Хрестоматия по сравнительному богословию
Шрифт:
С IV века положение папской власти начинает изменяться параллельно с изменением политического положения Рима. В начале этого века резиденция Римского императора переносится с Запада на Восток – в Константинополь; с разделением империи на восточную и западную императоры западной империи проживают то в Галлии, то в Милане и Равенне. Изменение политического положения Рима сослужило немаловажную службу Римскому епископу: папа остался единственным представителем высшей власти в Риме. Но в этом была и своя опасная сторона. В глазах истых римлян Рим возвышался над всеми городами Рима, и понятие вселенной – orbis [мир] отождествлялось с понятием Рима – urbis [города]; и когда при нашествии готов пал urbs Roma [город Рим], то говорили, что скоро должен пасть и orbis. Что Рим перестал быть центром жизни Древнего мира, еще ясно не сознавалось, но инстинктивное чувство заставляло пап применяться к своему новому положению. Могло статься, что к Риму после потери им политического значения и перенесения его в другие центры перестанут стягиваться частные провинциальные Церкви, а потому нужны были Римским епископам другие прерогативы,
Собственное понятие о Римском епископе как папе составляется из нескольких звеньев. Каждое звено подлежит особой проверке. Первая основа догмата о папстве есть то, что апостол Петр – princeps apostolorum [первенствующий среди апостолов] и как таковой имеет особые полномочия. Второй тезис заключается в том, что эти полномочия, дарованные апостолу Петру, должны были существовать всегда. А так как Петр должен был умереть как личность, а утверждения должны существовать непрестанно, то должны быть преемники его. Раз это допущено, нужно было доказать, что этими преемниками являются именно Римские епископы. Это третий тезис папства.
1) Решение вопроса о полномочиях апостола Петра сводится к толкованию известного места Мф. 16, 18: ты еси Петр, и на сем камени созижду Церковь Мою, и врата адова не одолеют ей. Этими словами Христос будто бы утвердил главенство Петра в кругу апостолов.
Одно из самых энергичных объяснений этого места находится в XII книге комментария Оригена на Евангелие [от] Матфея. Этот толкователь, всегда столь спокойный, в данном случае принимает полемический тон. В конце концов Ориген отрубает всякие дальнейшие выводы и утверждает, что Христос не учредил среди апостолов ничего подобного главенству. По мнению Оригена, «камень – всякий ученик Христов», и мы становимся [Петром] ( ), когда исповедуем Христа подобно Петру, и к нам относятся слова: ты еси Петр, ибо все питаемся от духовного Камене (см.: 1 Кор. 10, 4). «Если ты думаешь, что вся Церковь основана только на Петре, то что ты скажешь об Иоанне, сыне громовом, или о всяком другом апостоле? Если Петру сказано, что врата адовы не одолеют его, то разве других одолеют? Так ли это? Если одному Петру даны ключи Царства Небесного, то никто из блаженных не получит их? Если эти изречения имеют общее значение, то почему не толковать все сказанное так, что все тезоименны () Христу – духовному камню, что сказанное Петру сказано всякому Петру ( , ), а, следовательно, Петр есть лишь имя для всякого ученика и всякому ученику даны ключи царства небесного».
Даже западные отцы не отвечают на вопрос о полномочиях Петра с удовлетворительною для притязаний Рима ясностью. Киприан († 258), допуская, что на Петре основана Церковь, вовсе не думает о каком-либо первенстве его власти. Когда Павел вступил с Петром в рассуждение, он не заявил никаких надменных и исключительных притязаний, не сказал: «Мне принадлежит первенство, и прочие должны мне повиноваться».
Амвросий Медиоланский († 397) употребляет, правда, выражение «ubi ergo Petrus, ibi ecclesia» [итак, где Петр, там Церковь] и называет Петра «petra et fundamentum» [камнем и основанием] Церкви. Но так он называет Петра в таком месте, на которое римским епископам неудобно ссылаться, именно – в утреннем гимне, где говорится, между прочим, что апостол Петр искупил свое отречение слезами. Амвросий explicitissime [самым очевидным образом] приписывает Петру primatum confessionis utique, non honoris, primatum fidei, non ordinis – первенство исповедания, а не чести, веры, а не чина. В похвальном слове в день апостолов Петра и Павла он не решается поставить Петра выше Павла, называя обоих «principes ecclesiae» [первенствующими Церкви].
Блаженный Иероним († 420) Камнем и Главою Церкви называет Христа, Который дал имя камня Петру как представителю апостолов и вместе с ним всем апостолам. По его мнению, первенство Петра имеет лишь дисциплинарное значение – для предотвращения сектантских разделений. Он с особенным ударением выставляет равенство сана всех епископов и фактическое различие авторитета их объясняет из различия политического значения их городов. Он не знает епископа, который стоял бы ко всей Вселенской Церкви в таком же положении, как каждый епископ к своей Церкви или как император к империи, а в отношении к прочим епископам занимал бы такое положение, как, например, архипресвитер к пресвитерам. Он знает одного капитана на корабле, одного генерала в армии, одного императора в государстве, одного епископа в городе – но ничего не говорит об одном духовном центре в Риме. Поэтому и его почтительное отношение к папе Дамасу [102] не имеет догматического характера.
102
Дамас I, или Дамасий (Damasus). – Изд.
Блаженный Августин († 430) приводит два мнения относительно значения слов Матфея (16, 18). «Одни, – говорит он, – считают Петра камнем; например, Амвросий Медиоланский в своем утреннем гимне (“При пении петуха и самая скала Церкви оплакивала свою вину”).
Блаженный Августин, как известно, был душою Карфагенских соборов, которые отстаивали свою свободу против римской централизации. Но в его сочинениях есть оттенки, которыми могли бы воспользоваться папы. Сторонники Рима с удовольствием читают слова Августина: Римская Церковь, в которой «всегда процветало первенство апостольского престола» (semper apostolicae cathedrae viguit principatus). Возникает вопрос: как возможна у такого ума, как ум блаженного Августина, такая непоследовательность? Это объясняется тем, что в древности в полемике часто допускалась излишняя широта взгляда, допускалось то, что не было бы допущено при положительном проведении учения. Блаженный Августин пользовался с большим высокословием () авторитетом Рима, когда нужно было направлять речь против сектантов. Особенно часто защитники папизма истолковывают в пользу своих воззрений его изречение по поводу дела о пелагианах. Августин рассказывает своей пастве, что сделано в Церкви в отношении к пелагианам (Sermo 131). Составлены два собора; их постановления отправлены ad sedem apostolicam [к апостольскому престолу]; получены оттуда rescripta [указы]. Таким образом, «causa finita est» – «дело кончено»; «utinam aliquando error finiatur» [ «и да прекратится наконец заблуждение!»]. В позднейшее время перед «causa finita est» прибавлено «Roma locuta est»: «Рим сказал – и дело кончено». Как будто Риму принадлежит последнее слово, и как будто выражается в этих словах принцип, а не отдельный факт.
Таким образом, первая посылка римско-католических воззрений далеко не прочна.
2) Вторая посылка также не отличается особенною прочностью. Если Христос и учредил принципат, даровав особые полномочия Петру, то на все ли времена или как личную прерогативу апостола Петра? Всякий понимает, что проверить этот тезис святоотеческими мнениями трудно. Отцы и учители редко имели повод высказываться относительно пределов этого преимущества. Поэтому совершенно случайным является, что по этому вопросу подан один голос, и этот голос принадлежит Тертуллиану в его сочинении о целомудрии (De pudicitia. С. 21). Как известно, это сочинение было вызвано тем, что Римский епископ произвел ослабление древней практики в отношении к согрешившим плотскими грехами. «А по поводу твоего приговора я спрошу: откуда ты взял такое право в решении церковных дел? Кто ты, что ниспровергаешь и изменяешь самоочевидное намерение Господа, который предал это лично (personaliter) Петру? На тебе, сказал, созижду Церковь Мою, и дам тебе ключи, а не Церкви, и которых ты разрешишь или свяжешь, а не которых разрешат и свяжут». Таким образом, допуская, что апостол Петр занимал в кругу апостолов чрезвычайное положение, нельзя отсюда выводить преимуществ Римской Церкви, так как со смертью Петра эти преимущества, как думает Тертуллиан, и окончились.
3) Третий вопрос: действительно ли эти преимущества усвоены по преемственному наследству Римской кафедре? По методу остатков его можно решать в пользу Римской Церкви. Римский епископ как преемник апостола Петра пользуется и его преимуществами. Вопрос сводится к тому, был ли апостол Петр епископом Рима? Следует признать, что те протестанты, которые говорили, что апостол Петр никогда не был в Риме, не правы и (слишком) страдают недостатком консерватизма, потому что предание о пребывании и смерти Петра в Риме стоит твердо и отвергать его – значило бы перестроить всю историю Церкви. Евсевий, с другой стороны, ничтоже сумняся, предполагает, что апостол Петр 25 лет епископствовал в Римской Церкви и здесь умер мученической смертью. Но в настоящее время для всякого, прошедшего сносную историческую школу, ясно, что это легендарное сказание.
Здесь выдвигается еще вопрос, можно ли апостолов считать епископами местных Церквей. В этом случае апостол Петр являлся бы епископом Церквей всех тех городов, где он проповедовал. Он действовал и в Антиохии, где он встретился с апостолом Павлом; следовательно, Петр и Антиохийский епископ. Являются две кафедры Петра. С какою же соединены чрезвычайные преимущества? Если с тою, к которой относится более продолжительное пребывание апостола, то в Священном Писании нет указаний на продолжительное пребывание апостола Петра в Риме. Вопрос о Вавилонской Церкви является таким, который никогда не может найти себе удовлетворительного разрешения. Предание о кончине в Риме можно понимать в том смысле, что он явился сюда только перед кончиною. Апостол Павел считает себя обязанным сделать нечто и для Рима, а он держится такой тактики, чтобы не создавать на чужом основании. Ставится вопрос, через чье посредство – Петрово или