Христианский квартал
Шрифт:
– Всё.
Сахибы подозрительно косятся на них, ну и пусть, всё равно по-гречески не понимают.
– Как так? Почему всё? Пожалуйся властям, это же грабёж, а не подать!
– Нельзя, авва. Уговор.
– О чём ты?
– Уговорились мы, давно уже, ещё отцы наши. Раз в пять лет приходит к нам сборщик, за то мы лично ему собираем пятьсот динаров. А подати записывают на первого встречного. Он и должен за всех отдавать.
– Ты же сказал, что вы не видите даже лица сборщика?
–
– Господи, помилуй!
– Авва, помоги мне!
– Что мне сделать, Иона?
– Возьми сына моего младшего, Матфея. Увези с собой. Сейчас домой придём, я сахибов отвлеку, а ты сажай его на мула и отправляйтесь как можно быстрее.
– Что ты говоришь, Иона, как я возьму его?
– Назовёшь племянником. Палестину будете проходить - там много монастырей, оставь где-нибудь на воспитание.
– Да все же знают, что у тебя был сын, погонятся за нами.
– Не погонятся. Сахибы не знают, а когда епископ подойдёт со сборщиком, скажу, что Мати умер недавно. Что они сделают, если вы уже будете далеко? Отец, смилуйся, спаси хоть его. Копты же купят, знаешь ведь, что с ним сделают... Пощади, авва!
– Ладно, возьму.
– кивнул монах, сдвинув брови, - Даст Бог, и остальные поверят, что он мне племянник.
Вот уже подошли, скрипнули родные ворота. Кривая маслина, колодец, Тим всё также лениво дремлет в тени - недолго тебе осталось, новые-то хозяева вряд ли оставят, бегать тебе тогда по помойкам. Мати притаился за хлевом, с любопытством разглядывает незнакомых людей с мечами на поясах.
– Проходите, дорогие господа, отдохните в тени.
– угодливо бубнит Юнус арабам.
И - внутрь, откинув полог, в прохладный полумрак. Анна встревоженно глядит на сахибов, сжав пальцы.
– Принимай гостей.
– сухо, по-арабски велит Юнус, и, уже шёпотом, приблизившись, на греческом, одно лишь слово: - Налог.
Встретились взглядами - всё поняла. Поклонилась гостям, улыбнулась и - за порог, в комнаты.
– Господа, позвольте угостить вас с дороги, не отвергните нашего гостеприимства.
Солдаты не отвергают. Ещё бы - столько по солнцепёку мотаться. Подушки тут же, садятся, вытягивая обутые ноги на ковре, глазеют на узорчатые ковры и красно-зелёный свет, падающий от цветных стёкол на окнах.
Надо спешить!
Юнус метнулся в кладовую, вытащил круглый стол в проход, выволок в комнату, поставил перед этими. Поклонился, растянув губы в улыбке. Дивятся, варвары, разглядывая чеканный узор по медной поверхности. Дивитесь, дивитесь, шакалы. Скоро сможете это купить.
Анна принесла таз и ковш - руки помыть перед едой. Появилась Мария, в левой руке ваза с яблоками, в правой - кувшин с розовой водой. Дивитесь, шакалы - китайский фарфор, каймакский халандж!
Но "гости" смотрят вовсе не на посуду.
Юнус увидел, как глядит сутулый на его дочь и вздрогнул. Знаком ему такой взгляд - так придирчивый покупатель оглядывает ткани у него в лавке.
Стиснув зубы, снова улыбнулся "гостям". Мария вышла. Зазвенела струйка воды по дну таза, сахибы принялись мыть руки.
Всё, можно уходить, Анна справится сама. К пологу, шорох ткани и - за порог, во двор. Отец Хризостом уже вывел своего мула, навьючивает. Только бы успеть! Где же Мати? Двор проносится перед глазами - кривая олива, колодец, хлев - вот он, подглядывает сквозь круглые стёкла за "гостями".
Со всех ног к ребёнку, присел, развернул личиком к себе.
– Сынок, я тебе хочу кое-что сказать.
– рука дрожит на плече сына.
– Да, папа.
– Отец Хризостом - это твой дядя. Мы не говорили тебе. Маме он приходится вторым братом.
– У меня есть дядя-монах?
– Да, сынок. И мы с мамой попросили дядю Хризостома взять тебя в Иерусалим. Помнишь, ты мне говорил утром?
– Правда? А когда мы поедем?
– Прямо сейчас. Пойдём к дяде. Съездишь, потом вернёшься и всё нам расскажешь.
Поднялся и быстрым шагом к монаху, таща за собой Мати, чуть не за шиворот.
– А ты с нами не поедешь?
– малыш еле поспевает двигать ножками.
– Нет, мне ведь нужно работать.
"Господи, только бы успеть!"
– А Ильяс?
– Он должен мне помогать.
"Ильяс и в рабах не пропадёт. Крепкий, смышлёный. И не столь красивый, чтобы вызвать похоть неверных. А всё-таки надо будет по лицу ему ножом полоснуть, когда вернётся, - чтоб наверняка".
– А Мария?
– Она не поедет.
"А с Марией-то как быть?"
– Ой, я же не сказал маме "до свиданья".
– Я передам. Мама сейчас занята с гостями.
"Может, Сержис съездит, выкупит, успеет? Эх, да знать бы, куда ещё повезут!"
– Папа, я забыл Дато в комнате.
– Пусть побудет здесь.
"Нет, не выкупит. Девушка видная, арабы станут цену поднимать, он не осилит".
– Нет, я его должен взять!
– Не стоит, сынок, ты уже большой, в Иерусалиме станут смеяться над тобой.
– Не станут, я его спрячу. Папа, ну можно я вернусь в дом...
– Нет.
– Ну я же обещал... Дато...
– Немедленно прекрати!
– зашипел Юнус, - Ты отправишься с дядей. И никаких Дато! Делай, что велено! А ну не смей реветь! Только пикни у меня!