Хрестоматия по истории СССР. Том 1

Лебедев Владимир Иванович

42. ШОТА РУСТАВЕЛИ. «ВИТЯЗЬ В ТИГРОВОЙ ШКУРЕ»

В XI–XII вв. культура Грузии достигла высокой степени процветания, особенно в правление царицы Тамары (1184–1212). Во время ее правления выдвинулось много поэтических талантов, самым ярким из них был Шота Руставели. Он знал греческий, персидский и арабский языки. В своей знаменитой поэме «Витязь в тигровой шкуре» Руставели проповедует идеи гуманизма, патриотизма.

Отрывки из поэмы Шота Руставели приводятся в переводе Г. Цагарели.

ПОБЕДА ТАРИЭЛЯ НАД РАМАЗОМ, ЦАРЕМ ХАТАВОВ

Думая заманить Тариэля в засаду, царь Рамаз притворно просил у него мира и звал прийти «без ратной силы». Тариэль взял с собою 300 отборных воинов и приказал остальному войску следовать за собою и быть готовым подать помощь. Перебежчик-хатав предупредил Тариэля, что царь готовится к бою. Тариэль отвечает гонцу Рамаза:

«Коварство ваше стало нам известно. Взять врасплох войска индусов, знайте, не удастся вам! Лучше выступить открыто и в бою сразиться честно. Мы готовы: наши руки к верным тянутся мечам!» Лишь гонец к своим вернулся, царь отряды двинул сразу, Давши дымовым сигналом к нападению приказ. Тронулись, ряды смыкая, по степи войска Рамаза, Но и с двух сторон напавши, не смогли осилить нас! [58] Взял копье у копьеносца, защитил лицо забралом. Жажда мести в гущу боя яростно влекла меня. Путь расчистивши на стадий, истребил врагов немало. Но не дрогнул неприятель, стойко ратный строй храня. «Он безумец!» — доносились до меня хатавов крики. В полчище врагов врубившись, встречных гибели обрек. Всадника с конем повергнул, но переломалась пика, Я — за меч. Хвала и слава отточившему клинок! Скопище врагов рассеяв, словно ястреб стаю птичью,  Из людей и павших коней громоздил за валом вал. Гладышем крутился каждый, став кровавою добычей. Два

передовых отряда я разбил и разогнал. Но ряды смыкались снова, и, на них кидаясь яро, Насмерть поражал я дерзких и врагов в крови купал. Как хурджин^2, с седла свисали рассеченные ударом, И, куда ни устремлялся., враг дорогу уступал. С вражьей стороны раздался клич дозорных на закате: «Отступать! Отбой! Мы стали ненавистны небесам! Пыль вздымая облаками, движутся индусов рати, Сокрушая все преграды, мчатся вихрем. Горе нам!» То на помощь поспешали воинов моих колонны, Что в пути не отдыхали ни полночный час, ни днем. Шли, заполнивши равнины и хребтов покрывши склоны. Гул литавров доносился, словно нараставший гром. Отступал Рамаз разбитый, и за ним погоней конной Мы скакали, утоляя боевой горячий пыл. Сбросил я с коня Рамаза, выбил меч, с мечом скрещенный, И властителя хатавов одолел и полонил. Подоспевшая дружина настигала толпы вражьи, Всадников с коней сшибая, перехватывала путь. Трепетавших в страхе пленных поручив надежной страже, Я соратникам позволил на привале отдохнуть. И, когда остыл, внезапно боль почувствовал от раны. И меня все величали, как бесстрашного вождя, Неумолчные хваленья возносили мощи бранной, Слов, чтоб оценить достойно, для нее не находя. Почести мне оказали, величая за удачу. И, меня лобзая, шумно славили победы час, Воспитатели-вельможи шли ко мне, в восторге плача, Нанесенным мною ранам, как диковине, дивясь. Я послал свою дружину в край врага для сбора дани, И она пришла с добычей, ратной славою горда. Тех, кто жаждал нашей крови, предал казни на поляне, Без сраженья и осады нам сдавались города.

58

Рассказ идет от имени Тариэля. 2 Хурджин — переметная сума из ковровой ткани.

БЕСЕДА АВТАНДИЛА С ШЕРМАДИНОМ ПЕРЕД ТАЙНЫМ ОТЪЕЗДОМ

Автандил солнцеподобный вел беседу с Шермадином: «Вновь полно надеждой сердце после стольких дней невзгод.  Верю, что опорой крепкой остаешься господину!» Пусть читатель в их беседе поученье обретет. «Ростеван стоит на том же — глух к моим мольбам доныне,  Мысли он не допускает, чтобы я уехать мог. Мне не жить без Тариэля ни у вас, ни на чужбине. Недостойного поступка не простит всевышний бог! Верность другу в испытаньях для меня неколебима.  Кто двуличен и уклончив, повергает в гнев творца, Разлучен я с побратимом, и душа неутолима, О покинутом рыдает и томится без конца. Вот пути, чтоб в сердце друга не угасло дружбы пламя: Первый — быть с ним неразлучно, следовать за ним всегда, Путь второй — презрев богатства, радовать его дарами, Третий — быть опорой другу в час, когда грозит беда. Тариэль такого братства дал мне лучшие уроки. Мой черед пришел. Несчастий не кляну, останусь нем. Не приду на помощь брату, пусть наказан буду роком! Вероломен мир проклятый, не разгаданный никем!.. Но пора кончать беседу и сомкнуть уста в молчанье, Остается выход в бегстве, тяжек мой удел земной. О, внемли же, оставаясь сопричастником страданья, Укрепи дела и мысли, заповеданные мной! Пребывай земным владыкам нерушимою оградой, В доблести и благородстве прояви себя вполне. Охраняй мой дом и землю, будь водителем отрядов, В прошлом преданный, отныне стань мне преданным вдвойне! Вспоминай меня, любовью радовать всегда готовый. Что, враги тому, кто принял одиночество в удел?! Стойким должен быть мужчина, не сдавать в беде суровой, — Жалок тот, кто искушений пересилить не_сумел.  С грядки огурец, я знаю, снять неперезрелым надо. Мне принять за ближних гибель, все равно, что песню спеть. Если в путь направлен Солнцем, как же здесь найду отраду? Дом покинув ради друга, как о друге не скорбеть?! Повелителю Ростену передай мое посланье, Пусть тебя к себе приблизит, как питомца, возлюбя. Если не вернусь, противься сатанинскому желанью И оплачь меня, не смея смерти обрекать себя!»

ЗАВЕЩАНИЕ АВТАНДИЛА ЦАРЮ РОСТЕВАНУ ПЕРЕД ТАЙНЫМ ОТЪЕЗДОМ

Сел писать царю посланье о судьбе своей печальной: «Властелин, запрет нарушив, должен тайно я уйти; Если друга не увижу, не вернусь с чужбины дальней. Милосердым будь и помощь мне пошли, как бог, в пути. Знаю, что мое решенье ты оценишь благосклонно. Мудрый, жертвуя собою ради друга, вечно жив. О, позволь тебе напомнить изречение Платона: «Вслед за телом губит_душу кто двуличен или лжив». Лож источник всех несчастий если в сердце угнездится. Как скитальца позабуду! — Мне дороже брата он! Нам даны и светлый разум, и презрение провидца, Чтобы духом мы постигли мира горнего закон. Не кори, что поступаю против твоего веленья!  Неразрывно связан с другом, словно в плен захвачен им,  В поисках его любимой находя успокоенье, Где бы ни был, да останусь волею неколебим! Накажи меня, властитель, если в чем-нибудь не прав я! Неужели за проступок гневом буду я казним? Обманув доверье друга и себя предав бесславью, От стыда сгорю: ведь встречусь в запредельном мире с ним. Разделяя скорби ближних, мир пройдешь неуязвимым. Презираю человека, в ком предательство и ложь. Не могу быть вероломным с повелителем любимым! Тот не воин,_кто к походу запоздал скрывая дрожь!_ Разве муж, кто перед боем, в тыл бежав, трепещет, жалкий, И не может в час сраженья пересилить цепкий страх. Трус — не лучше старой бабы, просидевшей век у прялки! Лучше имя возвеличить, чем копить добро в ларях! Смерти не задержат тропы, ввысь ведущие по кручам! Слабого сравняет с сильным, погасив обоим взор, Даст загробное свиданье старцу с юношей могучим, Лучше гибель но со_славой, чем бесславных дней позор. Тяжело тебе напомнить, но, властитель, как я скрою, Что грозит нам ежечасно смерть разящею рукой И мешает в час последний навсегда зарю со тьмою! Если не вернусь, то знайте, что обрел в земле покой. Не исчислены ни разу и никем мои богатства!.. Раздари их бесприютным и освободи рабов, Обеспечь сирот достатком, беднякам благоприятствуй, — И меня добром помянут обретающие кров».

СОВЕЩАНИЕ ФРИДОНА, АВТАНДИЛА И ТАРИЭЛЯ У КАДЖЕТСКОЙ КРЕПОСТИ

В башне Каджетской крепости томилась в заключении Нестан-Дареджана. Три героя, Фридон, Автандил и Тариэль, явились к стенам крепости, чтобы освободить Нестан-Дареджану. Говорит Фридон: «Надеюсь, согласитесь вы со мною: Крепость каджев малой ратью не осилить никогда; Хвастовство тут не поможет, трудно взять твердыню с бою, А чтоб взять ее измором, долгие нужны года. С детских лет я упражнялся, подражая акробату, И в прыжках через преграды изощрился я вполне. Я умел ходить бесстрашно по упругому канату, И ровесники горели тайной завистью ко мне. Кто из вас, бойцов, сумеет так нацелиться арканом, Чтобы на зубец ограды вскинуть крепкую петлю? — Путь откроется доступный, как тропинка по полянам, И, клянусь, во вражьем стане жажду мести утолю. Проберусь с щитом, вдоспехах я над пропастью глухою, Со стены твердыни прыгнув, ринусь, словно вихрь степной, Разгромлю я караулы, настежь вам врата открою,— И тогда вы поспешите на сигнал мой боевой!» Автандил сказал: «Владыка! Твой клинок не знал позора, В львиных мышцах мощь былая, и не видно ран на них, Но совет невыполним твой! Обрати к твердыни взоры И прислушайся к немолчной перекличке часовых. Ведь они с постов дозорных звон услышат снаряженья, Рассекут канат, как только ты приблизишься к стенам; Все откроет неприятель и принудит к отступлению; Твой совет таит опасность, надо быть хитрее нам! Лучше с войском терпеливо оставайтесь тут в засаде. Стража путника не тронет, — я представлюсь ей купцом, Облачусь в халат торговца и пройду один к ограде С мулом, тайно нагруженным и кольчугой, и мечом. Нам втроем входить не надо. Изберем мы путь обмана. Я купцом проникну в город — незамеченным пройду, Мигом облачусь в доспехи, грозным мстителем предстану И скрывать уже не стану затаенную вражду. С внутреннею стражей сам я быстро справлюсь в битве ярой. Вы к вратам тогда помчитесь, мне доверясь одному. Я открою вам их настежь для последнего удара… Вот, друзья, мое решенье! Будет лучшее — приму». Тариэль сказал: «Вы оба — безупречные герои! И кому дано из смертных превзойти отвагой вас?! Зря мечами не бряцая, оба жаждете вы боя, Но и вам товарищ третий будет нужен в грозный час. Тут я вам полезен буду для какого-либо дела. Битвы шум лишь донесется до возлюбленной, боюсь: С высоты она посмотрит и среди разящих смело Тариэля не увидит и подумает: «Он трус!». Мой совет сулит удачу — головой за то отвечу! Каждый встань с отборной сотней, выступаем с трех сторон Враг обманутый, подумав, что нас горсточка, навстречу Выйдет к нам и в первой схватке будет насмерть поражен. В бой вступив с врагами, быстро их охватим полукружьем. Пусть один ворвется в город, двое бросятся к стенам. Для последнего удара вам расчишу путь оружьем, В мощном натиске сметем их, лишь доверимся мечам!» Отвечал Фридон: «Я понял! Мудрость есть в твоем совете! Жаль, что подарил тебе я легконогого коня. Знал бы я, что пригодится он на подступах Каджети, Тариэль его едва ли получил бы у меня!» Молвил это, улыбнулся, и друзья повеселели! Было сказано немало мудрых и шутливых слов; Позабавили друг друга и, не забывая цели, Снаряжаясь, отобрали самых лучших скакунов. Скреплена отвага клятвой, возросла решимость вдвое, Тариэлю же за смелость от двоих друзей почет. Каждый взял по сотне конных, с каждым счастье боевое. Шлемы спрятали, и смело двинулись они вперед.

43. НИЗАМИ. «СОКРОВИЩНИЦА ТАЙН»

Великий азербайджанский поэт Низами жил в XII веке (1141–1203 гг.). Он написал большое количество поэтических произведений, из которых наибольшую известность получил сборник из пяти поэм («Хамсэ»). Ниже печатается отрывок из поэмы Низами «Сокровищница тайн», по книге: Низами, Пять поэм. Редакторы Б. Э. Бертельс и В. В. Гольцев.

РАССКАЗ О СТАРУХЕ И СУЛТАНЕ САНДЖАРЕ

Старуха одна, в возмущенья пылу. Схватила султана Санджара [59] полу: «О, где же, султан, справедливость твоя? Тобой, что ни год, обижаема я. Забрался твой пьяный шахнэ² под мой кров, Ногой мне в лицо надавал пинков, Избил, истоптал без вины меня он, За волосы выволок из дому вон, На людях ругал, поносил, как зверь,  Насилья печать наложил на дверь. «Горбатая, эй, отвечай, — говорит, — Такой-то на улице кем был убит?» Убийцу ища, обыскал весь дом, — О, есть ли насилия больше в ком? Пьян сторож — смелеет и головорез… Будь трезвым, он в драку б с старухой не лез Доход всей страны они топят в вине, Его на старух возмещая спине. Кто мирно на это бесчинство взирал, Мой стыд, а твою справедливость попрал. Избита, истерзана старая грудь, Осталось ли силы хоть сколько-нибудь? Справедливости если в тебе не найду, — В день Судный свой счет предъявлю я Суду. Правосудья венца — я не вижу в тебе, Угнетенью конца — я не вижу в тебе. Царь должен народу поддержкою стать, А ты угнетаешь народ, как тать. Не стыдно ль кусок отнимать у сирот, Кто делает так, благороден ли тот? Великий вор мелкой поклажи старух, Стыдись трудовой этой пряжи старух. Ты — раб, хоть и в царское платье одет, — Какой же ты царь, раз приносишь вред? Царь всюду наводит в стране закон, Внимательно, с ласкою властвует он. Чтоб всяк на приказ его — голову клал, Чтоб дружбу его — в свою душу влагал. А ты, хоть поставил весь мир вверх дном, — Геройством каким отличился в нем? Держава ведь тюркская тем и сильна [60] , Что правит, любя правосудье, она. Обрушил ты стены жилья горожан, Ты вытряс зерно из колосьев дехкан ^2.

59

Сандэкар — последний султан из так называемых «великих» сельджуков (1118–1157), в XI веке покоривших большую часть стран бывшего арабского халифата. 2 Шахнэ — начальник, представитель власти султана.

60

Низами, как и большинство горожан этого времени, стоял на стороне сельджуков и относился враждебно к побежденным ими врагам, старой иранской аристократии. 2 Дехкан — в то время землевладелец, помещик, позднее этим термином стали обозначать крестьянина. 3 Хорасан — область в северовосточном Иране; в то время к Хорасану обычно относили и часть теперешнего Афганистана. Низами в этой строке имеет в виду страшное поражение, нанесенное Санджару кочевниками, когда сам султан был ими взят в плен и уведен в степи. 4 Симург — легендарный царь птиц; его никто никогда не видал, иначе говоря, правосудие отлетело туда, где его найти невозможно. 5 Небосвод.

Но вычисли, — короток век земной, Смерть схватит и за крепостною стеной. Закон — как костёр, в темноте разложи. День нынешний с завтрашним ты подружи, Чтоб словом порадовал сердце старух, Чтоб слово старухи наполнило слух. От страждущих руку свою отведи, Иль стрелы проклятий застрянут в груди. Что рыщет по всем закоулкам рука, Беспечна к последним кускам бедняка? Ты миру был дан животворным ключей, Не ради неправды поставлен ты в нем. О шах, чтоб мучение раны смягчить, Ты пластырем должен ее залечить. Хвалить тебя — слабых обычай, а ты Обычай устрой из своей доброты. И оберегай, как святыню души, Двух-трех наилучших, укрытых в глуши». Санджар, Хорасаном ³ владевший, не внял Тем мудрым словам — и страну потерял. И нет правосудья сейчас на земле, Ищи его лишь на Симурга⁴ крыле И стыд позабыт под окном голубым⁵, И честь на земном этом шаре — как дым. Вставай, Низами, и заплачь от стыда, Плачь кровью над тем, кому кровь — как вода.

Глава V

МОНГОЛЬСКИЕ ЗАВОЕВАНИЯ И ЗОЛОТАЯ ОРДА

44. «СОКРОВЕННОЕ СКАЗАНИЕ О ПОКОЛЕНИИ МОНГОЛОВ». ЛЕГЕНДЫ О ЧИНГИС-ХАНЕ

«Сокровенное сказание» заключает в себе ряд сказаний о Чингис-хане, его детстве, войнах и завоеваниях. «Сказание» было написано около 1240 г. на монгольском языке и переведено также на китайский. Отрывки из «Сокровенного сказания» здесь взяты по переводу с китайского Палладия, из книги «Труды членов российской духовной миссии в Пекине», т. IV, 1866.

ДЕТСКИЕ ГОДЫ ТЕМУЧИНА

Когда раненый старик Чараха [61] лежал у себя дома, Темучжинь навестил его. Старик сказал ему: «Они увели с собой собранный отцом твоим народ и наших людей²; когда я отговаривал их, они меня поранили». Темучжинь, заплакав, ушел. Хоэлунь³ сама села на коня и, приказав людям взять копья с кистями, во главе их отправилась в погоню; она остановила половину народа, но остановленная половина людей тоже не захотела оставаться; все ушли вслед за Дайичиут^4.Когда братья Дайичиут покинули Хоэлунь с детьми, Хоэлунь, женщина чрезвычайно разумная, собирала плоды, да вырывала коренья и тем питала детей своих. В таких трудных обстоятельствах воспитанные ею дети подросли; все они имели признаки царского княжеского достоинства…

61

Чараха — Чараха был ранен копьем в спину, когда он уговаривал людей Есугея, покойного отца Темучина, не покидать вдову Есугея и ее детей. 2 Наших людей — т. е. приобретенных, покоренных. 3 Хоэлунь — мать Темучина, вдова Есугея. 4 Дайичиут—название рода, главы которого первые покинули семью Есугея. 5 Кирилтух, или Тархутай Кирилтух, — вместе с братом Тодоянь-Гирте преследовал Темучина. 6 Белгутай — брат Темучина. 7 Хачигунь, Темугэ и Темулунь — Хачигунь и Темугэ — младшие братья Темучина, Темулунь — сестра. 8 Хасар — брат Темучина.

Через несколько времени Дайичиут Кирилтух⁵ сказал: «Покинутые нами Темучжинь и другие дети с матерью, верно, теперь уже оперились, как птичьи птенцы, и подросли, подобно детенышам зверей». Взяв с собой товарищей, они поехали разузнать. Темучжинь с матерью, завидев приезд их, испугались; Белгутай⁶ в густом лесу наломал деревьев и устроил засеку, а Хачигуня, Темугэ и Темулунь⁷ троих малых, спрятал в расщелине скалы; Хасар⁸ перестреливался с Дайичиут; Дайичиут громко крикнули ему: «Нам надо только твоего старшего брата, Темучжиня, а других людей не надобно». Устрашенный тем Темучжинь сел на лошадь и пустился в горный лес: Дайичиут, заметив это, погнались за ним и преследовали до горы Тергуне. Темучжинь углубился в густой лес, а Дайичиут, не могши въехать туда же, окружили лес и стерегли.