Хребет Индиго

Перри Девни

Но прежде, чем я успела закрыть глаза и поддаться темноте, нож Рейн вернулся, кончиком вонзившись в гладкую кожу на моей шее.

Боль пробилась сквозь дымку.

— Вставай. — Она схватила меня за локоть и заставила подняться на ноги.

Я проглотила желание блевануть, пока стояла.

— Пожалуйста.

— Шшш. — Она толкнула меня вверх по тропе. — Иди.

Нога за ногой, я не торопилась. На каждый шаг я делала два вдоха.

Думай, Уинн. Мой мозг не хотел думать. Мой мозг хотел спать. Просыпайся. Борись.

— Зачем ты это делаешь?

— Хватит болтать.

— Рейн, пожалуйста.

Она поднесла нож к моей голове, к тому месту, где кровь была гуще всего.

— Тихо.

Я зажала рот и кивнула, делая еще один шаг.

Вверх и вверх по хребту Индиго.

До самого конца.

Неужели Лили Грин умерла именно так? Вынужденная совершить этот жалкий подъем? Неужели Хармони Хардт тоже шла этим путем? А что насчет остальных?

Это не было самоубийством. Я была права. Все это время мои инстинкты подталкивали меня к этому выводу. Но эти же инстинкты меня и подвели. Они подвели меня за то, что я не заподозрила Фрэнка. За то, что не увидела монстров, которые жили по соседству.

Теперь было слишком поздно.

Небо над головой было чистейшего темно-синего цвета. Казалось, что звезды танцуют в головокружительном хороводе, но это моя неясная голова разыгрывала меня. Кружилась только я.

Рейн ударила меня по черепу, и в мгновение ока все стало черным.

Я даже не успела поднять руку, чтобы блокировать удар. Я разочаруюсь в себе позже. Если выживу.

Это произшло несколько часов назад. Я проснулась на заднем сиденье ее машины у основания хребта. Когда она поднесла к моим ноздрям пузырек с нюхательными солями, на горизонте остались лишь слабые золотистые отблески. Теперь свет почти исчез. Лунного света было достаточно, чтобы разглядеть узкую тропу, видневшуюся впереди.

Рейн не ослабевала ни на секунду. Она толкала меня вверх по тропе, шаг за шагом. Мои легкие пылали, а ноги горели. Она дышала так, словно лежала на диване, а не поднималась на вершину скалы.

Рейн. Как это могло случиться? Кем она была? Из-за боли в сердце, поверить во все это было гораздо труднее.

— Я думала, ты любишь меня, — прошептала я.

— Люблю тебя? — насмехалась она. — Ты мне нравилась. Да. Ты заходишь слишком далеко, употребляя это слово. Ты как мой муж-изменник. Всегда говоришь слова любви.

— Он любил их?

— Он был одержим ими. Оставлял им записки. Устраивал их тайные свидания. Даже когда он обещал мне прекратить это, он не прекратил. Так что это его наказание.

— Ты можешь развестись с ним.

— Это слишком мягко. Ты знаешь, что раньше это было одно из его любимых мест для прогулок? Он сделал мне предложение здесь. Теперь он может гулять по этому хребту и думать о том, что он сделал. О том, что он заставил меня сделать.

— Я никогда не трогала Фрэнка.

— Нет, ты задавала вопросы. — Она толкнула меня локтем, чуть не выбив меня из равновесия. — Ты должна была оставить все как есть. Они получили то, что заслужили. И он тоже. И все могло бы на этом закончиться, если бы ты сделала то, что все остальные в этом чертовом городе делали годами, и поверила в то, во что должна была поверить.

Что эти девушки, по крайней мере, некоторые из них, покончили с собой. И да, все просто верили.

— Я сказала ему прекратить это. — Рейн говорила это скорее для себя, чем для меня. — Я сказала ему, что последний раз должен быть последним, иначе я приведу его сюда в следующий раз.

— Если ты хочешь отвезти меня в город и забрать его вместо меня, я не буду спорить.

Она засмеялась, музыкальным, сладким смехом, который я знала с детства. От него у меня по позвоночнику пробежал холодок.

— Продолжай, Уинни.

— Рейн, пожалуйста.

— Не умоляй. Тебе это не идет.

Я стиснула зубы и сделала еще один шаг. Потом еще один, пока не остановилась.

Почему я так легко ее слушаюсь? К черту эту сучку. Ухмыляясь, я опустилась на колени, боль была невыносимой, но я терпела ее. Затем я переместилась и села на задницу.

— Что ты делаешь?

— Делаю передышку. — Я подняла одно плечо, вытянула шею, пытаясь стереть кровь с лица. Было очень больно, но, когда я выпрямилась, на лямке моей белой майки было красное пятно.

— Вставай, — рявкнула она.

— Нет, спасибо. Мне и здесь хорошо. — Голова запульсировала, но мое внимание заострилось. Я позволила этому пульсу разбудить меня. Я позволила ему подтолкнуть меня к борьбе.

В додзё, где я тренировалась в Бозмене, мои сенсеи, включая Коула, всегда говорили, что лучший способ научиться — это столкнуться с противником, который лучше тебя. Рейн была в лучшем положении. У нее был нож. У меня было сотрясение мозга.

Но я не могла проиграть этот бой. Я не могла умереть на этом хребте.

— Вставай. Сейчас же. — Рейн пнула меня по лодыжке, подошва ее походного ботинка поцарапала кожу.

Я поморщилась, приняла эту боль и добавила ее к остальной, приняв ее за топливо.

— Нет.

— Я убью тебя здесь.

— И протащишь меня остаток пути? — хмыкнула я. — Даже полицейский-новичок сможет сказать, что мое тело тащили. Так что, если ты не хочешь, чтобы все в округе начали задавать вопросы, которые я задаю уже несколько месяцев об этих предполагаемых самоубийствах, нет, ты не убьешь меня здесь.

Воздух застрял в моих легких, пока я ждала, что она ответит. Смелый шаг, самоутверждение, но в данный момент, что я теряла?

Гриффина.

Я потеряю Гриффина.

Найди меня, Гриф. Когда я не приду на ужин, он пойдет искать, верно? Он нашел бы мою машину. Он спросил бы у дедушки. Надеюсь, они поедут к Фрэнку и разберутся во всем этом ублюдочном дерьме.

Гриффин был прав насчет Фрэнка, а я была слишком затуманена семейной историей, чтобы увидеть ложь.