Хромой бес

Лесаж Ален Рене

— Наше несчастье более чем несомненно, — отвечала незнакомка. — Брат, от которого зависит моя участь, хочет сегодня обвенчать меня; он только что объявил мне это.

— А кто этот счастливец? — поспешно спросил дон Педро. — Назовите мне его, сударыня, и я с отчаяния отправлюсь…

— Я еще не знаю его имени, — перебила его незнакомка, — брат не захотел его назвать; он только сказал, что желает, чтобы я сначала повидалась с этим кабальеро.

— Но, сударыня, неужели вы так беспрекословно подчинитесь воле брата? — воскликнул дон Педро. — Неужели вы позволите, чтобы вас насильно повлекли к алтарю, и не будете жаловаться, что от вас требуют столь жестокой жертвы?

Неужели вы ничего не предпримите? Увы, я не побоялся родительского гнева, чтобы всецело принадлежать вам; угрозы отца не могли поколебать моей верности, и как бы сурово он со мной ни обошелся, я не женюсь на той особе, которую он мне предлагает, хоть это и прекрасная партия.

— А кто эта дама? — спросила незнакомка.

— Это сестра графа де Бельфлора, — отвечал студент.

— Что вы, дон Педро, — воскликнула незнакомка в крайнем удивлении, — вы, верно, ошибаетесь! Уверены ли вы в том, что говорите? Неужели вам предлагают жениться на сестре графа де Бельфлора, на Эухении?

— Да, сударыня, сам граф предложил мне ее руку, — сказал дон Педро.

— Что вы говорите! — вскричала она. — Неужели вы тот кабальеро, за которого хочет выдать меня брат?

— Что я слышу! — изумился студент. — Неужели моя незнакомка — сестра графа де Бельфлора?

— Да, дон Педро, — отвечала Эухения, — но еще немного, и я сама стану сомневаться, что я сестра его. Слишком трудно поверить в то счастье, о котором вы говорите.

При этих словах дон Педро обнял ее колени, затем взял руку и покрыл ее поцелуями в порыве радости, какую может испытывать только влюбленный, внезапно переходящий от страшного горя к величайшему блаженству. В то время как он предавался восторгам страсти, Эухения тоже осыпала его ласками и словами, полными нежности и любви.

— От скольких огорчений избавил бы меня брат, — говорила она, — если бы назвал мне имя супруга, которого он мне предназначил! А какое отвращение я чувствовала уже к этому супругу! Ах, милый дон Педро, как я вас ненавидела!

— Прекрасная Эухения! — отвечал он. — Сколько прелести для меня в этой ненависти! Я хочу ее заслужить, боготворя вас всю жизнь!

После того как любовники трогательнейшим образом выказали друг другу всю свою нежность, Эухения спросила, каким образом дон Педро снискал дружбу ее брата. Дон Педро не скрыл от нее любовной истории графа и Леоноры и рассказал, что случилось прошедшей ночью. Эухения была безмерно рада, что ее брат женится на сестре ее возлюбленного. Донья Хуана принимала слишком большое участие в судьбе своей подруги, чтобы остаться равнодушной к такому счастливому исходу. Она выразила ей свой восторг, так же как и дону Педро, который наконец расстался с Эухенией, предварительно условившись не подавать при графе вида, что они знают друг друга.

Дон Педро возвратился к своему отцу. Старик, узнав, что сын готов ему повиноваться, тем более этому обрадовался, что приписал его повиновение той твердости, с какой он с ним говорил прошедшей ночью. Они ждали известий от Бельфлора. Граф прислал им записку, в которой извещал, что получил у короля разрешение на брак для себя и для сестры, что дон Педро будет назначен на высокий пост и что обе свадьбы можно сыграть хоть завтра, ибо все отданные им приказания исполняются с такой быстротой, что по части приготовлений уже многое сделано. После обеда Бельфлор сам пришел подтвердить сведения, сообщенные им в письме, и представил Эухению семейству дона Луиса.

Дон Луис рассыпался перед молодой особой в любезностях, а Леонора беспрестанно ее целовала. Что касается дона Педро, то, как он ни волновался от радости и любви, он все же взял себя

в руки и не подал графу ни малейшего повода к подозрению, что они с Эухенией были знакомы и раньше.

Бельфлор зорко следил за сестрой и, несмотря на ее сдержанность, заметил, что она ничего не имеет против дона Педро. Чтобы убедиться в этом, он отозвал ее в сторону, и Эухения созналась, что молодой человек весьма ей по душе. Тут же Бельфлор открыл сестре его имя и происхождение, чего раньше не хотел делать, боясь, как бы неравенство положений не оттолкнуло ее от дона Педро. Эухения сделала вид, будто ничего этого прежде не знала.

Наконец после многократного обмена любезностями, было решено отпраздновать обе свадьбы у дона Луиса. Их сыграли сегодня вечером, и пир еще не кончен: вот почему в этом доме всеобщее веселье. Одна Марсела не принимает в нем участия; в то время как другие смеются, она плачет, ибо граф де Бельфлор после свадьбы сознался во всем дону Луису, а тот велел заточить дуэнью en el monasterio de las arrepentidas, [4] где она, живя на тысячу пистолей, полученных за совращение Леоноры, будет каяться до конца дней своих.

4

В обитель кающихся грешниц (исп.).

ГЛАВА VI

О других вещах, которые видел дон Клеофас, и о том, как он отомстил донье Томасе

— Повернемся в другую сторону, посмотрим иные картины, — продолжал Асмодей. — Взгляните на дом, что как раз под вами: вы увидите там довольно редкое явление. Вот человек, обременный долгами, и, однако, он крепко спит.

— Значит, это какой-нибудь аристократ? — спросил Леандро.

— Именно, — ответил бес. — Это маркиз, у которого сто тысяч дукатов годового дохода, но расходы его все же превышают доход. Из-за кутежей и любовниц он залез в долги; но это не тревожит его; напротив, когда он соблаговолит задолжать купцу, он воображает, будто делает ему большое одолжение. Так, недавно он сказал некоему суконщику: «Я теперь буду брать в кредит у вас, — я вам отдаю предпочтение».

Покуда маркиз наслаждается сладким сном, которого лишились его кредиторы, посмотрим на человека…

— Подождите, сеньор Асмодей, — перебил его дон Клеофас, — я вижу на улице карету; не хочется пропустить ее, не узнав, кто в ней едет.

— Ш-ш-ш, — понизил голос Хромой, словно боясь, что их услышат, — знайте, что в этой карете скрывается одна из важнейших особ в королевстве. Это председатель суда; он отправляется покуролесить к старухе астурийке, в обязанности которой входит доставлять ему развлечения. Чтобы его не узнали, он поступает, как Калигула, который в подобных случаях надевал парик. Возвратимся к зрелищу, на которое я указывал, когда вы меня перебили. Посмотрите: в верхнем этаже особняка маркиза кто-то занимается в кабинете, заваленном книгами и рукописями.

— Вероятно, это управитель маркиза изыскивает средства, чтобы заплатить господские долги? — заметил Самбульо.

— Как бы не так, — отвечал бес. — Будут управители таких домов заниматься подобными делами! Они больше думают о том, как бы попользоваться беспорядком в делах, чем приводить их в порядок. Итак, человек, которого вы видите, не управитель. Это писатель. Маркиз предоставил ему квартиру в своем доме, чтобы прослыть покровителем литераторов.

— Этот писатель, вероятно, знаменитость? — спросил дон Клеофас.