Хрен знат
Шрифт:
К моему удивлению, старый стишок пришелся всем по душе.
Славка Босых попросил его переписать, Рубен удивленно спросил: откуда я знаю его дяхана Витьку, а тетя Шура искренне засмеялась и увела меня в дом, "приводить в божеский вид".
– И что ж тебе, мил человек, в этот день так не везет?
– спросила она.
Я ждал продолжения этой фразы, но ее не последовало. Скрипнула дверца шкафа. Через пару минут я уже облачался в синие сатиновые трико и желтую майку с надписью "Урожай". Все из гардероба будущего завгара. В углу у окна стрекотала машинка "Зингер". Принцесса
В новый дом недавно въехала я
Нравится мне вся квартира моя.
Большие окна, шлет
Солнце теплый привет.
Жить бы тут сто тысяч лет,
Ничего, что стенка тоненькая
Целый день там слышу музыку я.
В вечерний поздний час,
И даже утром, чуть свет,
За стеной поет сосед:
"Ча-ча-ча!"
"Ча-ча-ча" в те времена не приветствовалось даже на бытовом уровне. А нам с кумом эта песенка нравилось. Тете Шуре, наверное, тоже. Не просто же так в их доме появилась эта пластинка? Макаренко она не читала, и сына воспитывала своеобразно: вела себя с ним, как со своим сверстником. А он, падал такая, конкретно борзей, и в глаза звал ее Шуркой. Тем не менее, у нее получилось. Не было у меня более верного друга, чем будущий кум.
На улице жарче, чем в доме. Саманные стены летом дают прохладу, а зимой сохраняют тепло. Я молча уселся на нижнюю ступеньку крыльца, вытянул ноги, поскольку в паху еще жгло, и с легкою грустью следил за своими старинными дружбанами. Они без меня не скучали, и уже подыскали занятие по душе: "кололи" двухтактный двигатель от турчка. Босяра удерживал кованую отвертку, а Рубен осторожно постукивал по ней молотком, поминая недобрым словом подшипники коленвала. У них получалось:
– Отвертку левей передвинь, еще... теперь крепче держи!
– Слушаюсь, товарищ завгар!
– судя по этой фразе, горячие новости Славка уже рассказал, и теперь вот...
Я сначала подумал, что он прикалывается, типа того что тролит Рубена, а потом вспомнил что нет. Все на полном серьёзе. Играя во что-нибудь "понарошку", я тоже когда-то перерождался в образ, выпавший мне по жребию. Запыленный чердак становился кабиной настояшего бомбардировщика, где каждый из нас выполнял свою боевую задачу. Славка вел самолет, Рубен с тревогой посматривал в слуховое окно: нет ли поблизости вражеских "Фокке-Вульфов", а я застывший у "спарки", ждал окончательного решения командира. Что делать? Уходить в облака, или принимать бой?
Эх, было, да быльем поросло. И ведь, не вернешь! Ну, кто я теперь?
– маленький неискренний старичок, урод с испоганенным взрослостью разумом. В любой детской игре я буду стопроцентно фальшивить, и ненавидеть за это себя. Нет, невеликое счастье -
пройтись по второму кругу. Жизнь после смерти это не путевка в Артек. Когда рядом с памятью совесть, нет от нее стопроцентной радости.
Высоко за моею спиной звякнула застекленная дверь. Быстрые каблуки сбежали по высоким ступеням.
Женька, - флегматично подумал я, - кто же еще?
Принцесса была в праздничном белом платье. Поравнялась со мной, она
– Не бойся, - прошептал ветерок, поднятый ее платьем, - ты не скоро умрешь...
Слова (если только это были слова), ни капельки не утешили, а только нагнали еще больше тоски. Зачем оно мне?
А Женька уже стояла перед раскрытой дверью сарая.
– Мальчишки, - сказала она, - вы тут не заигрались? Руки мыть и быстро к столу! Тетя Саша зовет.
– Ну, если завгар разрешит...
– в этот раз прикололся Славка, и не выдержал, сорвался на смех.
– Что магарыч нужен?
– подыграла ему принцесса.
– Сейчас принесу...
– Нет! Мы пошутили!
– испуганно пискнули пацаны.
Мы столпились у рукомойника - спаянный экипаж боевого бомбардировщика. Те, кому довелось не пропасть в начале лихих девяностых. Не спиться, не присесть на наркотики, а выжить и жить, поддерживая себя, и друг друга.
Рубен брызгался теплой водой. Славка, смеясь, уворачивался. А мне казалось несправедливым, что сегодня, как и в конце жизни, нас будет всего трое из всего неугомонного класса.
Дальше, в принципе, рассказывать неинтересно. Застолья без водки, отличаются друг от друга только блюдами на столе. Долма д-тарпы, лимонад, неизменный трехцветный пирог, конфеты (куда без них?) - все было вкусно. Но праздник, в детском понимании этого слова, у меня не сложился. Права мамка Рубена. Невезучий какой-то день. Совсем выбил из колеи. Ску-учно! Замолчали и пацаны. Никто не мешал, не сдерживал, а вдвоем вдоволь не подурачишься, если третий надулся как сыч. Тетя Шура и Женька, которую причислили к взрослым, ушли к дяхану Пашке. Из-за стенки уже раздается топот ног и громкое "ча-ча-ча". В другой половине дома свои интересы, совершенно иные напитки и темы для разговоров. Там настоящий праздник. Это я по себе знаю.
Мы по-быстрому набили утробы. Пацаны сговорились идти в сарай, чтобы продолжить игру в гараж.
– Из трех двигунов чего-нибудь соберем, - озвучивал Рубен ближайшие перспективы.
Скрипя сердцем, я согласился. Рубашка еще не высохла, да и негоже в любом возрасте: пожрал - и сразу домой.
Та еще мука - вести свою партию и не фальшивить. Но опыт великая вещь. Я вспомнил Пьера Ришара в фильме "Игрушка", из которого вычленил одну из главных идей: играя во взрослых с детьми, нужно быть взрослым.
Рубен, на правах именинника, распредял роли:
– Я буду заведующим гаражом, Славка мастером по ремонту, а ты...
– Инженером по технике безопасности!
Наивные пацаны согласились. Не подумав, сказали "лады".
Ну, думаю, щас! Пусть только попробуют взяться за молоток и отвертку, будет им внеочередной инструктаж. Целую речь для них приготовил. Типа того, что "Не понял, товарищ завгар? Достойный пример вы показываете своим подчиненным! Наряд не открыт, на верстаке бардак..."