Христианская философия брака
Шрифт:
В пользу реалистического воззрения, что главная цель брака — рождение, говорит, по-видимому, здравый разум, ежедневный опыт, даже самоочевидность. С одной стороны, рождение, насколько мы знаем, невозможно без соединения полов, с другой стороны — соединение полов в громадном большинстве случаев ведет к деторождению. Бездетный брак есть что-то ненормальное, какое-то печальное исключение.
Но стоит лишь, отрешившись от узких рамок повседневного опыта, стать на точку зрения опыта широкого, научного, принимающего во внимание общую картину жизни и развития всего органического мира, и окажется, что взгляд этот, по существу, неверен, что между половой и родовой жизнью [54] не только нет неразрывной связи, но замечается даже антагонизм. Эту мысль, в корне подрывающую католическое учение о цели брака, блестяще развил не кто иной, как Владимир Соловьев, труды которого охотно издаются католическими пропагандистами и которого называли тайным униатом.
54
Хотя в обычном словоупотреблении термины «половая» и «родовая» жизнь употребляются promisque, однако такое словоупотребление дает повод для многих заблуждений, и мы в дальнейшем
В своем труде «Смысл любви» [55] он выясняет ложность модного взгляда, по которому смысл полового влечения заключается в размножении, и выясняет не на основании каких-то отвлеченных общих соображений, а на основании естественно-исторических фактов. Что размножение живых существ может обходиться без половой любви, это видно уже из того, что оно обходится без самого разделения на полы. Значительная часть организмов, как растительного, так и животного царства, размножается бесполым способом [56] : делением, почкованием, прививкой. Правда, высшие формы обоих органических царств размножаются половым способом, но, во-первых, размножающиеся таким способом организмы, как растительные, так отчасти и животные, могут также размножаться и бесполовым образом (прививка у растений, партеногенезис у высших насекомых), а во-вторых, оставляя это в стороне и принимая как общее правило, что высшие организмы размножаются при посредстве полового соединения, мы должны заключить, что этот половой фактор связан не с размножением вообще (которое может происходить и помимо этого), а с размножением высших организмов. Следовательно, смысл половой дифференциации (и полового единения) следует искать не в идее родовой жизни, не в размножении, а лишь в идее высшего организма.
55
Напечатан впервые в «Вопросах философии и психологии», кн. 14, а также изд. «Заря». Берлин, 1924. С. 1-58.
56
Этот факт был известен и отцам Церкви. «Можно бы и на земле указать многие роды рождаемых без сожития», — пишет святой Исидор Пелусиот (Письмо схоластику Феодору, 192. Mg. 78, 1280).
Разительным подтверждением этого является тот великий факт, что в животном мире половая любовь или, вернее, половое притяжение находятся в обратном отношении с размножением: чем сильнее одно, тем слабее другое. В низших организмах огромная сила размножения при полном отсутствии полового притяжения [57] за отсутствием самого деления на полы. Далее, у более совершенных организмов появляется половая дифференциация и соответственно ей некоторое половое притяжение — сначала крайне слабое, затем оно постепенно усиливается на дальнейших ступенях органического развития, по мере того, как убывает сила размножения (то есть в прямом отношении к совершенству организации и в обратном отношении к силе размножения), пока, наконец, на самом верху, у человека, является возможной сильнейшая половая любовь даже с полным исключением размножения. Но если, таким образом, на двух концах животной жизни мы находим, с одной стороны, размножение без всякой половой любви, а с другой стороны, половую любовь без всякого размножения, то совершенно ясно, что оба эти явления не могут быть поставлены в неразрывную связь друг с другом; ясно, что каждая из них имеет свое самостоятельное значение и что, в конце концов, даже с точки зрения естественно-научной, размножение не является основной целью половой жизни.
57
Быть может, не случайность, что Библия упоминает о благословении размножения только низшим животным, созданным в пятый день. Типом размножения являются именно низшие организмы.
Сходные мысли мы встречаем у французского философа Анри Бергсона в его «Творческой Эволюции».
Ссылаясь на работы новейших естествоиспытателей Мебиуса [58] и Гартога [59] , Бергсон высказывает мысль, что для всего растительного мира, являющегося типом роста и размножения, разделение на полы является «по меньшей мере роскошью, без которой природа могла бы обойтись». И самое стремление к возрастающей сложности, к более полному и совершенному бытию, проявлением которого служит деление организма на полы, по мысли Бергсона, существенно только для животного царства в силу потребности в действиях более широких и сильных, но не для растений, обреченных на нечувствительность и неподвижность. И стремление к совершенствованию и связанное с ним половое деление существует в растительном мире лишь в силу связи его с лучше выражающим основное направление развития жизни миром животных, в силу того, что основное первоначальное стремление, приведшее к половому размножению, существовало в органическом мире раньше разделения его на два царства [60] . Короче говоря, для растений половая жизнь — это только пережиток.
58
Beitrage zur Lehre von der Fortpflanzung der Ge-wachse. Jena, 1897, 203-206.
59
Sur les phenomenes de reproduction, Annee biolo-gique, 1895, p. 707-709.
60
«Творческая эволюция», изд. 2-е. СПб. Глава 1. С. 56. Глава 2. С. 106.
Хотя пол и находит себе надлежащую почву для своего развития лишь в животном мире, но и здесь он не достигает своей цели. Дело в том, что основное стремление органического мира к совершенствованию не везде «выбилось» на надлежащий путь. В громадном большинстве случаев, во всех почти видах животного мира оно зашло в тупик и остановилось, не достигнув цели, и только в одном-единственном случае, только в человеке, в его сознательной жизни, оно вышло на надлежащую дорогу, почему человек и является пределом и целью развития. А если так, то и пол как частное выражение стремления к совершенству только в человеке, его сознательной и интуитивной психической жизни, находит свой смысл и свою
От естествознания переходим к психологии. Если смысл пола заключается в идее высшего бытия, а не в размножении, то уже a priori мы вправе ожидать, что именно в человеке, и притом в той стороне его бытия, в которой наиболее проявляется его превосходство — в его психической жизни, — скажется наиболее ярко эта самостоятельность полового начала от начала родового, и скажется именно в тех индивидуумах, у которых душевная жизнь стоит на высшей степени развития. И действительно, в человечестве половая любовь часто стоит в прямом противоречии с целями размножения. Прежде всего, любовь принимает здесь чисто индивидуальный характер, в силу которого именно это лицо другого пола имеет для любящего безусловное значение как единственное и неизменное, как цель сама в себе. Поэтому здесь сильная любовь сопровождается деторождением только в тех редких случаях, когда нет внешних непреодолимых препятствий к тому, а очень часто такая любовь ведет к отрицанию родовой жизни, к монашеству, к самоубийству. Замена одного объекта любви другим, необходимая иногда в целях размножения (например, в случае его смерти, бесплодия, болезни и т.д.), всегда ощущается как измена этой любви. Описать идеальную любовь к одному лицу, а после его смерти—к другому — задача непосильная для романиста, невозможная по существу и вряд ли во всемирной литературе можно указать подобное произведение, которое можно бы назвать действительно художественным.
Но не потому только, что половая любовь, в силу своего индивидуального характера, так сказать, уменьшает шансы размножения, она стоит с ним в противоречии, а и по самому своему существу. Об этом говорят философы, говорит и изящная литература. «Любовь сама по себе, без присоединения аскетических принципов, враждебна всему тому, что ведет к половому акту, более того — ощущает все это как свое отрицание, — пишет Вейнингер. — Любовь и вожделение настолько различные, исключающие друг друга, даже противоположные состояния, что в те моменты, когда человек действительно любит, для него совершенно невозможна мысль о телесном единении с любимым существом» [61] .
61
«Пол и характер», глава 11: «Эротика и аскетика». СПб. 1909. С. 289; 26-е немецкое изд. Wien und Leipzig, 1925, S. 310.
Но, быть может, здесь мы имеем дело с близкой к ненормальности утонченностью модного философа половой любви? Откинем тогда пятнадцать веков и найдем у христианского философа — блаженного Августина — следующие строки:
«Мы знаем, что многие наши братья по взаимному согласию воздерживаются от плотской похоти, но не супружеской любви. Чем более подавляется первая, тем более усиливается вторая» [62] .
Опять можно возразить, что и Августин подчиняется здесь духу чрезмерного аскетизма. В таком случае откинем еще семь веков и найдем ту же мысль у философа, которого было бы странно обвинять в аскетических тенденциях, у самого главы евдемонизма — Эпикура: «Плотское соединение никому не принесло пользы, а любящего может и оскорбить» [63] .
62
Sermo de concupisc. cap. 11, Ml. 38, 345. По-видимому, здесь блаженный Августин говорит об очень распространенном в древней Церкви «духовном браке».
В древнейшее время Церковь относилась к нему благосклонно, но в более позднее время, когда Церковь сделалась государственной и уровень нравственности упал, обычай этот часто стал служить ширмой разврата, почему духовный брак был запрещен Церковью. Проф. А. П. Лебедев (Духовенство древней Вселенской Церкви. М., 1905. С. 329—346) довольно убедительно доказывает, что апостол Павел в 1 Кор. 7, 36—38 под «своей девой» разумеет не дочь, а именно деву, состоящую в духовном сожительстве. Ср.: Achelis, Virgines subintroductae. Leipzig, 1902.
63
Диоген Лаэрций 10, 118.
Те же мысли встречаем мы у Плутарха, Цицерона, Галена, Порфирия.
От философов старого и нового времени обратимся к Библии и к святоотеческой изящной литературе.
Книга Бытия повествует, что Иаков любил не плодовитую Лию, а бесплодную Рахиль. Во Второй Книге Царств с обычной библейской прямотой излагается история трагической любви Амнона к красивой Фамари. ...И полюбил ее Амнон, сын Давида. И скорбел Амнон до того, что заболел из-за Фамари. Но вот у Амнона любовь побеждена похотью. Хитростью и насилием он добился падения Фамари, и ...потом возненавидел ее Амнон величайшею ненавистью, так что ненависть, какою он возненавидел ее, была сильнее любви, какую имел к ней... И позвал отрока своего, который служил ему, и сказал: прогони эту от меня вон и запри дверь за нею (2 Цар. 13, 1—2, 15, 17).
И в древней церковной письменности мы постоянно встречаем мысль об антагонизме между половой и родовой жизнью. Климент Александрийский замечает, что «от пресыщения любовь часто обращается в ненависть» [64] .
«Когда хранится чистота, - пишет Астерий Ама-сийский, — хранится мир и взаимное влечение, а когда душа объята незаконной и чувственной похотью, она теряет законную и справедливую любовь» [65] .
Златоуст доказывает, что «от целомудрия рождается любовь» [66] , что «любовь делает людей целомудренными» и что, наоборот, «распутство бывает ни от чего другого, как от недостатка любви» [67] .
64
Строматы 3, 7.
65
Слово на Мф. 19, 3.
66
Беседа на слова «Целуйте Акилу и Прискилу».
67
Беседа 33, 6, на 1 Кор.