Христофор Колумб

Ноздрин Игорь

– Нет, – ответил приятель. – Я чувствую смерть, она пахнет солью.

– Это не смерть, это океан, – выплевывая воду, пробормотал моряк. – Посмотри, ты видишь землю?

– Я зрю Преисподнюю. В моих глазах темно.

– Не умирай, – с трудом выговаривая слова, просил испанец, – потерпи!

– Попробую, – пообещал Коломбо.

Он выдержал десять минут, затем пошел ко дну. Капитан нырнул, поймал друга за волосы, вытянул на поверхность. Христофор не шевелился, однако жизнь еще теплилась в нем. Моряк был в этом уверен. Держа торговца за плечи, он лег на спину и поплыл. Утомленный испанец знал, что утонет вместе с ним, но терять ему было нечего. На суше моряка ждала виселица. Даже если португальцы выдадут пленника арагонцам, те повесят его за

пиратство под флагом Рене Анжуйского. Да и без неаполитанского короля на совести испанца скопилось достаточно того, что тянуло в могилу.

У итальянца началась агония, его трясло и корежило, будто некая сила неудержимо рвалась из тела. Капитан испугался, выпустил друга из рук, но сразу подхватил, не дал опуститься на дно. «Господи, спаси!» – прошептал он перекошенными губами и мысленно прочитал молитву. Христофора знобило, сознание не возвращалось к нему. Капитан почувствовал, как друг уходит в иной мир, покидает его в волнах у чужого берега.

Он держал итальянца и ждал, когда свершится этот переход, чтобы последовать за ним, избежать унизительной казни.

Судороги ослабли, на искривленном лице генуэзца показалось подобие улыбки. Он затих. Испанец прижал его к себе, словно прислушивался, затем выпустил из рук. Тело исчезло в волнах.

Капитану захотелось закричать, ударить кулаками по во де, нырнуть глубже, чтобы не сохранилось сил выбраться на поверхность. Вместо этого он «выпрыгнул» из воды и увидел над океаном огромное багровое солнце, а перед ним черные точки вражеских судов. «Не для того Всевышний спас меня от смерти, чтобы я покончил с собой!» – пронеслось в сознании моряка. Неутолимая жажда жизни пришла на смену отчаянию. Он поглядел вокруг и поплыл к берегу.

Когда стемнело, у деревни Сагриш португальские рыбаки, подбиравшие трупы и вынесенные волнами на берег вещи, выловили чуть живого обессилевшего человека.

– Кто ты и откуда? – спросили они.

– Итальянец из Генуи, – выплевывая воду, пробубнил моряк, – Христофор Коломбо.

– Ты хорошо плаваешь, – удивились они. – Там есть море?

– Да, – выдохнул капитан.

* * *

«Вот еще одна версия происхождения Христофора Колумба!» – воскликнут просвещенные читатели. «Зачем она нужна? – удивленно и разочарованно пожмут плечами специалисты. – Существуют десятки гипотез, для их описания потребуется целая книга!»

Не спешите с оценкой. Давайте обратимся к документам, попробуем разобраться в фактах.

Откуда взялось утверждение, будто великий мореплаватель родился в Генуе? Кто сообщил об этом?

После смерти Колумба это сделал генуэзский банкир Антонио Галло, оставивший потомкам записки о знаменитых соотечественниках. Сторонники генуэзской версии утверждают, будто биограф дружил с отцом мореплавателя. Галло написал: «Братья Христофор и Бартоломео, лигурийцы родом, принадлежали к плебейскому сословию шерстяников. Отец их был ткачом, сыновья – чесальщиками шерсти. Они жили торговлей». Банкир не имел доказательств тождества названных братьев со знаменитыми капитанами. Современникам следовало принять на веру утверждение итальянца, либо не согласиться с ним. Так оно и произошло. Сам Колумб не вспоминал о ткацких станках, говорил, что плавает с раннего возраста. В письме 1501 го да он сообщает корреспонденту, что отдал морю 40 лет жизни. Авторство документа не вызывает сомнений. Значит, Колумб вступил на палубу корабля десятилетним ребенком, что соответствовало практике обучения мореходному делу. Но мы вернемся к письму, в нем кроется противоречие, требующее объяснения.

Итальянцы приняли утверждение Антонио Галло, испанцы – нет. Они говорили о каталонском происхождении моряка. Соседние народы не участвовали в споре, равнодушно отнеслись к сообщению банкира. «Колумб должен быть генуэзцем!» – решили они. Почему именно генуэзцем? Потому что «большинство иностранцев, живших в Испании, были генуэзцами. Может быть, их было в стране больше, чем всех проживавших там иностранцев, вместе взятых. Король святой

Фернандо, покоритель Севильи, даровал генуэзцам особые привилегии в благодарность за то, что их корабли помогли ему отвоевать этот город у мавров. Почти все иноземные купцы в Испании были генуэзцами или выдавали себя за таковых. Они вели самую доходную торговлю, они хозяйничали в портах, им принадлежало множество судов, стоявших в гаванях. Успехи в Кастилии толкнули их в Португалию, где к ним в руки постепенно стала переходить вся торговля пряностями, привозимыми из Гвинеи. Эти купцы, обосновавшиеся в обоих королевствах, поддерживали и защищали друг друга, как братья по племени. Будучи генуэзцем, Кристобаль Колон мог быть уверен, что его предложения всегда выслушают, и что он всегда найдет кого-нибудь, кто облегчит ему доступ всюду, куда он захочет попасть» [1] .

1

Ибаньес Б. В поисках великого хана. Избр. соч.: В 3 т. Л.: Гослитиздат, 1959. Т. III. С. 51.

В то время самыми опытными моряками слыли итальянцы, как в XX веке бразильцы считались лучшими футболистами, американцы – баскетболистами, канадцы – хоккеистами. Джон Кабот, Америго Веспуччи, Жан Верразано, многие другие прославленные моряки родились в Италии. А так как на протяжении веков существовали сомнения в происхождении Колумба, ученые искали материальное доказательство этому факту. Сделать это было легко. Колумбов и Колонов в Италии столько же, сколько Голубевых и Птицыных в России.

«Colombo» по-итальянски означает птицу, ставшую символом мира. В архивах тщательно отбирали похожие фамилии, сортировали, раскладывали по полочкам. Особый интерес представляли ткачи, ведь Галло говорил о шерстяниках «lanificii». История сохранила множество генуэзских нотариальных документов, копий, черновиков. Искомое, разумеется, нашли. Так у первооткрывателя появилась родословная. Заметьте, дорогие читатели, ее создали историки. Сам мореплаватель, его братья и дети не имели к ней отношения.

Скажем сразу: документы великолепны! Пожелтевшая от столетий бумага, присыпанные песком кляксы, разноцветные печати и подписи, подпорченные мышами края. Нет сомнений в подлинности текстов. Противники генуэзской версии напрасно утверждают, будто документы поддельные. Все истинно. В 1932 году купчие, закладные, акты о рождении и смерти собрали и опубликовали в книге, переведенной на многие языки.

По документам можно представить историю семьи безвестных ткачей, в поте лица зарабатывавших на жизнь. Ее родословную проследили до 1321 года (как положено в дворянских родах), но она оказалась слишком сомнительной, и ученые ограничились февралем 1429 года – детством отца Христофора.

«Джованни де Колумбо из Маконезе, житель селения Кинто, обещал Гильельмо де Браманте, выходцу из Германии, ткачу-суконщику, здесь присутствующему, и торжественно подтвердил, что исполнит и действенным образом совершит нижеследующее: отдаст своего сына Доменико, одиннадцати лет или около того, в услуги и ученики названному Гильельмо на шесть ближайших лет, дабы тот обучил его ткацкому ремеслу».

Отсюда мы определяем, что отцу мореплавателя Доменико в 1429 году исполнилось одиннадцать лет или «около того». В 1440 году на свет появился заверенный нотариусом Джованни Рекко второй документ, из которого узнаем, что монахи генуэзского бенедиктинского монастыря святого Стефана «уступили право на аренду участка монастырской земли Доминикино Коломбо, ткачу-суконщику и не только ему, но и его наследникам от законного брака, ныне живущим и еще не рожденным. А на упомянутом участке стоит дом, расположенный в Генуе, в проулке Оливелла…». Если допустить, что речь идет в обоих документах об одном человеке (итальянцы в этом уверены), то получается, что за одиннадцать лет обучения Доменико успел получить профессию, стать самостоятельным мастером, родить от законного брака наследников.