Христианские древности: Введение в сравнительное изучение

Беляев Леонид Андреевич

⁹³ В 1888 г. работами недолго руководил молодой Н. П. Кондаков, но Косцюшко-Валюжинич, работоспособный и преданный науке дилетант, оставался главной фигурой в изучении Херсонеса с 1888 по 1907 г. Он не умел изучать стратиграфию и устанавливать точные даты; не вел полевой описи находок, брал в коллекцию очень немногие из них, раздавая остальное по разным музеям или группируя типологически, без указания мест находки. (Романчук, 1991).

⁹⁴ Чертежи тех лет, позднее воспроизведенные в книге Д. В. Айналова, схематичны и приблизительны, сделаны «на глазок» (их неудовлетворительность отметил Я. И. Смирнов в неопубликованной рецензии). Посетив городище в 1892 г., Айналов указал, что работы ведут без плана, раскапывая «заметные на поверхности земли следы хорошей кладки стен, полукруги апсид и пр.» (Якобсон, 1959, 12).

Это понятно, ведь одной из важных целей оставалось «при помощи древнего материала, ранее добытого и вновь открываемого раскопками, подготовить дело научного восстановления в Херсонесе древнехристианского греко-восточного храма в базиличном типе». (Цит. по: Якобсон, 1959, 11). Но К.К. Косцюшко-Валюжиничу удалось показать перспективность городища, открыв в 1888 г. мастерскую по производству терракот, а в 1889 г. — большой храм с остатками мозаичного пола.

⁹⁵ Согласно специально изучавшей вопрос Е. А. Паршиной, в Крыму неизвестны базилики раньше V–VI вв., причем материалы первых построек не позволяют восстановить их план (планы V в. пока неизвестны вообще, а базилики VII–VIII вв. заново построены или переделаны в X в.). В Херсонесе до VIII в. были популярны одноапсидные трехнефные базилики, перекрывавшиеся по стропилам (восемь в городе и одна на Мангупе). К трехапсидным, возможно, сводчатым отнесены две базилики на городище Тепсень и в Партенитах (этот тип характерен для эпохи массовой христианизации IX — нач. X в. на Балканах и в Причерноморье). В особый тип выделяются «малые» базилики с толстыми стенами, известные в Херсонесе. (Паршина, 1988, 36–59; ср.: Якобсон, 1959, 126–128).

⁹⁶ A. Л. Бертье-Делагард, например, писал в 1893 г.: «Я не найду слов для выражения той жалкой нищеты, того глубокого архитектурного невежества и безграмотности, которые с непререкаемой ясностью встают из раскопок Херсонеса». (Цит. по: Якобсон, 1959, 127). Материал Херсонеса воспринимался как малопривлекательный до 1930-х гг., например, Ф. И. Шмитом: Шмит, 1932, 222.

⁹⁷ Бертье-Делагард, 1893; Он же, 1907. Его книги, устаревшие в отношении интерпретации, впитали материалы работ. В них дано научное описание храмов, ряд наблюдений; обосновано предположение Н. П. Кондакова о доставке мрамора для декоративных деталей из Проконнеса, и др.

⁹⁸ Айналов, 1905, VI. Полезность издания ограничивают схематичные, неточные, а подчас, по мнению Якобсона, и неверные чертежи, а также отсутствие обоснования дат, отложенного до второго, интерпретационного, выпуска (так и не вышел). Айналову же принадлежит и попытка отождествления двух херсонесских меморий. Это известные по письменным источникам храмы с реликвиями св. Мартина и св. Климента. Храм Богородицы Влахернской (мартирий папы Мартина 1) отождествлен им с «храмом за городом» на кладбище, выросшем вокруг первоначального мавзолея. Остатки храма (монастырского?) на острове в Казачьей бухте, открытого в 1890 г., были определены как возможное место почитания мощей св. Климента, открытых в X в. (Айналов, 1915).

⁹⁹ Якобсон показал, что строители пользовались в основном местной традицией обработки и изготовления материалов, хотя в формально-художественном отношении храмы восходят к малоазийской архитектурной общности. Он полагал, что «большие базилики» с тремя нефами, атриумами и галереями строили не в X в., а в V–VI в., заменяя первые христианские здания второй пол. IV в. (возражения см. выше), а с кладбищами связаны крестообразные храмы, некоторые из которых служили мартириями.

¹⁰⁰ Обзор некрополей V–VII и IX–X вв. позволил убедиться, что городские кладбища лежали за пределами стен, к югу от него, а средоточием христианского некрополя был мартирий в монастыре, возможно, на месте погребения первых епископов города. Выявилось большое разнообразие оформления погребальных сооружений. Позднеримские склепы расписывали фресками христианского содержания (монограмма Христа в венке и др.), использовали вторично в V–VI вв. Позже склепы становятся оссуариями, а ингумации совершают в основном в могилах (хотя до самого средневековья сохранится и старая римская форма — строительство скальных склепов с нишами для установки фобов). В V–VI вв. на кладбищах над римскими погребениями откладывается «второй слой». Захоронения отмечали каменные кресты и стелы с надписями. (Якобсон, 1959, 248–266; Шкорпил, 1909; Ростовцев, 1913, 458, 505–506; Репников, 1932).

¹⁰¹ Важная роль в 1970-80-х

гг. принадлежала экспедициям Уральского университета (Екатеринбург), Государственного Эрмитажа, Исторической) музея и Института археологии Академии наук СССР (Москва). Последний в 1972-84 п. исследовал комплексы церковных сооружений на южной стороне городищи, на месте Западной базилики и «базилики на холме». Под «базиликой на холме» открыты руины второй по размеру после Уваровской базилики с мозаичными полами (руководитель экспедиции С. А. Беляев датировал ее серединой — третьей четвертью IV в.). Ее сменила базилика гораздо меньшая, внутри и вне которой открыто ранее неизвестное кладбище. Комплекс храма, некрополя и жилою дома окружала по периметру стена. С. А. Беляевым опубликован ряд статей, посвященных реинтерпретации материалов раскопок XIX в. или же датировке и атрибуции вновь открытых сооружений. Однако они не имеют фундамента в виде достойного издания полевого материала, поэтому о надежности выводов трудно судить (информативно-описательная часть просто «вплетается» в дискуссию). Присущий этим текстам апологетический оттенок заставляет относиться к построениям с настороженностью (даже учитывая, что это один из вариантов реакции на «атеистическую» археологию в Херсонесе середины нашего столетия). (Беляев С., 1979; Он же, 1989; Он же, 1490; Он же, 1994). Подведение «промежуточных» итогов изучения см. в «херсонесском» номере «Византийского временника» (1989, т. 51); раскопки отдельных храмов: Суров, 1961; Колесникова, 1978; Кутайсов, 1982; Романчук, 1986 и др.

¹⁰² Мангупская (вторая пол. VI в.? восстановлена в XIV в.; здесь найдена единственная в Крыму плита с надписью Юстиниана I); Партенитская (построена в VIII в.? восстановлена ок. 1427 г.); Эски-Керменская (Шмит датировал ее от конца IV до начала VII в., позже дату свели к VI–VII вв. После раскопок 1979 г. время строительства определено как X–XI вв. по первым гробницам и склепам). Репников, 1909; Якобсон, 1940; Тиханова, 1953; Она же, 1953а; Пар-Шина, 1988; о дискуссии по вопросам датировки базилик см. выше.

¹⁰³ Столица княжества на горе Мангуп именуется Феодоро по крайней мере с XIV в. Полагают, что в VII–VIII вв. этот город назывался Дорос и был центром особой Готской епархии (от византийского названия юго-западного Крыма — Готия). В XIII в. татары заняли Чуфут-Кале, центр княжества Кырк-Ор, но Феодоро продолжало, в союзе с Трапезундом, держаться и даже переживало в XIV-XV вв. расцвет. Его удалось уничтожить только туркам в 1475 г.

¹⁰⁴ «Пещерные города» привлекали внимание путешественников и ученых из самых разных стран очень давно, первые сведения о них приносят уже записки XVI–XIX вв. (Мартин Броневский, Эвлия Челеби, Дортелли д'Асколи, П. С. Паллас, Дюбуа де Монперре, П. И. Кеппен и мн. др.) Рассказы о памятниках, основные этапы их открытия, точки зрения изложены многократно и доступны самостоятельному изучению, поэтому здесь на них не останавливаемся Вплоть до начала нашего столетия сколько-нибудь серьезного ответа на вопросы истории «пещерных городов» не было. Только послереволюционные работы, особенно раскопки и обмеры в последней четверти века, начали рисовать ее достоверно. См.: ПИПГ; ИАЮЗК; ПИАК; Герцен, Могаричев, 1993; Могаричев, 1997; из популярных книг: Фадеева, 1987.

¹⁰⁵ Некоторые достаточно известны. Например, в комплексе Эски-Кермен выделяется храм XIII в. с фреской «Три всадника» и, видимо, семейным погребением; «Успенская церковь» и др. Интересно спланированы «восточная» церковь Мангупа, храмы Тепе-Кермена и др.

¹⁰⁶ Поскольку вместе с отказом от почитания икон была проведена одна из первых попыток конфискации монастырских имуществ, общины иконопочитателей спасались на окраинах империи (юг Италии, Малая Азия, Таврика).

¹⁰⁷ Еще в 1898 г. в Керчи было найдено надгробие 304 г. с христианской эпитафией Евтропия; в IV в. отмечены христианские погребения (Китей, Илурат) и, возможно, места собраний (в Илурате открыто круглое скальное помещение, на полу которого вырублен крест, птицы и рыбы). Отметим склеп конца V в. в Керчи, с литургическими текстами на стенах (открыт в 1890 г.). В VI в. надгробия с христианскими надписями в Керчи и на Тамани обычны; к VI в., хотя и не бесспорно, относили немногочисленные базилики, открытые в Тиритаке, Керчи и на горе Тепсень (Планерское). (Шкорпил, 1900; Марти, 1913, 19, 50, № 77; Кулаковский, 1891; Кулаковский, 1896; Гайдукевич, 1940; Бабенчиков, 1958; Кубланов 1979; Диотроптов, 1995; Крыкин, Борисов, 1995).