Хромой бес
Шрифт:
Действительно, на другой день, рано поутру, из графского замка вышли под предводительством Доминго четыре лакея, нагруженные всевозможными видами холодного мяса, приготовленного разнообразнейшими способами, со множеством булочек и бутылок превосходного вина. Все это было доставлено на берег Мансанареса, где Флоретта и ее подруги плясали, как нимфы на заре.
Девушки очень обрадовались, когда Доминго прервал их воздушные танцы, чтобы предложить им от имени дона Козме отменный завтрак. Они уселись на траву и приступили к пиршеству, без удержу потешаясь над устроившим его простофилей; дело в том, что лукавая сестра Доминго обо всем рассказала приятельницам.
Вдруг
— Она сильно простудилась, — ответила камеристка. — Ведь, когда вы устроили серенаду, она почти всю ночь провела на балконе без мантильи, беседуя со мной о вас.
Дворецкий несколько утешился тем, что неудача является следствием столь приятного для него обстоятельства; он просил девушку по-прежнему хлопотать за него у своей госпожи и возвратился домой, весьма довольный достигнутым успехом.
В те дни дон Козме получил по векселю, который ему прислали из Андалусии, тысячу червонцев. Это была причитающаяся ему доля наследства после дяди, умершего в Севилье. Дон Козме пересчитал деньги и спрятал их в сундук в присутствии Доминго, который внимательно следил за ним. Пажем овладело необоримое искушение присвоить себе эти восхитительные червонцы и бежать с ними в Португалию. Он поделился своей затеей с Флореттой и предложил ей удрать вместе. Хотя подобное предложение не мешало бы хорошенько обсудить, камеристка, такая же мошенница, как и паж, не колеблясь, согласилась. И вот в одну прекрасную ночь, покуда дворецкий, запершись у себя в кабинете, был занят составлением высокопарного письма к своей возлюбленной, Доминго ухитрился отпереть сундук, где хранились деньги: схватив добычу, он выбежал на улицу, остановился под балконом Лусианы и начал мяукать по-кошачьи. Горничная, услышав условный сигнал, не заставила себя долго ждать; готовая следовать за Доминго хоть на край света, она вместе с ним бежала из Мадрида.
Беглецы рассчитывали, что успеют добраться до Португалии прежде, чем их настигнет погоня, но на их беду дон Козме той же ночью заметил пропажу денег, и во все стороны были разосланы сыщики, чтобы поймать вора. Пажа с его нимфой изловили около Себрероса и привезли обратно. Горничную заточили в монастырь кающихся грешниц, а Доминго в эту тюрьму.
— Вероятно, червонцы дворецкого не пропали, — сказал дон Клеофас, — ему, конечно, возвратили их?
— Как бы не так, — ответил бес, — они служат вещественным доказательством; суд их ни за что не выпустит, а дон Козме, история которого разнеслась по всему городу, не только обворован, но и осмеян всеми.
Доминго и другой заключенный, который с ним играет, — продолжал Хромой, — помещаются рядом с молодым кастильцем, арестованным за то, что при свидетелях дал пощечину своему отцу.
— О небо! — воскликнул Леандро. — Что вы говорите? Как бы дурен ни был сын, неужели он осмелился поднять руку на отца?
— Осмелился, — ответил бес. — И тому бывали примеры и раньше; я вам расскажу один замечательный случай. В царствование дона Педро I, восьмого короля Португалии, прозванного Жестоким и Справедливым{27},
Теперь заглянем вниз, в большую камеру, расположенную под камерой тех трех арестантов, которых я сейчас показал вам, и посмотрим, что в ней происходит.
Видите вы там этих трех несчастных? Грабители с большой дороги. Они собираются бежать; им передали в хлебе напильник, и они уже перепилили большую перекладину в окне, через которое можно вылезти на двор, а оттуда на улицу. Они сидят в тюрьме более десяти месяцев, и уже восемь месяцев тому назад их должны были повесить, но благодаря медлительности судопроизводства они будут опять убивать путешественников.
Заглянем теперь в камеру нижнего этажа, где человек двадцать — тридцать валяются на соломе. Это жулики и мошенники всех сортов. Вы видите, как пять или шесть из них избивают какого-то ремесленника, которого посадили сегодня за то, что он бросил в полицейского камнем и ранил его.
— За что же эти арестанты бьют ремесленника? — спросил Самбульо.
— За то, что он еще не заплатил за новоселье, — отвечал Асмодей. — Но оставим всех этих несчастных, — прибавил он, — прочь от этого ужасного места! Отправимся дальше и поглядим зрелища повеселее.
ГЛАВА VIII
Асмодей и Леандро покинули арестантов и перенеслись в другую часть города. Когда они опустились на большой дворец, бес сказал студенту:
— Мне хочется рассказать вам, что делали сегодня люди, живущие здесь в округе; это вас позабавит.
— Не сомневаюсь, — отвечал дон Клеофас. — Начните, пожалуйста, с капитана, который надевает сапоги. У него, вероятно, важное дело, побуждающее его пуститься в дальний путь.
— Капитан действительно собирается уехать из Мадрида, — отвечал Хромой.
— Лошади ждут его на улице: он едет в Каталонию, куда отправляется его полк. Он оказался без денег и вчера обратился к ростовщику.
— Сеньор Сангисуэла, — сказал он ему, — не можете ли вы одолжить мне тысячу дукатов?
— Сеньор капитан, у меня их нет, — отвечал ростовщик мягко и добродушно, — но я берусь найти человека, который вам их одолжит, то есть даст вам четыреста дукатов наличными, вы же напишете вексель на тысячу, а из тех четырехсот, что вы получите, я с вашего позволения возьму шестьдесят в виде куртажа. Ведь теперь деньги — такая редкость!
— Какой страшный процент! — резко перебил его офицер. — Брать шестьсот шестьдесят дукатов за триста сорок! Что за грабеж! Таких жестоких людей надо бы на виселицу.
— Не горячитесь, сеньор капитан, — весьма хладнокровно возразил ростовщик, — наведайтесь к другим. Чем вы недовольны? Я же не навязываю вам эти триста сорок дукатов! Хотите берите, хотите — нет.
Капитану нечего было возразить на это, и он ушел; но, поразмыслив, что ехать все-таки надо, а время не терпит, и что как-никак без денег не обойтись, он сегодня утром опять пошел к ростовщику и застал его в ту минуту, когда тот выходил из дому без парика, в черном плаще с отложным крахмальным воротником, отделанным кружевами; в руках он держал крупные четки со множеством медалей.