к своей богине прямо сейчас.
– Вот так всегда, стараешься для них, стараешься, а вместо благодарности одни насмешки!
Самконг выругался и отвернулся, Таш присвистнул. Франя же невозмутимо продолжил:
– Ты думаешь, друг мой Таш, что бедный Франя выжил из ума, не так ли? А тебе не приходит в голову, что у Франи гораздо больше мозгов, чем у тебя?
– Обоснуй! – потребовал Таш.
– Обосновываю. Ты подумал о том, что Рил будет тяжеловато проделать путь, который мы наметили, пешком? С ее-то нежными ножками?
– Франя, я смогу! – смеясь, попыталась возразить Рил.
– Помолчи, детка! Я сейчас докажу, что твой любимый – полный кретин. И если у тебя есть голова на плечах, то ты немедленно уйдешь от него к человеку умному и достойному, то есть ко мне! Не хочешь? – Рил замотала рыжей головой. – Ну, значит, у тебя еще меньше мозгов, чем у него!