Христианство в Китае: история и современность
Шрифт:
В составе 15–й Российской духовной миссии (1864–1878) не было учеников, а священники не были обязаны заниматься изучением языков [309] . Однако эта миссия получила известность не только в отечественной, но и мировой синологии. Ее глава, архимандрит Палладий (Кафаров), дважды возглавлявший миссии в Пекине, благодаря своим научным трудам вошел в число крупнейших китаеведов в мире. Кроме того, он всю жизнь работал над составлением словаря, впоследствии дополненного и изданного П. С. Поповым [310] . Именно в период 14–й и 15–й миссий начинается активная работа по переводу на китайский язык православной богослужебной литературы, большую часть этой работы взял на себя иеромонах Исайа (Поликин) [311] . Первым православным переводчиком Нового Завета («Син–Шен–цзин») на китайский язык стал сам архимандрит Гурий (Карпов) [312] . Основная работа по переводу была сделана в течение четырех лет, но затем работа дорабатывалась при помощи православных китайцев [313] . Перевод был напечатан, но санкция Святейшего Синода на использование перевода в практике миссионерской деятельности была получена в 1866 году, когда автор перевода уже вернулся на родину. Тем не менее, данный перевод Священного Писания на китайский литературный язык не имел практического применения, а по поводу его качества в России существовали разные точки зрения [314] .
309
Однако
310
Словарь был построен по фонетическому порядку русского алфавита, а во 2–м томе был еще и «Ключевой указатель знаков, содержащихся в лексиконе, с указанием страниц». Словарь включал «11 868 главных иероглифа», отпечатан он был в типографии Школы иностранных языков дипломатического ведомства Цинской империи на деньги, выделенные в кредит Министерством иностранных дел России. Другой член миссии, Исайя Поликин составил словарь, который затем использовался при составлении других словарей и разговорников, например, «Переводчика с русского языка на китайский» А. В. Старчевского.
311
Исайя (Поликин) жил в Китае в 1858—1871 годах. Активный проповедник и талантливый администратор, он оставил после себя многочисленные тексты на китайском языке: «Часослов (почти полностью), краткий Обиход воскресного богослужения, основные песнопения двунадесятых праздников, первой седмицы Великого поста и Страстной седмицы, Святой Пасхи, Псалтирь (перевод с греческого на разговорный язык), Параклисис, Акафист Божией Матери, начало Служебника, панихиду, канон святителя Андрея Критского (на литературном и на разговорном языках), русско–китайский словарь богословских и церковных речений».
312
Иеромонах Гурий, еще будучи членом 12–й миссии, в 1830–е годы занимался составлением следующих переводов: «Соборного послания святого апостола Иакова, Последования ко Святому Причащению, Последования всенощного бдения, Литургии святителя Иоанна Златоуста» и др. С 1859 г. архимандрит Гурий приступил к переводу Нового Завета, занимаясь этим шесть лет. Отвечая тем, кто обвинял его в использовании чужого перевода, выполненного некоей англичанкой, он писал: «…никого, кроме Господа Бога, я не призывал в помощь мне. Помогал мне только магистр словесности китаец Лун как писец. Я обыкновенно с Новым Заветом в руках ходил по комнате и диктовал, а Лун сидел за столом и записывал мой перевод». См.: Из письма Преосвященного Гурия к И. И. Палимпсестову о переводе Нового завета на китайский язык // Русский архив. СПб., 1893. № 11. С. 394.
313
Работа велась при помощи учителя Ивана из школы для мальчиков при Миссии, учительницы Марии из школы для девочек, ее сына Никиты и албазинца (потомка казаков, попавших в плен к китайцам) Моисея. В течение двух лет устраивались устные чтения. Слушатели пересказывали понятый ими текст, а архимандрит Гурий исправлял его, если перевод был понят неверно.
314
Однако в соответствии с указаниями приближенного к правительственным кругам в Петербурге архимандрита Аввакума (Честного) было предписано внести в текст перевода поправки. Архимандрит Гурий писал по этому поводу обер–секрета–рю Святейшего Синода: «Китайцы были очевидцы того, что я для проверки своего перевода пригласил целую комиссию ученых и этой поверкой лично с ними занимался два года. Никто не поверит, что ученый китаец знал китайский язык хуже отца Аввакума… Хорош будет кафтан из китайского атласа, когда пришьют к нему лоскут красного сукна российского произведения». См.: Письмо архимандрита Гурия к И. Г. Герсинскому о переводе Нового Завета на китайский язык // Русский архив. СПб., 1894. № 1. С. 97–98.
Особое место в истории православной миссионерской деятельности заняла 16–я Российская духовная миссия (1878–1884) во главе с архимандритом Флавианом (Городецким). Миссия была не просто малочисленной, в некоторые периоды (например, в 1881 г.) в Пекине оставался из миссионеров лишь один архимандрит Флавиан. Но именно в период деятельности 16–й миссии, по инициативе архимандрита Флавиана впервые началось православное богослужение на китайском языке. Как сам архимандрит, так и его помощники иеромонахи Алексей Виноградов и Николай Адоратский занимались собиранием и проверкою переводов богослужебных книг [315] . В этот период был рукоположен в священники первый китаец, Митрофан Цзи (Чун) (1855–1900), который принял посвящение в сан от рук Японского Епископа Николая в возрасте 25 лет [316] . Во главе 17–й миссии (1884–1896) находился архимандрит Амфилохий (Лутовин). В этот период деятельность миссии сводится до минимума, число ее членов временами сокращалось до двух человек.
315
Флавиан (Городецкий) впервые прибыл в Китай в 1874 г. и тогда же приступил под руководством архимандрита Палладия (Кафарова) к переводу кратких разъяснений к Евангелию. Решив ввести богослужение на китайском языке, для чего были пересмотрены многие переводы иеромонаха Исайи и сделаны новые, при участии иеромонахов Николая (Адоратского) и Алексия (Виноградова), а также Митрофана Цзи, он завершил перевод воскресных служб Октоиха с греческого на китайский классический язык. В редактировании участвовали учитель миссии Осия и переводчик Евмений. Примерно в это же время были завершены переводы чино–последований всех двунадесятых праздников, Страстной и Светлой седмиц, Литургий святителя Иоанна Златоуста, святителя Василия Великого и Преждеосвящен–ных Даров, а также Часослова. Гуриевский перевод Евангелия был подвергнут серьезной переработке и издан заново в 1884 году. Евангельский текст в новом издании перемежался краткими разъяснениями, набранными мелкими иероглифами. В дальнейшем тенденция к составлению подстрочных толкований сохранялась.
316
Современники отмечали, что Митрофан был человек смирного характера, очень осторожный и молчаливый. Он не хотел принимать священного сана.
В конце XIX века Российская духовная миссия несколько расширила географию своей работы. В 1885 г. была открыта церковь в Ханькоу, в 1892–м к ней назначили постоянный штат духовенства, состоящий из священника и псаломщика. В этот центр русско–китайской торговли с разрешения Священного Синода был командирован из Пекина иеромонах Иннокентий (Александр Ольховский). Однако вследствие скандала он вскоре покинул приход, а на его место с зачислением в состав миссии прибыл священник Н. П. Шастин из Урги, в будущем ставший выдающимся миссионером. В 1894 г. православный храм, вмещавший до 80 человек и имевший флигеля для священника и сторожа, был построен в районе Калгана, там, где старинный Кяхтинский торговый путь пересекал Великую Китайскую стену. Церковь была передана в ведение Российской духовной миссии в Пекине, но так и не получила своего священника, до разрушения миссии в 1900 г. туда иногда приезжал иеромонах из Пекина.
К концу XIX века ситуация вокруг Российской духовной миссии в Пекине была довольно сложной. Миссионеры практически не занимались обращением китайцев в христианство, но этому были свои причины. Первая недостаточность финансирования: на миссию вместе со школой отпускалось 20 тыс. руб. Около 400 человек православной паствы представляли собой «сложный контингент», о чем современники писали: «В нравственном отношении это в лучшем случае тунеядец, рассчитывающий на поддержку миссионеров, а в худшем пьяница и плут» [317] . Хотя во многом именно благодаря албазинцам миссионеры продолжали выполнять свои функции, из их среды рекрутировались учителя, катехизаторы и даже прислуга при дипломатической и духовной миссиях. Имеющиеся в миссии священнослужители от двух до четырех человек не могли в полной мере даже обслуживать духовные потребности немногочисленного русского населения в Китае. В 1895 г. консул в Фучжоу Н. А. Попов жаловался русскому посланнику, что за прошедшие 13 лет миссия лишь дважды командировала своего члена иеромонаха Амфилохия в этот порт. Не было постоянного священника даже в Тяньцзине. С трудом решались проблемы с обеспечением священнослужителями уже построенных церквей.
317
См.: Коростовец И. Указ. соч. С. 411.
До конца XIX века Российская духовная миссия не занималась активной миссионерской деятельностью в Китае [318] . Сами миссионеры не верили в возможность широкого распространения православия и христианства вообще в китайском обществе. Об этом свидетельствует замечание начальника отряда судов в Тихом океане А. Б. Асланбегова: «На вопрос мой, когда Китай сделается христианским государством, о. Флавиан ответил: «никогда». Я на это не могу согласиться…» [319] .
318
Епископ Японский Николай (Касаткин) после встречи с архимандритом Амфило–хием в 1896 г. отметил в своем дневнике: «Печальный рассказ о Пекинской Духовной Миссии. Ничего там нет. В деревне Дун–динь–ан, обращенный о. Исайею, теперь человек шестьдесят христиан еще есть, но они, по словам самого о. Амфилохия, совсем заброшены Миссией. О. Митрофан назначен быть жить у них. но не захотел, — куда де в такой деревне! И пребывает ныне, кажется, в умопомешательстве». См.: Дневники святого Николая Японского / Сост. К. Никамура. Т. 3. С 1893 по 1899 гг. СПб., 2004. С. 490. Епископ отмечал, что единственную в Китае деревню с православным населением хотели взять под опеку католики, но китайские власти из политических соображений запретили это делать.
319
Российский государственный архив военно–морского флота. Ф. 41. Оп. 1. Д. 38. Л. 130.
Отказ от миссионерской деятельности был обусловлен определенной принципиальной позицией российских миссионеров. Например, архимандрит Палладий писал обер–прокурору Синода А. П. Толстому о неприемлемости образцов действия католических веропроповедников в Китае, полагая, что католики сообщают прозелиту из китайцев одни формы своей веры и развивают в нем обрядную набожность в ущерб духу христианской веры. Миссионер утверждал, что в православии более христианских начал любви, великодушия и бескорыстия, и ему не свойственно налагать нравственные цепи на души чад церкви, для привязывания их к ней.
Отсутствие у Духовной миссии в Пекине возможности, средств и желания активно заниматься миссионерской деятельность в Китае привело к тому, что к конце XIX века на огромной территории Центральной и Восточной Азии среди различных народов, стоявших на разных ступенях общественного развития, не велось никакой православной миссионерской работы. Миссия не имела богатых традиций миссионерской работы, лишь первый опыт службы на китайском языке и работы китайского священника и катехизаторов. Российские власти понимали и поддерживали данную ситуацию. Например, посланник в Китае А. П. Кассини в 1893 г. в письме иркутскому генерал–губернатору отмечал, что российское правительство стоит в стороне от интересов христианской пропаганды в Китае.
Церковные исследователи также отмечали специфику российского миссионерства, например, о. Алексий (Виноградов) писал: «Насколько у Английских и Американских Миссионеров преобладающее значение имеет дело проповедничества, учительства, организация школ, распространение в народе всякого рода книг и пособий… постольку у Русских, поставленных в положение Миссионеров среди Китайцев, главное внимание обращено на Церковное Богослужение, совершение таинств.» [320] .
320
Он также отмечал: «. большим препятствием к ознакомлению с деятельностью иностранных Миссионеров служит незнание их языков Русскими Миссионерами, а также иностранных Миссионерских журналов и книг, посвященных изучению Китая и других стран Востока». См.: Виноградов Алексий. Китайская библиотека и ученые труды членов Императорской духовной и дипломатической миссии в г. Пекине или Бэй–Цзине (в Китае). СПб., 1889. С. 36.
В самом конце XIX века была предпринята попытка реформирования Российской духовной миссии в Пекине. Эти реформы были связаны с именем начальника 18–й миссии Иннокентия (Фигуровского) (1863–1931), назначенного на эту должность в 1896 году [321] . Перед новым главой миссии в Пекине первоначально не ставились какие-либо специальные задачи. Архимандрит Иннокентий должен был, как и все его предшественники, проехать через Сибирь и Монголию, сменить начальника 17–й миссии Амфилохия и взять под свою опеку немногочисленную православную китайскую общину. Однако новый начальник сломал традицию и поехал в Китай другим путем тем, которым следовали на Дальний Восток христианские миссионеры, начиная с раннего средневековья. По приказу обер–прокурора Синода архимандрит Иннокентий по дороге в Китай посетил Западную Европу, познакомился с работой несколько миссионерских учреждений в Лондоне, в Оксфорде посетил единственный протестантский миссионерский монастырь. В Париже он ознакомился с работой миссионерской семинарии, готовившей специалистов для работы на Дальнем Востоке, в Риме осмотрел монастырь траппистов (молчальников). В Афоне Иннокентий (Фигуровский) надеялся найти подвижников, готовых отправиться на Дальний Восток с православной миссией, но среди местных монахов не нашлось желающих поехать в Китай. Последней остановкой начальника миссии на пути к новому месту службы стало посещение Святой Земли в Палестине.
321
28 сентября 1896 г. «По указу Его Императорского Величества, Святейший Правительствующий Синод имели суждение» уволить архимандрита Амфилохия, по прошению от должности Начальника Пекинской Духовной Миссии, назначить на его место настоятеля Московского Покровского миссионерского монастыря архимандрита Иннокентия (Фигуровского).
Весной 1897 г. Иннокентий (Фигуровский) прибыл в Китай. По дороге он посетил Шанхай и 1 марта 1897 г. приехал в Тяньцзинь, откуда проследовал в Пекин [322] .
Иннокентий понимал, что без печатного слова активная пропаганда не возможна, а серьезная работа требует знания китайской культуры и обобщения всего опыта российских и зарубежных миссионеров и ученых. В первую очередь он с помощью купца и подвижника русского дела в Китае А. Д. Старцева открыл типографию и переплетную мастерскую. Иннокентий приступил к изучению китайского языка и организовал работу по составлению словарей и переводу на китайский язык богослужебной литературы [323] . Вскоре архимандрит Иннокентий серьезно заболел, более двух месяцев провел в госпитале и санатории на территории Японии, откуда вернулся лишь в октябре 1897 года. Будучи в Японии он познакомился с опытом миссионерской работы епископа Николая (Касаткина) [324] . В 1898 г. в Пекин приехали единомышленники и будущие помощники Начальника миссии, иеромонах Авраамий [325] и диакон В. Скрижалин.
322
22 марта 1897 г. Иннокентий принял капиталы Пекинской миссии, хранящиеся в Пекинской конторе Гонконг–Шанхайского банка, документы на земли и имущество миссии.
323
Позднее «Китайский Благовестник» отмечал: «Начальник миссии, бывающий за службами так же ежедневно утром и вечером, изучив китайский язык, ныне закончил издание монументального полного Русско–Китайского словаря».
324
Глава Японской миссии записал в своем дневнике: «Хороший он человек, но едва ли обновит Пекинскую Миссию: мелочи его путают и, вероятно, совсем запутают и собьют с толку». См.: Дневники святого Николая Японского. С. 594.
325
Авраамий (Часовников) (? —1918), ставший на долгие годы «правой рукой» Иннокентия, был выпускником Императорской Академии Художеств и Петербургского Археологического института и перед приездом в Пекин окончил в Казани Миссионерские курсы по монгольскому отделению.