Христианский квартал
Шрифт:
– А ты не можешь... поговорить?
– В смысле?
– Как ся щенник.
– объяснил пришелец и ткнул себе в грудь пальцем, - Дела плохие. Надо говорить. Чтоб не было.
– А, исповедь. - снова догадался Влад, - Нет, не могу. Только священник. А я здесь просто сторож.
– А ся щенник завтра?
– Да, завтра утром.
– Поздно.
– констатировал собеседник.
«Надо же, про исповедь знает!» - вдруг дошло до Влада. Впрочем, он не шибко удивился. Многие инопланетяне почитают какие-нибудь церковные обряды. Ригелиане, например, всё
– А чего ты... того...
– Влад покрутил в воздухе пальцами, - к своим священникам не пойдёшь? Ну, цистерцианским?
– У нас нет. Жрецы у цистерциан. А я не такой. Я у вас здесь...
– гость задвигал бровями, силясь подобрать слова, - в воде меня... ся щенник...
– Так ты крещённый?
– с некоторым удивлением выговорил Влад. Ригелиане-то - известное дело, а вот про цистерциан он ещё такого не слышал.
– Крещённый.
– повторил гость.
– Отец меня. У вас. Другая церковь. Катон. Много зим назад. Солнце было яркое. Маленькие огоньки. Окна с лицами. Вода. Вибрация звука приятная. Ся щенник говорил со мной.
– пришелец прервался, а потом добавил: - Хороший был день.
– Понятно.
– Влад покосился на часы. До шести осталось 12 минут, - Может, на Катоне когда будешь, там и поисповедуешься.
– Не успею. Утром сутки кончаются.
– А потом куда?
Цистерцианин наклонил голову.
– Хорошо бы... к Богу.
– ответил он.
– Чего?
– оторопел сторож.
– Завтра угасну я.
– постарался объяснить пришелец, - Старики так решили. Виноват я. Плохое дело сделал. Сутки мне дали. Спасибо. Это ради отца. Хороший он у меня потому что был.
Влад захлопнул книгу.
– Погоди-ка, тебя что, завтра... убьют?
– Убьют.
Сторож ошалело заморгал на невозмутимого пришельца.
– Серьёзно?
– Сутки дали. - повторил цистерцианин, - Спасибо, не всем дают. Жену вот устроил. Дочку. Завещание. Долги отдал. Сюда пришёл поздно. Ся щенник нет. Я не знал, что нет. Надо было утром придти. Не знал.
– он опять шевельнул ушами.
– Так что ж ты здесь?
– Влад всё никак не мог поверить, - Тебе в полицию надо. Беги скорей, скажи, что тебя убить хотят!
– Старики у нас... как полиция.
– Да ты сюда, в земную!
– Нельзя так.
Влад уже и сам догадался, что нельзя. Цистерциане сделают официальный запрос и его всё равно выдадут...
– Слушай, да ты же в Космопорте. Садись сейчас на любой звездолёт и дуй куда подальше!
– Нельзя так. Найдут.
– Можно улететь туда, где не найдут.
– заверил Влад, силясь припомнить названия окраинных планет. Чего
– Можно.
– согласился цистерцианин, - Но так нехорошо. Жену мою тогда. И дочку. Угаснут. Вместо меня. Разве лучше? Нехорошо так. Люблю я их. Я сам должен.
Они помолчали.
– К тому же искать когда. Сюда придут. Тебя спрашивать будут. Разве хорошо?
Влад представил допрос цистерциан, и невольно поёжился.
– А может... ещё обойдётся, а?
– предположил он, - Поговори со стариками своими. Скажи, мол: виноват, исправлюсь. Про дочку скажи. Может, простят они тебя?
Цистерцианин качнул головой по диагонали:
– Такого у нас не бывает. Старики... не как Бог. Я виноват. Они не простят. Спасибо им. Сутки дали. Другим не часто дают.
– Да что ж ты натворил-то такого?
– Виноват. Сильно виноват. Угасли три цистерцианина. Моя вина. Хотел вот говорить ся щенник. Ся щенник скажет, простит меня Бог или нет.
– Ты что же... убил их?
– Нет. Не я. Руда. Камень падал. Внизу они. Я виноват. Из-за меня.
– Несчастный случай, что ли?
– Так.
– Так объясни им, что ты не хотел. Что это случайно всё. Скажи, пусть по-другому накажут, убивать-то зачем?
– Они знают. Разницы мало. Три из-за меня. Плохое дело. Я виноват.
Цистерцианин замолчал. Влад тоже. Чего уж тут скажешь? Дичь какая-то. Витьке, что ли, позвонить, посоветоваться? Ан нет, тот ещё в дороге, а у него тариф экономный - в космосе не берёт.
«А может, гон это всё?» - спохватился вдруг Влад, - «сколько уж раз, бывало, придёт тоже какой-нибудь страдалец, уж такие трели заплетёт, всю душу вывернет, а под конец отвесит: «так, у тебя братишка, кредиток двести не найдётся, а? На дорогу?»
– Нет ся щенник.
– снова забубнил пришелец, - Жаль. Утром надо было. Мы, цистерциане, такие. Главное всегда на потом оставляем. Так у нас принято. А потом иногда поздно бывает. Жаль. Пустая жизнь.
– Да погоди... может, Господь ещё управит всё. Знаешь, так часто случается: люди по одному решают, а Бог - совсем по другому. И не выходит у людей ничего. Бог, Он ведь всё может. Он сильнее любых стариков.
– Ты лучше знаешь. - просто ответил пришелец.
Снова оба замолчали. Влад напряжённо соображал, что бы сделать. По хорошему-то, отцу Глебу в первую очередь надо звонить. Да в отпуске настоятель, до четверга не вернётся. А отец Кирилл, что подменяет его, контактов не оставил...
– Можно мне... Маленький огонёк зажечь?
– попросил цистерцианин.
– Чего?
Пришелец ткнул лапой в бурую горку свечей.
– А, это... Да бери, пожалуйста.
Мохнатый гость порылся в помятом халате и вытащил кубик.
– Хватит столько?
– Бери-бери, всё в порядке.
– махнул Влад.
Гость взял тоненькую двухкредитку и пошёл к алтарю. На столе остался рифлёный металлический кубик с переливающимися гранями. Влад настороженно покосился на диковинную оплату, и решил не трогать - «мало ли, может, оно радиоактивное, или ещё чего».