Христофор Колумб
Шрифт:
– В океане? – усмехнулся кормчий. – Там не нужна способность «Ниньи» к лавировке.
– Советуешь сменить паруса? – догадался Христофор.
– Да.
– Как же мы будем исследовать неизвестные берега?
– До них далеко, – вздохнул Пералонсо, вообразив безмерность пути.
– Мартин тоже предлагал заменить паруса, – вспомнил командующий. – Впереди у нас есть неделя до Канар. Посмотрим, как покажет себя «Детка». Если пойдет медленно, поставим прямые паруса.
– Я слышал, у Мартина плохие отношения с хозяевами «Пинты»? – намекнул штурман на разговоры
– Братья Кинтеро со своим другом и совладельцем судна Гомесом Расконом не хотели отправляться в плавание. Городской совет заставил их выйти в море. Вопреки традиции, Мартин сделал шкипером каравеллы не ее хозяина, а своего брата Франсиско, чем оскорбил братьев Кинтеро. Они часто перечат ему.
– Младший Хуан идет боцманом у Мартина. Разве ему мало этого?
– Хуан доволен, а старший Кристобаль с Гомесом затаили обиду.
– Им мало процента с прибыли?
– Хозяева «Пинты» привыкли торговать сардинами. Доход с рыбного промысла кажется им менее рискованным.
– Братьев Кинтеро легко понять, – заметил кормчий. – Даже Хуан де ла Коса, добровольно предоставивший «Санта-Марию», боялся выходить в океан.
– Он сильно нуждался в деньгах, – признался Христофор. – Я заплатил за фрахт больше других нанимателей.
– Тогда понятно, почему он отправился в плавание.
– Хочет быстро разбогатеть.
– Или узнать дорогу в азиатские страны, – решил кормчий.
– Король не позволит ему самостоятельно торговать с Индиями, – заявил Колумб.
– Вы думаете, де ла Коса попросит разрешения? – улыбнулся Пералонсо.
– Капитана, самовольно отправившегося на запад, ожидает суровое наказание, – отчеканил Христофор. – Их Величества обещали мне строго соблюдать пункты соглашения.
– Если вы найдете дорогу к материку, будет трудно удержать от искушения сотни авантюристов, желающих торговать на свой кошт. Они ринутся в Индию, как мухи на мед.
– И найдут там виселицу. Меня не зря назначили вице-королем!
– Вы собираетесь жестоко наказывать провинившихся моряков?
– Я не позволю грабить Индию и соседние острова.
– Вам понадобится армия, десятки судов, надежные порты, прочные крепости. Ведь и португальцы стремятся найти удобный путь к материку.
– Нашим соперникам придется долго рыскать вдоль Африканских берегов, пока доберутся до Красного моря и Индийского океана.
– Бартоломеу Диаш обогнул материк, остался последний бросок.
– Ты в этом уверен?
– Да.
– А я – нет.
– Почему?
– Португальцы несколько раз достигали оконечностей Черного континента, но всякий раз он опускался на юг. Двадцать два года назад Кошта у Золотого берега повернул на север, привез счастливое известие в Лиссабон. Оно оказалось ложным. Так может произойти и с открытием Диаша.
– Вы полагаете, Африка срослась с Южной Землей?
– Не знаю. Я не спешу признать заслуги Бартоломео. Если бы король не сомневался в его открытии, то снарядил корабли в Индию, но он медлит, довольствуется прибылями с Гвинеи.
– Один поход в страну Великого хана обогатил бы Жуана больше золотых рудников в Сан-Жоржи-да-Мина, – сказал кормчий.
– Ты прав, – согласился капитан. – Стоять на пороге хранилища драгоценностей и не сделать последнего шага! Только серьезные причины вынуждают человека не сходить с места. Мы первыми откроем заветную дверь.
– Да, сеньор адмирал, – поддержал его кормчий.
Близился полдень. Корабли уходили на юг с туго надутыми парусами. При порывах ветра «Санта-Мария» резко кренилась на правый бок, возвращалась в исходное положение, спешила вдогонку за «Пинтой». Ванты гудели от напряжения, скрипели мачты, звуки сливались в стремительную песню дальних странствий. Каравелла рвалась вперед, будто хотела унести людей в чистое голубое небо с белой дымкой на горизонте. Ровные серые волны со срывающимися пенными гребнями мягко подталкивали судно в корму, дробились о широкое перо руля, обшитое сосновыми досками. Птицы низко кружились над ноками мачт, с криками уносились в сторону невидимой земли. За кромкой колеблющейся синевы лежала Африка с Сеутой и Танжером, притягивавшими молодого принца Генриха Мореплавателя. Чуть в стороне, где желтело ослепительное солнце, проходила португальская трасса кораблей к западным берегам континента.
Шестого августа налетевший шквал развернул «Пинту» боком к волне, наклонил на левый борт, заполоскал паруса. Что-то оглушительно треснуло. Судно выпрямилось, ванты обмякли, полотнища беспомощно захлопали на ветру, дувшем сбоку и насквозь пронизывавшем каравеллу. Она замедлила ход, остановилась. Команде показалось, будто разлилась тишина, но скоро привычные звуки сменились новыми. Резкий скрежет металлических петель руля вторил глухим ударам волн по обшивке «Пинты». Ругались вахтенные. Из кормовой надстройки вышел встревоженный капитан.
– Что случилось? – послышались голоса на палубе.
Мартин взглянул на мачты с колыхавшимися на ветру парусами и флагами, обернулся к шуму на юте.
– Что там у вас? – недовольно окликнул брата, спорившего с моряками.
– Руль сломался. Мы потеряли управление, – пожаловался Франсиско.
– Вели убрать паруса! – приказал Мартин высунувшемуся из трюма взволнованному кормчему.
– Вахта левого борта, распустить шкоты! Вахта правого борта, подтянуть полотнища! – закричал Сарьмьенто.
Матросы кинулись выполнять команды, капитан направился к вахтенным, державшим в руках здоровенный румпель. Перо руля болталось из стороны в сторону.
– Баллер треснул, румпель выскочил из гнезда, – виноватым голосом сообщил моряк.
Мартин склонился над верхней частью руля, проходившей через отверстие в корме внутрь судна, и обнаружил широкую глубокую трещину. Гнездо, в которое вставлялась вращавшая основу руля длинная перекладина, было сломано.
– Вижу, – недовольно пробормотал капитан, будто руль повредили нерадивые матросы.