«Хризантема» пока не расцвела
Шрифт:
— Это-то меня и беспокоит. Был шанс навсегда превратить Японию в нейтральную страну, а мы втянули ее в военный союз.
— Он необходим им для защиты…
— От кого? Мортон, вы же серьезный, думающий человек, неужто вы можете хоть на секунду поверить в то, что русские станут атаковать Японские острова? Нет, договор безопасности нужен прежде всего нам. Это было понятно еще во время корейской войны, когда мы использовали Японию как ремонтную базу и поставщика военного снаряжения. Когда позволили возродиться огромным военным концернам — наследникам дзайбацу [4] . Мы спустили их с цепи, и теперь они требуют своей доли. И добьются своего.
4
Дзайбацу — крупные монополии, контролировавшие основные отрасли японской экономики. Они стали вдохновителями агрессии императорской Японии во второй мировой войне.
— Полно вам, Бенджамин, — пытаясь успокоить его, примирительно проговорил Мортон, — вы же не на митинге. Вы просто начитались левых газет.
— Вы ошибаетесь, Мортон, — безнадежно махнул рукой Бенджамин. — Разве вы не заметили, как зачастили сюда представители Пентагона? Помните, что сказал президент в последней речи о Японии? Нашему дальневосточному союзнику пора взять на себя большее бремя военных расходов. Япония должна почувствовать себя военной державой. Понимаете, Мортон, военной державой! А здесь есть люди и в штатском и в мундирах, которых не придется долго уговаривать, которые мечтают о сильной армии и еще помнят о «великой восточноазиатской сфере сопроцветания», о победоносных маршах императорской армии. Они ждут своего часа.
— Он не придет, — уверенно сказал Мортон. — Иметь такую армию Японии запрещает конституция. Да и Соединенные Штаты не позволят…
— «Не позволят»… Пентагон только этого и ждет, чтобы изменить баланс сил в азиатском регионе в свою пользу. Они там в Вашингтоне надеются, что кто-то станет таскать им каштаны из огня. Да ведь пушки-то стреляют в разные стороны. В конечном счете как бы в один прекрасный день наши собственные корабли не оказались под прицелом японских орудий. А виноваты будем только мы сами. Это мы заставляем их вооружаться.
— Каждый шаг сил самообороны под контролем прессы и парламента. Чуть что — начинается скандал.
— Кто может помешать японским генералам взять да и произвести небольшой военный переворот? Отменить конституцию, заявить о внешней угрозе и ввести воинскую повинность?
— Ну, это уж совсем несерьезно. Вы увлеклись, Бенджамин, да и выпили мы с вами немало. Какие там перевороты? Япония не Чили. С равным успехом и у нас может произойти переворот. Чепуха это.
Он с усилием поднялся.
— Уже поздно. Пора спать. Бенджамин насмешливо наблюдал за ним.
— Постойте, Мортон, я вам кое-что покажу.
— Право, дорогой Уолтер, в другой раз.
Но старый журналист протянул руку и снял с книжной полки какой-то японский журнал. На обложке был изображен танк, орудие которого было нацелено на открытые окна высокого здания. Фотомонтаж рассекала жирная надпись.
— Что здесь написано?
— Это название очерка, опубликованного в этом номере: «Военный переворот возможен». А ниже: «Силы самообороны поднимаются на борьбу».
Взглянув на соседей Комура по самолету, каждый бы без труда понял, что в Кумамото они летят не ради деловых встреч и забот. Разумеется, нет! Отдохнуть, половить рыбу, увидеть вулкан Асо, побывать в старинном замке начала семнадцатого века, одном из трех крупнейших в Японии, пройтись по паркам, посетить музей искусств. А знаменитые пятьсот ликов последователей Будды — пятьсот статуй, вытесанных из камня древним скульптором, который потратил на это двадцать четыре года жизни! В Кумамото есть что посмотреть. Это рай для туристов, особенно для японских туристов, умеющих ценить красоту каждого деревца, цветка, камня. Комура старался скрыть озабоченность, чтобы не выделяться в веселой, оживленной толпе.
Он прежде не бывал в этих местах и решил остановиться в той гостинице, куда направятся туристы. Нужно немного оглядеться, прежде чем начинать поиски. Вероятно, и пара, которую он преследует, выдает себя за туристов и старается не привлекать внимания. Комура по опыту знал, что есть такие места, куда так или иначе попадают все прибывшие в город. Там и следует ждать появления Кога.
Уилби загнал машину в подземный гараж, проводил гостя в большую овальную комнату, пододвинул столик с напитками, скинул пиджак. В рубашке с расстегнутым воротом и сползающим узлом галстука он все еще походил на быка, как его называли в ту пору, когда он был курсантом разведшколы.
— Наливайте себе сами, — предложил Уилби. — Не знаю, к чему вы привыкли там со своими китайскими братьями. Вообще говоря, никак не пойму, почему вы решили изучать в разведшколе китайский, а не японский. Все же японцы почти европейцы, и иметь с ними дело куда приятнее, чем с вашими, да и жизнь вполне на уровне.
— Гонконг тоже не деревня.
— Гонконг, конечно. Но вы ведь подолгу торчите в континентальном Китае. Вот куда бы я не хотел попасть!
— Напрасно, — возразил Льюис. — Серость, обыденность, отсутствие удобств — это для масс. А для элиты — уникальные уголки, где можно прекрасно провести время.
— И вы не боитесь к ним ездить? — с интересом спросил Уилби.
— Я приезжею к ним не как офицер разведки, а как бизнесмен. А сейчас в Китае нет более уважаемой профессии…
— Да, да, я и забыл. Вы же крупный делец, владелец фирмы «Кристофер энд компани». Чем вы торгуете?
— Я занимаюсь валютными операциями. Но мы, кажется, отвлеклись…
Уилби легко поднялся с кресла.
— Мне нужна ваша помощь, — сказал он, согнав улыбку с лица и устремив жесткий взгляд на Льюиса. — Я очень на вас рассчитываю. В принципе мне нужно то же, что и Брайтону: чтобы вы с помощью ваших китайцев вновь заставили леваков действовать. Но взорванной на каком-нибудь пустыре бомбы и дурацких листовок сейчас недостаточно. Нужно кое-что посерьезнее…
— Что же?
— Следует организовать нападение на казарму сил самообороны. Квалифицированное нападение. Чтобы были убитые и раненые, чтобы завизжала от ужаса перед красными вся японская пресса…
— И чтобы военные подняли мятеж, — закончил фразу Льюис. — Я правильно вас понял?
Лицо его по-прежнему оставалось спокойным, безмятежно звучал голос.
Уилби с размаху опустился в кресло, затрещавшее под его тяжестью.
— Да, черт побери, вы меня поняли правильно.