Христианская психология в контексте научного мировоззрения

Факультет психологии Московского православного института святого Иоанна Богослова Российского православного университета

Кафедра общей психологии факультета психологии Московского государственного университета имени М. В. Ломоносова

КОЛЛЕКТИВНАЯ МОНОГРАФИЯ

Под редакцией Б. С. Братуся

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р17-702-0041

Ответственный

Научный редактор С.Л. Воробьев

Эта книга выходит в год столетия Октябрьского переворота и посвящается всем пострадавшим и всему пострадавшему от безбожной советской власти. В том числе и нашей репрессированной в эти годы науке, в особенности – христианской психологии.

Отечественную психологию советского периода некоторые историки не без основания называют «репрессированной наукой». Действительно, после Октябрьского переворота 1917 г. ученые-психологи, несмотря на все тяготы тогдашней разрухи, продолжали успешно разрабатывать широкий спектр направлений и по праву занимали в ученом мире весомые, а иногда лидирующие позиции в таких областях, как педагогическая и детская психология («педология»), психология труда и инженерная психология («психотехника»), поведенческая психология («рефлексология»), психоанализ, зоопсихология, тестология, этнопсихология, социальная психология и др. Но с конца 20-х – начала 30-х гг. (особенно после печально известного Постановления ЦК ВКП(б) «О педологических извращениях в системе Наркомпроса» от 4 июля 1936 г.) большинство этих направлений перестало существовать вовсе. Долгие годы развитие психологии (вернее, того, что от нее уцелело) шло под жестокой цензурой узкопартийной идеологии того времени. Только после смерти Сталина, в 50-х – начале 60-х гг. прошлого века, наметилось постепенное возвращение к тематике некогда разгромленных областей психологической науки. Но если здесь перерыв в развитии исчислялся двумя десятилетиями (с 30-х по 50-е гг.), то любые исследования по психологии веры, религии и религиозного опыта были оборваны практически сразу после октябрьских событий 1917 г. и находились под жестким запретом вплоть до начала 1990-х гг. – т. е. более семидесяти лет. Между тем на Западе интерес к психологическим вопросам веры, религии никогда не исчезал, и нет, вероятно, почти ни одного крупного зарубежного психолога, который так или иначе не обращался бы к этой тематике (достаточно назвать имена У. Джеймса, 3. Фрейда, К. Г. Юнга, Э. Фромма, Г. Олпорта, В. Франкла и др.). Если же учесть, что развитие науки предполагает непрерывность, терпеливое воспитание смены, передачу знаний, навыков, культуры исследований буквально «из рук в руки», то такой разрыв в целых три поколения следует признать катастрофическим.

И неудивительно поэтому, что у нас в стране, когда после развала СССР в начале 90-х годов прошлого века стали появляться первые семинары и публикации по христианской психологии, они вызывали порой весьма негативную реакцию со стороны ученого сообщества (от недоумения до прямого отрицания самой возможности этого направления в психологической науке). Настороженным оказалось и отношение многих представителей Церкви, отрицавших возможность применения каких-либо «психологических нововведений».

Что же представляет собой сейчас, спустя 25 лет после возрождения, отечественная христианская психология? Каковы ее предпосылки, основания – и вообще, существует ли на самом деле непроходимая пропасть между научным (рациональным, опытным) знанием о «псюхе» и двухтысячелетним духовным опытом Церкви? О чем спорят и с кем дискутируют современные христианские психологи, какие предметы для исследований и практики они выбирают?

В предлагаемой книге на эти и другие темы размышляют авторы, принадлежащие к Московской школе христианской психологии.

Особая благодарность Ректору Московского православного института святого Иоанна Богослова Российского православного университета, доктору богословия, игумену Петру (Еремееву) и первому проректору, доценту Е.В. Горбуновой за действенную помощь в развитии этой научно-практической школы, базой для которой стал в последнее время факультет психологии вверенного им университета.

Надо воздать должное издательству «Никея», прежде всего его главному редактору Владимиру Лучанинову и редактору Анне Симкиной, непосредственно опекавшей, курировавшей на всех этапах выпуск данной книги. Достаточно сказать, что срок сдачи рукописи, первоначально составлявший три месяца, постоянно переносился из-за неготовности текста и растянулся в результате на два года, когда шли беспрерывные переделки, исправления, добавления глав, перебор вариантов содержания (всего их было представлено более двадцати), на каждом из которых автор этих строк сначала настаивал, а затем сам же и отклонял в пользу новых. Безропотное перенесение этих тягот – вполне достаточное свидетельство высокой степени наличия у работников издательства «Никея» христианской добродетели долготерпения и прощения ближнего. В свое (как ответственного редактора) слабое оправдание могу лишь сослаться на трудности замысла – представить не просто сборник или хрестоматию, но коллективную монографию, где, несмотря на индивидуальность и разномыслие авторов, обнаруживались для читателя общие, сквозные принципы и основания того направления психологии, которое развивается в нашей стране уже более четверти века и может быть обозначено как Московская школа христианской психологии (ясно при этом, что речь не о месте прописки, а об определенном научном подходе; например, одна из авторов – М.Н. Миронова – калужанка). Насколько, однако, удалось приблизиться к этому замыслу – судить самому читателю.

Б. С. Братусь,

доктор психологических наук, заслуженный профессор Московского университета, член-корреспондент Российской Академии образования, заведующий кафедрой общей психологии МГУ имени М.В. Ломоносова, научный руководитель факультета психологии Российского православного университета святого Иоанна Богослова

Б. С. Братусь

Связь психологии и духовного образования присутствовала издавна. Психологию преподавали как обязательный предмет еще в Киево-Могилянской академии, сохранились до наших дней рукописи этих курсов (1639 г., 1645 г., 1687 г., 1693 г.). Комментируя данный факт, Ю.М. Зенько пишет, что «даже в советское время вынуждены были признавать, что эти „киевские ученые“ (а фактически богословы, священники и монахи) внесли значительный вклад в развитие психологической мысли и что они разрабатывали вопросы психологии на уровне тогдашней западноевропейской науки» [1] . Характерна история с авторством первой в России психологической книги, изданной в Москве в 1796 г. Советские историки называли автором некоего Ивана Михайлова. Но как было недавно показано, речь шла на деле об Иване Михайловиче Кондорском (1764–1838), бывшем в момент написания книги диаконом, а впоследствии священником, протоиереем Русской Православной Церкви [2] . С тех пор отечественная психология была тесным образом связана с духовным образованием, с постоянно идущим диалогом психологии и Церкви, при этом спектр обсуждаемых подходов и направлений был весьма широким, отнюдь не сводящимся лишь к узко философско-богословским рассуждениям.

Итак, если вести отсчет от датировки рукописей Киево-Могилянской академии, то диалог между христианством и психологией ведется в нашем Отечестве уже с XVII в. Наибольшую интенсивность это взаимодействие получило в конце XIX – начале XX в., в тот короткий период, который получил потом наименование Серебряного века. Собственно, одна из граней этого времени – высота и благородство устремлений тогдашней российской науки, в том числе и психологии, для которой были органически близки общехристианские темы, равно как в богословии много серьезного внимания уделялось психологическому подходу.

Это не значит, конечно, что не было усиливающихся споров, дискуссий сторонников разных подходов (скажем, «материалистов» и «идеалистов»), но надо понимать, что эта полемика велась в рамках научной критики как спутника и условия живого движения познания. Поэтому глубоко неверно представлять тогдашние взаимоотношения науки и Церкви (в данном случае светских, университетских ученых-психологов и ученых-психологов и богословов из духовных академий) как некую непримиримую конфронтацию, что столь долго и упорно (и надо сказать – весьма успешно) вдалбливалось советской историей и пропагандой.