Хрестоматия по сравнительному богословию
Шрифт:
Такое же конкретно-историческое объяснение из всей обстановки евангельских событий следует, по-видимому, дать и известному месту в 21-й главе Евангелия от Иоанна: троекратный вопрос Господа: любишь ли Меня, и – на ответ Петра: так Господи! Ты знаешь, что я люблю Тебя — дальнейшие слова Господа: паси агнцев Моих… паси овец Моих. Естественно видеть в этих троекратных словах исповедания любви ко Господу противовес троекратному отречению, а в троекратных словах Господа (паси агнцев Моих, паси овец Моих, паси овец Моих) восстановление Петра в апостольском достоинстве [80] .
80
Подробному и тонкому анализу подвергнута эта 21-я глава Евангелия от Иоанна, например, в ценной книжке о. Сергия Булгакова «Петр и Иоанн». Париж: YMCA-Press, 1926.
Таким образом, мы видим, что в словах Господа, обращенных к Петру, нет основания для папских притязаний на владычество и непогрешимость. То, что было сказано апостолу Петру, – было сказано ему отчасти лично (ты некогда, обратившись, утверди братьев твоих), отчасти как представителю всех
Роль апостола Петра в истории первой проповеди христианской, в истории ранней Церкви Апостольской, также не подтверждает римских притязаний: нельзя отрицать – было бы странно отрицать, – что апостолу Петру принадлежит некая руководящая роль в деяниях первой общины христианской. Он предлагает избрать двенадцатого апостола на место выбывшего Иуды (см.: Деян. 1, 15–22); он говорит от имени апостолов перед народом и перед властями (см., например: Деян. 2, 14–36, 38–40; 3, 6–7; 4, 8-12); через него Дух Святой обличает и карает Ананию и Сапфиру (см.: Деян. 5, 3–5); он первый проповедует язычникам (см.: Деян. 10, 28–48); его речью открывается Апостольский собор (см.: Деян. 15, 7-11). Он, по-видимому, пользуется неким преимущественным авторитетом среди апостолов. И Господь первому ему из апостолов явился по Воскресении (см.: 1 Кор. 15, 5; Лк. 24, 34). И все же Петр только первый, только «председатель» среди равных, а не владыка их, не начальник апостолов. Предлагает Петр, но избирают заместителя Иуде все апостолы (избирают двух, затем молятся и бросают жребий). Диаконов поставляют все апостолы (Петр специально не упомянут; это – первое рукоположение, совершенное апостолами, о котором говорят Деяния [81] ). Апостолы, находящиеся в Иерусалиме, услышав, что самаряне приняли слово Божие, посылают к ним Петра и Иоанна (Деян. 8, 14). По вопросу о соблюдении или несоблюдении закона ветхозаветного верующими из язычников решение выносит не Петр единолично, а собор апостолов. Петр открывает его речью; но к предложению Петра делает добавление Иаков (предстоящий Церкви Иерусалимской), и оно принимается всеми с этими добавлениями Иакова. Более того, несмотря на высокий авторитет и до известной степени руководящую роль апостола Петра (разделяемую в Деяниях в известной мере и Иоанном), Петр не был и не мог быть тем камнем основоположным, на котором утверждается незыблемость истины церковной. Петр не мог дать своему «преемнику» той непогрешимости в делах истины, которою никто из человек, и апостол Петр в том числе, обладать не может. Более того, мы имеем точные указания, что апостол Петр колебался в истине. Еще до просветления учеников Духом Божиим, еще при жизни Христа, Петр тотчас после исповедания, сделанного им от лица всех учеников, смущается словами Христа о предстоящих Сыну Человеческому муках и Крестной смерти и, отводя Иисуса в сторону, начинает возражать Ему: будь милостив к Себе, Господи — за что получает тут же, непосредственно после ублажения своего Христом, строгий отпор из уст Христовых: отойди от меня, сатана! ты Мне соблазн! ибо ты думаешь не о том, что Божие, а о том, что человеческое [82] . А потом идет его падение и восстановление в апостольском достоинстве. Затем, по вознесении Христовом и особенно по сошествии Святого Духа и возникновении Церкви, он играет – мы видели – некоторую руководящую роль. Но и тут он при всей высоте духовной своей не остается непогрешимой нормой истины церковной – именно, в Антиохии он дает повод нарекания тем, что по малодушию (как говорит Павел: опасаясь обрезанных) отклоняется от той линии, которую сам он вместе с другими апостолами начертал на соборе Иерусалимском – в вопросе об обращенных из язычников, и получает суровую отповедь от Павла [83] .
81
См.: Деян. 6, 2–6. – Изд.
82
Ср.: Мф. 16, 22–23– Изд.
83
См.: Гал. 2, 11–14. – Изд.
С выходом на арену жизни церковной апостола Павла руководящую роль в Церкви, принадлежавшую до тех пор двенадцати апостолам, а среди них в первую очередь Петру, Иакову и Иоанну (столпам [84] ), начинает разделять с ними и Павел. Даже получается как бы некое (временное и лишь приблизительное) разделение области деятельности: Павел преимущественно сосредоточивается на проповеди необрезанным, другие, и Петр в том числе, – на проповеди обрезанным. При этом Павел противопоставляется как равный Петру (который, в свою очередь, и здесь опять-таки несколько выделяется из числа прочих апостолов) [85] . Конечно, строго это разделение не могло быть, да и не должно было быть проведено. Павел продолжает после того проповедь и среди иудеев рассеяния, а другие апостолы уже раньше того (тот же Петр) начали проповедь свою среди язычников. Но интересен нам этот «уговор» как показывающий равность авторитета Павла с авторитетом столпов, признанный самими столпами. Уже Древнейшая Церковь потом соединила Петра и Павла в совместном почитании: и доныне Церковь наша называет Петра и Павла «первоверховными апостолами» и, как известно, празднует [их] память вместе. Очень интересно, что уже в катакомбах, а затем на мозаиках древнеримских церквей встречаем совместные изображения Петра и Павла.
84
См.: Гал. 2, 9. – Изд.
85
См. об этом, например, в комментарии «Амброзиастера» (время папы Дамасия: 366–384 гг.) на Послание к Галатам (к 18-му стиху 1-й главы).
Таким образом, история Церкви, и в частности Деяния апостольские, учит нас с благоговейной любовью чтить высокий подвиг и высокое служение апостола Петра, но не дает оснований для теории, выводящей из этого высокого служения и высокого достоинства апостола притязаний на владычество над Церковью его «преемника». Это владычество над Церковью – мы видели – не принадлежало и апостолу Петру (равно как и непогрешимость в делах веры). Ибо иначе как мог так дерзновенно противоречить ему в Антиохии апостол Павел и даже бросить ему упрек в лицемерии? Святой Иларий Пиктавийский выводит отсюда заключение о равенстве по достоинству Петра и Павла: «Кто же осмелился бы
86
Ср.: 1 Кор. 15, 11. – Изд.
87
Гал. 1, 12. – Изд.
Итак, Петр обладал неким преимущественным авторитетом среди апостолов, ему принадлежала руководящая роль, но о владычестве Петра, но о господстве Петра (совершенно иначе звучат слова самого Петра: Пастырей ваших умоляю я, сопастырь и свидетель страданий Христовых и соучастник в славе, которая должна открыться — 1 Пет. 5, 1), но о непогрешимости Петра мы ничего не знаем ни из Писания, ни из Предания Церкви. То, чего он не имел, не мог он передать и своему «преемнику».
И еще раз ставится тут вопрос: кто его «преемник»? Почему только епископ Римский, а не в равной степени епископ Церкви Антиохийской и епископ Церкви Иерусалимской? Ибо до Иакова, брата Господня, руководящая, предводительствующая роль в матери Церквей – Церкви Иерусалимской принадлежала, несомненно, Петру, а по древнему преданию, засвидетельствованному уже у Оригена, в Антиохии (где первые верующие стали называться христианами – см.: Деян. 11, 26), первым епископом был Петр («Игнатий – второй епископ после Петра»). Таким образом, если бы Петр имел господство и непогрешимость, которых он не имел, и если бы они были передаваемы, то он мог бы их передать не только Римскому епископу, но и епископу Иерусалимской и Антиохийской Церквей. Таким образом, мы видим фиктивность и неубедительность обычной римской аргументации.
Мы подходим к новому звену в цепи рассуждений – роли Рима в Древней Церкви, и здесь нам следует остановиться подольше. Здесь мы получаем если не логическое, вернее, не юридическое обоснование, как того хотят римские католики, то до известной степени некоторое психологическое объяснение для развившейся постепенно идеи о главенстве Рима. Здесь, в Риме, – а не столько в словах Евангелия [от] Матфея или в событиях, рассказанных в Деяниях апостольских, – коренится римская теория. И потому получила эта теория силу в Западной церкви, что она не была только цепью неудачных домыслов, а покоилась на ряде фактов, связанных с Римской церковью, на ряде истинных фактов, но на ошибочном, искаженном восприятии этих фактов при полном пренебрежении другими, не менее истинными и не менее важными фактами.
Неправда римской идеи тем могла действовать, что идея эта покоилась на ряде фактов, но в том и была неправда, что она ошибочно восприняла эти факты, что она насиловала собственную историю, что она не поняла собственной истории или поняла ее слишком односторонне – слишком человечески. Эта теория, эта идея римского владычества недооценила, растратила часть того великого богатства духовного, которым в действительности обладал Древний христианский Рим. Дары благодати стали расцениваться юридически, как обоснование для юридического властвования над Церковью и миром. Характерно, что около 1600 года в Требник римский введены были слова, согласно которым Христос будто бы передал Петру царства всего мира: «Tu es pastor ovium: tibi tradidit Deus omnia regna mundi» [88] .
88
«Ты еси пастырь овец, тебе Бог передал все царства мира». – Breviarium Romanum, festum Petri et Pauli, responsum ad lectionem 6 [Бревиарий (Краткий служебник) Римской церкви. Празднование Петру и Павлу. Ответ хора на чтение 6-е].
На самом деле Евангелие не знает таких слов Христа Петру: эти слова сказаны в Евангелии не Христом Петру, а сказаны Христу искусителем: «Я дам Тебе все царства мира» [89] . Понятным становится ужас, дышащий в строках «Великого инквизитора» Достоевского, где говорится о римской теории.
Древнеримская Церковь является в глубинах существа своего – ареной борьбы двух духов, двух направлений. Везде, во всех Церквах, есть и была – и не может не быть – такая внутренняя борьба; более того: в ней все главное дело. Но в Риме эта внутренняя борьба особенно значительна, борьба огромной важности для всего христианского мира. Ибо очень велики были дары благодати, данные именно этой Церкви Древнего Рима.
89
См.: Лк. 4, 6. – Изд.
После разрушения Иерусалима и падения влияния древнейшей Иерусалимской Церкви Рим занял место некоего старшинства среди христианских Церквей. Решающим было не только то, что это была столица империи; решающим был ряд причин духовного, религиозного характера. Римская Церковь была окружена как бы сугубым ореолом апостольского происхождения. Не только это была единственная Церковь апостольского происхождения на всем Западе (на Востоке их было много), но более того – она была связана с именами двух апостолов, и притом руководящих апостолов: первоверховных апостолов (как называет их Православная Церковь) Петра и Павла. Какое огромное значение в глазах Древней Церкви имел критерий апостольского происхождения, связанный с той или иной местной Церковью, явствует, например, из аргументации Иринея в его книге «Против ересей», где он в противовес еретикам ссылается на апостольскую традицию отдельных Церквей, восходящую путем последовательного преемства к самим апостолам. Так и Тертуллиан призывает верных укреплять и утверждать веру свою общением с теми Церквами, основание которых восходит к самим апостолам.