Хребты Безумия
Шрифт:
А теперь воткните штепсельный шнур механизма с линзами в верхнюю розетку цилиндра — правильно! Механизм с трубкой подсоедините к нижней левой розетке, а дисковое устройство — к правой. Теперь переведите все дисковые переключатели механизмов в крайнее правое положение — сначала того, что с линзами, потом дискового, потом того, что с трубкой. Так, хорошо. Между прочим, перед нами экземпляр человеческого существа — такого же, как и мы с вами. А завтра я вас познакомлю и с некоторыми другими.
И по сей день не могу понять, почему я с такой рабской покорностью внимал этому шепоту и ни на минуту не усомнился в здравости ума Эйкли. После всего случившегося ранее мне следовало
Я продолжал ломать голову над этим клубком вопросов, когда вдруг услышал скрежет и жужжание: это заработало трио механизмов, подключенных к цилиндру. Однако постепенно симфония из скрежета и жужжания становилась все тише, и наконец звуки умолкли совсем. Что же теперь будет? Услышу ли я человеческую речь? И если да, то где доказательство тому, что это не самое обыкновенное радиоустройство, только хитроумно сконструированное, а говорит кто-нибудь, пристально наблюдающий за происходящим откуда-нибудь из укромного уголка? Даже теперь я не могу поклясться в достоверности услышанного и увиденного мною в особняке Эйкли. Но кое-что там все-таки и вправду произошло.
Если говорить коротко и ясно, то последовало вот что: из механизма с трубками и резонатором послышалась речь, вполне связное содержание которой не оставляло сомнений в том, что говоривший действительно присутствовал в комнате и наблюдал за нами. Голос у него был громкий, бесстрастный, с металлическим оттенком, а каждый произнесенный звук имел, безусловно, механическое происхождение. Говоривший не мог придать своей речи ни выразительности, ни оттенков, а лишь как заведенный громогласно скрежетал, чеканя текст.
— Надеюсь, я не поверг вас в ужас, мистер Уилмарт, — обратился ко мне голос. — Я, как и вы, принадлежу к человеческому роду, только тело мое покоится в полной безопасности внутри Круглой горы — это мили полторы к востоку отсюда, — где в данный момент проходит специальную процедуру восстановления. Сам же я — то есть мой мозг в цилиндре — нахожусь здесь, рядом с вами; благодаря вот этим электронным вибраторам я могу видеть, слышать и говорить. Через неделю я отправляюсь в космическое путешествие — еще одно в череде многих — и рассчитываю, что на сей раз ко мне присоединится мистер Эйкли. Я также был бы рад и вашему обществу: мне знакомы как ваше лицо, так и ваше доброе имя; к тому же я внимательно следил за вашей перепиской с моим другом. Вы, конечно, уже поняли, кто я. Да, я один из тех, кто стал помогать пришельцам, прибывающим на нашу планету. Впервые я встретил их в Гималаях и с тех пор оказывал им всяческие услуги. А за это они посвятили меня в такое, что довелось познать лишь единицам из живших и ныне живущих.
Только представьте себе — я побывал на тридцати семи небесных телах. Среди них были и планеты, и темные звезды, и какие-то не совсем понятные мне миры: восемь из них находятся за границами нашей галактики, а два — за пределами пространственно-временного изгиба. Я путешествовал без малейшего ущерба своему здоровью. Мой мозг извлекли из телесной оболочки методом последовательного расщепления, причем до того искусно,
Я искренне надеюсь, что вы согласитесь составить нам с мистером Эйкли компанию. Инопланетяне ищут знакомства с учеными людьми вроде вас и готовы показать им великие бездны мироздания, о которых многим из людей остается, как и прежде, лишь грезить в своем неведении. Возможно, поначалу идея о встрече с пришельцами покажется вам странной, но я уверен, что вы не станете заострять на ней внимание. Полагаю, что к нам присоединится и мистер Нойз — тот самый ваш провожатый, что доставил вас сюда в своей машине. Он был в наших рядах много лет. Да вы, наверное, узнали его голос: он ведь звучит среди прочих на пластинке, которую послал вам мистер Эйкли.
Тут меня всего передернуло, а рассказчик, выждав секунду-другую, закончил:
— Итак, оставляю решение за вами, мистер Уилмарт; добавлю лишь, что вам, с вашей страстью к необычному и осведомленностью в преданиях старины, никак нельзя упустить такую возможность. Бояться совершенно нечего. Все преобразования совершенно безболезненны, а в полностью механизированной системе восприятия есть немало преимуществ. При отсоединенных электродах, например, просто-напросто засыпаешь и видишь необыкновенно яркие и причудливые сны. Ну а теперь, если не возражаете, давайте отложим наше совещание на завтра. Спокойной вам ночи — да, не забудьте повернуть все переключатели влево; в любом порядке, хотя механизм с линзами лучше в последнюю очередь. Мистер Эйкли, вам также спокойной ночи — смотрите же, не обижайте нашего гостя! Ну что там с переключателями? Готово?
Вот и все, что я услышал. Я машинально исполнил просьбу и повернул все переключатели, хотя от изумления никак не мог поверить в случившееся. И когда Эйкли шептал мне о том, что приборы можно пока оставить на столе, голова моя все еще шла кругом. Эйкли никак не отозвался на происшедшее — впрочем, я тогда с трудом воспринимал окружающий мир, и все его слова были для меня пустым звуком. Насколько я понял, он предложил мне унести лампу в мою комнату, из чего я заключил, что он хотел посидеть в темноте. Безусловно, ему было пора отдохнуть: ведь от длинных речей, что он вел на протяжении всего этого дня, устал бы даже и здоровый человек. Все в том же изумлении я пожелал хозяину дома спокойной ночи и отправился наверх, забрав лампу, хотя имел при себе превосходный карманный фонарик.
Я был рад, что покинул этот исполненный странным и смутным ощущением вибрации кабинет и поднялся к себе в комнату, однако при этом не мог отделаться от тошнотворного чувства страха, опасности и чудовищной противоестественности, которая виделась мне во всем происходящем вокруг. Дикая, безлюдная местность; покрытый таинственно-мрачным лесом чернеющий склон, почти вплотную вздымающийся над усадьбой; следы на дороге; хворый, беспомощно-неподвижный собеседник, шепчущий в полутьме невероятные вещи; проклятые цилиндры и механизмы; а самое главное, предложение подвергнуться какой-то чудовищной операции и отправиться в еще более странные космические бездны — вся эта совокупность необычных и последовавших с такой неожиданной быстротой событий навалилась на меня со все более возрастающей тяжестью; она надломила мою волю и выжала из меня чуть ли не все жизненные соки.