Христофор Колумб
Шрифт:
Девять лет отделяют экспедицию Синтры от следующего похода. В 1470 году Кошта спешит к Перцовому берегу, салютует последнему путевому кресту предшественника, плывет на юго-восток. Наконец, (о счастье!) берег поворачивает к северу. Неужели достигнута крайняя точка материка? Правы ли ученые, утверждавшие, будто путь в Индию лежит у экватора? Кошта плывет несколько дней, берег по-прежнему изгибается на северо-восток. Окрыленный удачей капитан поворачивает корабли, торопится с известием в столицу.
Немедленно за Коштой в 1471 году в Индию отправляются Ишкулар и Сантарен. Пилоты поднимаются на север вдоль Золотого берега, однако на следующий год у Камеруна упираются в землю, прямо спускавшуюся на юг. Сомнений нет: дорога на Восток закрыта. С неприятным
Жуан II не желает слушать капитанов, велит Гонсалвишу проверить утверждение Ишкулара и Сантарена. В 1473 году капитан пересекает экватор и у мыса Лопес поворачивает назад. Предшественники не обманули, Африка посмеялась над португальцами. В 1475 году Секейрос проникает на два градуса за экватор, но там все то же самое. Есть от чего прийти в отчаяние!
«Если Африка продолжается за экватором, то на юге лежит огромная земля, как на севере, – высказывают предположение сторонники симметрии материков, – тогда попытки обойти ее вокруг становятся химерой!» Это подтверждает крупнейший античный ученый Клавдий Птолемей, первым изобразивший Землю в виде проекции шара на плоскость. Он жил во II в. н. э., считал, будто Ливия (Африка) вытянута до Южного полюса и соединена с юго-восточной Азией, отчего Индийский океан получился замкнутым морем.
Португальское море – горючая соль,Наши слезы и горе, португальская боль!Сколько слез ты украло из глаз матерей,Сколько спит в глубине твоих сыновей,Сколько милых невест не пошло под венец,Чтобы стало ты, море, своим, наконец!В конце августа 1476 года Христофор из приютившего его городка уехал в столицу Португалии. Лиссабонский период в жизни капитана загадочен и противоречив, как генуэзская молодость. Я не ставлю перед собой задачу разобраться во всех хитросплетениях судьбы великого мореплавателя, изложу лишь различные взгляды на события.
Колумб жил в Лиссабоне. Португальские исследователи «перешерстили» всех генуэзцев, проживавших в семидесятые годы пятнадцатого века в столице. Таких иностранцев набралось двадцать пять человек. Можно скептически относиться к трудолюбию ученых, если бы они не сделали интересные открытия. Оказывается, среди набранных генуэзцев проживал представитель торгового дома «Чентурионе и Негро» Лодовико Чентурионе, свойственник погибшего у мыса Сан-Висенти капитана «Бекаллы» Никколо Спинолы. С ним был тесно связан Марко Ломеллини, глава маленькой колонии, богатый торговец, хорошо известный купцам и банкирам. Будет естественным предположить, что именно к ним обратился за помощью несчастный капитан без гроша в кармане. Они снабдили его всем необходимым.
Далее четкую жизненную линию Христофора запутали несколько обстоятельств. Первое из них утверждает, будто среди генуэзцев находился родной брат мореплавателя. Бартоломео Колумб занимался торговлей книг и географических карт. Поэтому ученые сделали Христофора тоже продавцом доходного товара.
– Минуточку! – задержат ход моих мыслей внимательные читатели. – В начале книги вы написали, что Бартоломео был на десять лет моложе старшего брата. Как же пятнадцатилетний чесальщик шерсти мог иметь собственное дело в столице Португалии?»
– Чего вы придираетесь? – отвечу я вам. – Если ученые не замечают этого, то какое вам дело до книготорговца?
Впрочем, некоторые заметили. Разгорелся спор.
Агустино Джустиниане утверждал: Бартоломео переехал в Лиссабон до прибытия туда старшего брата, открыл печатню, обучил Христофора космографии, после чего
Незаконный сын Колумба Фернандо возмутился утверждением Джустиниани, но не отверг и лишь поправил, будто старший брат учил младшего, а не наоборот. Следует заметить, что это не соответствует приведенным генуэзским нотариальным документам.
Весьма оригинально вышли из положения авторы книги «Их позвал горизонт» Ю. А. Сенкевич и А. В. Шумилов, поменявшие местами братьев Колумбов. «Колумб поселился в Лиссабоне у своего старшего (!) брата Бартоломе (Варфоломея), который работал в мастерской, где изготовлялись морские карты, – пишут они. – Здесь часто собирались старые португальские капитаны – капитаны принца Энрике. Они рассказывали об огненных потоках, изливающихся в море с Колесницы Богов, о волосатых людях-гориллах, о Земле Брендана, об острове Антилия, о таинственных землях в Атлантическом океане, которые мы называем мифическими, но в которые тогда верили» [4] . К сожалению, авторы не указали источник своего замечательного открытия.
4
Сенкевич Ю. А. Шумилов А. В. Их позвал горизонт. М: Мысль, 1987. С 7.
Пытаясь разрешить возникшее противоречие, некоторые специалисты отвергли итальянское происхождение мореплавателя, заговорили об испанских или португальских корнях рода Колумба. «Генуэзцам можно искать у себя родственников Колумба, а почему нам нельзя?!» – говорили они.
Чтобы доводы выглядели убедительнее, они нашли кучи Колонов в соседних странах. Серьезную идею опошлил сам «первооткрыватель» галисийской родословной капитана. Тщательно про веденная экспертиза признала документы фальшивками. А жаль. Разразившийся скандал с подделкой старинных подлинных документов закрыл поиски в этом направлении.
«Ладно, – согласились испанцы, – пусть пятнадцатилетний отрок владеет домом с печатной мастерской и учит навигации опытного капитана. Это мелочи, по сравнению с другими несоответствиями».
Оставим братьев в покое и посмотрим, что произошло в Лиссабоне после поражения генуэзцев у мыса Сан-Висенте.
Не успел Христофор на деньги покровителей сшить платье, как часть биографов захотела женить его. Разумное желание! Бродит по свету рослый красавец с удлиненным лицом и прекрасными манерами (хотел бы я знать, откуда они появились у ткача и пирата?), а подруги рядом нет. Серо-голубые глаза моряка, орлиный нос, белая чистая кожа, вьющиеся золотистые волосы, рыжеватая борода, приятный голос сводят женщин с ума. «Тороватый на выдумку» молодой человек – прекрасный собеседник, истинный христианин. Последнее обстоятельство способствовало выбору невесты.
В Лиссабоне имелся прообраз Института благородных девиц (подобный русскому Смольному, открытому Екатериной II) – доминиканский монастырь Сантуш, где представительницы богатых семейств учились грамоте, Закону Божьему, послушанию, целомудрию. От девушек не требовали пострига, они могли вернуться в мир. «Затворницы» носили подчеркивающее красоту девичьих тел строгое монашеское платье, молились с прихожанами. Среди них воспитывалась Фелипа Мониз де Перестрелло из знаменитого рода сподвижников Энрике Мореплавателя и его преемников. Отец девицы Бартоломео де Перестрелло, после открытия острова Порту-Санту в тридцати милях к северо-востоку от Мадейры, стал губернатором новой земли, тридцать семь лет (с коротким перерывом) управлял важнейшим стратегическим форпостом Португалии. После смерти мужа, мать Фелипы за 300 тыс. реалов продала наследную должность родственнику. В 1473 году ее сын, названный в честь отца, Бартоломео выкупил губернаторство назад. По материнской линии Фелипа была внучкой прославленного капитана Жиля Мониша, молочного брата принца Энрике. Семья Перестрелло имела на Порту-Санту богатые земли, дома, долю доходов с острова. Родственники девушки занимали высокие посты на Мадейре, в Лиссабоне.