Христофор Колумб
Шрифт:
– Чего ты несешь? Какие колодники?
– Смертники из нашей тюрьмы.
– Не врешь? – изумился моряк.
– Провалиться мне на этом месте! – оборванец топнул ногой по доскам настила.
– Кто они? – спросил де ла Коса.
– Ты слышал, как в ноябре прошлого года Торрес убил в драке глашатая?
– Они напились и повздорили?
– Моряк зарезал служителя магистрата. Судьи приговорили его к виселице. Пока они раздумывали, к какому светлому празднику приурочить казнь, трое матросов попытались освободить дружка, но не рассчитали силы и угодили за решетку.
– Соучастие в побеге считается тягчайшим преступлением, – добавил сосед.
– Судьи приговорили Могера, Искьердо, Клавихо
– Как дону Христофору удалось вызволить их из тюрьмы? – заинтересовался де ла Коса.
– Наша святая королева, да продлит Господь ее дни, позволила иностранцу брать преступников из тюрем, записывать на корабли.
– Изабелла сомневается в том, что итальянец наберет здесь нужное количество моряков?
– Выходит так, – сообразил оборванец. – Хорошую компанию приготовил тебе адмирал!
– Лучше плыть с ними, чем с тобой, – плюнул хозяин флагмана в сторону причала. – Шел бы подальше, пока вши не перепрыгнули на корабль.
– Погоди! Настанет время, пожалеешь о своей глупости! – погрозил нищий.
– Не пугай меня. В контракте все предусмотрено: в случае гибели судна, королевская казна выплатит мне полную стоимость.
– Если не утонешь… – усмехнулся нищий.
– Рано или поздно все умрем, – вздохнул де ла Коса. – Вот ты ненароком оступишься с причала – и поминай, как звали!
Оборванец с опаской поглядел на волны, лизавшие зеленые столбы основания пристани, и отодвинулся от края.
– Что он сказал? – заметил де ла Косу вышедший из каюты смуглый Кристобаль Кинтеро, хозяин «Пинты».
– Чепуху, – пожал плечами шкипер. – Предупредил, будто скоро на палубу «Галисийки» («Санта-Марии») придут матросы.
– Неужели адмиралу удалось нанять желающих отправиться в плавание? – не поверил Кинтеро.
– Четыре приговоренных к смерти колодника, – мрачно сообщил моряк.
– Тогда нам придется долго стоять без дела, – покачал головой сосед.
– Почему? – не понял де ла Коса.
– Где же итальянцу набрать сотню преступников? – улыбнулся Кинтеро. – Только смертники согласятся заменить свой приговор рискованным плаванием к неизвестным землям.
– Это точно, – согласился де ла Коса.
– Или мы, коих заставила судьба, – добавил Кинтеро.
– О, Дева Мария! – поднял руки к небу де ла Коса. – Не дай погибнуть в пучине, вызволи из беды!
Обозы с провизией и снаряжением потянулись к стоявшим в гавани кораблям, но разгружать их было некому. Хуан Перес уговаривал горожан принять участие в экспедиции. Люди уважали настоятеля монастыря, слушали, кивали головами, потом расходились по делам, не спешили в магистратуру записываться в экипажи. Опытные кормчие, боцманы, мастера корабельного дела выжидали, поглядывали друг на друга, словно кто-то первым должен был отбросить сомнения, предложить иностранцу свои услуги.
Колумб ежедневно приходил в здание городского совета, беседовал с членами эрмандады, проверял счета и документы, справлялся о делах по набору моряков. Если первое шло без за доринки, щедро оплачивалось из королевской казны или предоставлялось Палосом в счет погашения долга, то второе не двигалось с мертвой точки. Казалось, будто существует заговор темных сил против замыслов генуэзца. В действительности все было проще. Люди не хотели идти в море с незнакомым человеком, о котором на улицах и в матросских кабачках рассказывали странные истории. Говорили, будто Колумб жил в Португалии, где породнился с королем, но после смерти жены поругался с ним, бежал в Испанию. Обиженный Жуан уничтожит экспедицию, если корабли случайно зайдут в португальскую зону. Он сочтет это за пиратство, будет вправе казнить моряков лютой смертью. Их не спасет заступничество Фердинанда с Изабеллой.
Если бы королевская чета четко обозначила в документах цели экспедиции, то поубавилось бы сплетен и страхов. Монархи туманно высказались о задачах похода, объявили о наборе моряков, которые отправятся «в некую страну, что лежит в море-океане, для неких дел, выполняемых на нашей службе». Приезжий адмирал хранил молчание. Людская молва по-своему объяснила скрытность Колумба. Не так вербовали моряков местные капитаны, народ привык знать все о предстоящем плавании, быть уверенным в выгодности предприятия. Большое значение имело имя капитана. От командира зависел успех плавания. Матросы гурьбою шли к одному капитану и сторонились другого. Но командующий флотилией до сих пор не назвал имена соратников, командиров каравелл. Разве можно записываться в загадочную экспедицию к неведомому капитану?
В начале июня глашатай объявил о привилегиях пожелавшим отправиться в поход: «Настоящим указом мы гарантируем безопасность всем и каждому в отдельности из тех, кто плавает совместно с вышеозначенным лицом. Ни их телу, ни имуществу не может быть нанесен ущерб, также они не могут подвергаться штрафу за преступление, совершенное до сего дня, каким бы оно ни было тяжелым». Правители страны обещали морякам льготы в торговле, снижение налогов. Народ одобрил намерение Католических Королей, но не воспользовался им. Лето – горячая пора. Ежедневно уходят в море рыбачьи баркасы, швартуются у причалов купеческие корабли. Работы хватает, с голоду не умрешь.
Пообещав хорошо кормить и после возвращения из похода выплатить премии, Колумб попытался убедить палосцев принять участие в экспедиции. Это тоже не помогло, возымело обратный эффект. Люди подумали, что если много сулят, то зовут на опасное дело, способное закончиться гибелью кораблей. За две недели Христофору удалось собрать вместе с колодниками и своими слугами два десятка человек. Он понял, что так дело не пойдет, и уехал в Рабиду дожидаться возвращения из Рима Мартина Алонсо Пинсона.
Прославленный капитан приплыл в Палос в средине июня и на следующий день встретился с Колумбом под сводами монастыря в присутствии Хуана Переса.
Три человека, от которых теперь зависела судьба экспедиции, за массивным дубовым столом трапезной потягивали розовое вино, приглядывались друг к другу. Разговор шел о пустяках: о ценах на рыбу, о делах в Риме и вокруг папского престола. Святой отец вежливо спрашивал, Мартин отвечал, Христофор смотрел на моряка, думал о том, что такой человек способен за жечь людей верой в благополучный исход предприятия. Пе ред ним сидел креп кий, коренастый мужчина во цвете лет с резкими чертами лица, сильными мозолистыми руками. В трудные минуты плаваний он тянул канаты, стоял у руля. Колумб слышал от горожан, что Мартин знает толк в навигации, безошибочно определяет миграцию косяков сельди и сардин, чует за версту добычу, владеет мечом, стреляет из пушек. Рыбак, купец, работорговец – Мартин Алонсо Пинсон вобрал в себя характерные черты испанских капитанов южного побережья. Его интересы выходили за границы залива Кобыл, Мартин плавал в Африку, к Азорским островам, интересовался западной частью Атлантического океана. В прошлом году в Риме он приобрел у «одного великого космографа», служившего в библиотеке Папы Иннокентия VIII, карту мира с «точным» обозначением земель Антилии, Бразилии, Острова семи городов. Вероятно, ее изготовили португальцы, по тому что Мартин Бехайм закончил в 1492 году составление «земного яблока» (глобуса) и поместил эти земли в том месте, где они имелись на карте Пинсона. Палосский капитан меч тал до плыть до них и не ожидал, что его опередят. Не зная о том, Христофор собирался пригласить Мартина на правах простого капитана.