Хранящая огонь
Шрифт:
Мгновения проходили за мгновениями, Арьян не отступил за занавес, что нужно было сделать хотя бы для приличия, не выпустил ткань из закаменелых пальцев, борясь с хлынувшей волной недоумения.
«Отойди!» — приказал себе. Но почему-то стоял на месте, пытаясь трезвонившей головой понять происходящее. Откуда воличанка взялась здесь?
Будто почувствовав чужое пристальное внимание, девушка пошевелилась, разрывая ядовитые мысли, сжалась от прохлады, дрогнули тёмные ресницы, и она открыла глаза, повернулась, откидывая волосы с лица, напарываясь взглядом на стоявшую над ней могучую тень, замерла. Заметив спросонья постороннего, она шире распахнула глаза. В них, голубых, как горсти родниковой воды, всплеснул
Арьян, опомнившись, отступил, одёргивая занавесь, задышал глубоко и редко, смотря перед собой невидящим взглядом слушая беспрестанный шум в голове.
Арьян вновь оглядел беспорядок в шатре, ощущая, как в спину врезается взгляд чистых голубых глаз. От вчерашнего выпитого его ещё штормило, хотя он уже не был уверен в том, что именно от этого. Княжич качнулся и быстро покинул шатёр, спеша глотнуть утренней свежести. Вышел за полог, и лицо мазнул прохладный воздух, вливая в полное ломоты тело живительную силу, пробирая до дрожи. Холодок скользнул по спине к загривку. Однако даже тут княжич всё ещё чувствовал на себе взгляд невольницы, от которого, к его удивлению, сворачивалось что-то тугое и жаркое в груди, погружалось в мутный ил его застоявшейся в неподвижности души, поднимая со дна чуждое ему или давно забытое. Арьян, выдохнув, потёр затёкшую шею, запрокинул голову, посмотрел в розовеющее со всех сторон небо, затянутое рваными серыми обломками, верно на дождь повернёт, хоть жрецы и нагадали солнечные дни.
И всё же, как она попала в лагерь? И не скажешь, что выглядит истерзанной. Чуть диковатый пронзительный взгляд, привлекательное тело. И о помощи не замолила, молча смотрела.
«Может, по доброй воле…»
Арьян тряхнул головой, сбрасывая недоумение, развеивая так и вставший перед глазами образ, волнующий сердце — её дымчато-голубые глаза под бархатной тенью ресниц.
— Доброе утро, княжич, — раздался гулкий голос за спиной, вырвал из задумчивости. Воевода, как всегда, подкрался незаметно.
Арьян мысленно поругал себя. Непростительно воину отвлекаться и подпускать кого бы то ни было так близко.
Радьяр сощурил зелёно-голубые, как полынь, глаза, напряжённо и тревожно оглядел ещё спящее становище: лишь стражники жгли костры, да мелькали средь шатров и сооружений для хозяйских нужд закутанные в платки женские фигуры.
— Доброе, Радьяр, — ответил мужчине Арьян, сглатывая сухость — жажду так и не утолил, остро захотелось побыстрее вернуться в лагерь.
Надышавшись вдоволь, княжич повернулся, положил на плечо витязю руку, чуть сжал.
— Собирай людей, выдвигаться будем.
Сказав, убрал руку, нырнул снова под полог, мельком глянув на занавес, что разделял шатёр на две половины, и только потом заметил, что наложниц уже и след простыл, в одиночестве спал и Данимир. Арьян отвёл взор и наткнулся на ушат с водой, зачерпнул, испил. Холодная вода показалась вовсе невкусной, но горло смочила, немного стало легче. Зачерпнув ещё воды, он прошагал к раскинувшемуся на подушках брату, опустился рядом, потряс того за плечи. Младший скривился, но ресницы разлепил, вперившись затуманенным с хмеля взглядом в Арьяна, помалу понимая, кто перед ним и где он.
— Поднимайся, пора нам восвояси отправляться. Погостили и хватит.
Тот сухо сглотнул, тяжело оторвал голову, сел, морщась, потёр себя по груди, осматриваясь, мало-помалу соображая, что к чему. Арьян поднёс ему ковш с водой, Данимир глянул на него с жадностью, надолго присосался к посудине, пил большими глотками, проливая на ворот, омочив распахнутую рубаху. Отлепился, утерев рукавом уста.
— Что за коровья моча? — скривился он вместо того, чтобы поблагодарить, и потянулся за кафтаном.
Просунув руки в рукава, Данимир вдруг замер, а потом поднял просиявшие глаза на Арьяна, видно вспомнив вчерашний вечер. Опустил взгляд.
— Ты же знаешь, что это моя слабость, — пробурчал он, запахивая полы.
Арьян хмыкнул. Сказать тут было нечего, кроме одного.
— Да, а я до конца надеялся, что брать ты её не станешь.
Данимир нервно застегнул петлю.
— Как же я могу теперь отказаться, это оскорбление, — буркнул он.
Арьян прищурился. Так ли уж волновало брата достоинство наложницы, которая не прочь улечься под любого мужика?
— Ну, конечно, после жарких ласк да горячего местечка, где побывал твой… — Арьян сдержал ухмылку, — не ошпарила она там ничего?
Лицо Данимира побелело, вытянулось, выказывая горечь.
— Вот зачем ты так? И без тебя башка раскалывается.
Арьян терпеливо вобрал в себя воздух, намереваясь сказать то, что он может, а что — нет, но пола занавеса откинулась, заставляя смолкнуть обоих. Взгляд Арьяна невольно скользнул за раскрытый на миг полог, где мелькнули женские стройные ноги да серебро волос. Вождь перехватил взгляд княжича, дёрнулся уголок рта в ухмылке, верно понял, что так привлекло мужчину. Глянул в сторону Данимира, ещё шире расплылся в улыбке, опускаясь, скрещивая ноги, на то место, где вчера и отдыхал. Только на миг по другую сторону занавеса, что отделял их от места, где осталась невольница, открылся полог — другой вход, скользнула девичья тень в проём, холодный свет хлынул и снова исчез, погружая шатёр в утренний полумрак. Сразу, как только вождь поднялся, а девушка вынырнула из шатра, забежал и слуга с кувшином и чарками в руках, услужливо разлил чего-то на запах кислого и солёного. На вкус напиток оказался капустным рассолом, да таким ядрёным, с перечной остротой, что даже прошибло нос.
— Я надеюсь, ничем вас не обидел? — спросил Вихсар, первым нарушая молчание, бросив острый насмешливый взгляд на младшего княжича.
Данимир поменялся в лице и теперь не знал, куда прятать свои глаза.
Всё, что было вчера, не нравилось Арьяну, не предполагал он такого приёма, хотя и должен был.
— За дружескую встречу спасибо, — начал он, слыша, как снаружи уже поднялся шум — собирались его люди, — но долго нам рассиживаться нельзя, ждут нас в городе.
— Понимаю, — не стал упорствовать Вихсар. — Задерживать вас не стану. Если пожелаете снова погостить, милости прошу к моему очагу.
Данимир шумно выдохнул, зачёсывая пальцами назад разворошённые со сна волосы, туго сглотнул. Арьян допил остатки рассола, поднялся, посмотрев сверху на вождя. Глаза у того были темны, и даже теперь, при дневном свете, княжич не смог различить, что же скрывалось за их чернотой, но чуял нутром, что хорошего лучше не ждать. Сегодня с теплом встретил, а завтра обрушит вихрь горящих стрел на город, хоть бояться и не следовало, числом слабы будут, да только нет уверенности, что завтра целая орда не примкнёт к лагерю. Впрочем, мог и ошибаться, недаром отец твердил о том, что слишком осторожный старший княжич. Но как не остерегаться, если чуял неладное, и к бабке не ходи, подвох кроется, только вот в чём именно, разобрать бы. Невольно предстал перед внутренним взором образ незнакомки, такой строгий и в то же время невинный взгляд царапнул нутро. Княжич очнулся, вливаясь в окружение.