Хромой. Империя рабства
Шрифт:
Но этого хватило, чтобы заметить отсутствие одного зуба. Наверняка она стеснялась этого, как и шрама, спускающегося по скуле, который был частично прикрыт подобием платка.
– Хромой, – назвался и я.
– Да это-то мы знаем. – Свайла, с которой мы с Клопом не раз перекидывались шутливыми фразами, была на положении старой знакомой. – А как по имени? А то у нас даже ставки делали, гадая.
– Алексей.
– Ну хоть что-то узнали, – вступил в разговор Толикам.
– А чего это вдруг такое пристальное внимание к моей персоне?
– О как,
Разговор был, в принципе, ни о чем, но этот треп потихоньку рассасывал неловкое напряжение между нами.
– Тем не менее?
– Ну да ты такой милашка, хотя и худоват, – вступила в разговор девушка Ларка, хотя девушкой она была годков этак двадцать назад, что при не очень продолжительной жизни рабов вводило ее в статус скорее близкий к пожилому возрасту. – Так и хочется за щечку потрепать. Правда, Ива?
– Ну да, – скромно ответила моя избранница тонким и нежным голосом.
Хотя, возможно, таким его в моем восприятии делали бушующие гормоны.
– Чего это ты оробела? – удивленно произнесла Свайла.
– Да как-то…
Я, повинуясь мужскому инстинкту защитить девушку не важно от чего, сам не ожидая от себя, приобнял Курточку и прижал к себе. Она уткнулась в мою грудь лицом.
– О-о-о, да у вас тут любовь, оказывается, – ухмыльнулся Чустам. – То-то ты нам про нее заливал вчера. Ну что, дамы, приглашаем на обед, а то чего это мы стоим.
Дам приглашать дважды не пришлось. Еда – это святое.
– Хороша каша. А вы чего ж? – спросила Свайла, заметив, что мы не прикоснулись к котлу.
– Растолстеть боимся, – ответил Чустам. – Вы не переживайте. Нас и так три раза кормят. Сейчас Жирный еще принесет.
Хотя мне кажется, что если девчонки и переживали, то где-то очень глубоко, но фраза бывшего корма тем не менее помогла рабыням оправдать перед собой свою страсть к еде. Иными словами, чувство вины от объедания нас, смертников, и так-то было мизерным, а теперь вообще исчезло. Только поели, как появился корм с очередным котелком, в этот раз почему-то был не Жирный.
– На ужин принесу на всех, а теперь только ваши порции, на них не положено.
– Спасибо, Ролт, – улыбаясь, забрал котелок Чустам.
– Развлекайтесь.
Видно было, что рабыни рады бы и этот котелок оприходовать, но привыкший к полуголодному состоянию в это время дня желудок уже не принимал. Пиалита по прозвищу Палка, девушка на сегодняшний вечер Толикама, попыталась, но очень быстро сдалась:
– Никогда бы не подумала, что скажу это, но – не могу.
– Ну вот теперь и нам можно. – Толикам взял свой горшок у Пиалиты.
Пока мы ели, рабыни успели оценить нашу обитель с развешанными внутри шторками. Свайла разок выбежала, забрав оставленный около бревен маленький горшочек.
– Готовятся, – сладострастно произнес Чустам.
Хотя все это и так поняли, за исключением, наверное, Ларка. В горшочке было зелье, выдаваемое шаманом. Эта зеленоватая мазь служила противозачаточным и обеззараживающим средством одновременно.
О том,
– Клоп, иди сюда, – позвала Свайла из землянки.
– Спрашивают, где чья кровать, – объяснил нам вернувшийся через минуту Клоп.
– Эх, – многозначительно вздохнул Чустам.
Я краем глаза глянул на Ларка, тот находился если не в прострации, то уж точно не с нами.
– Ларк, ты чего?
– Я не буду.
– Почему? – удивился Клоп.
– Не хочу.
– Не понял? Что за ерунда?
– Не хочу, чтоб у орков появились новые рабы.
С одной стороны, фраза парня была смешной ввиду его неосведомленности о противозачаточной мази. По той же причине его фраза совсем даже не вызывала смеха. На его месте я, наверное, наплевал бы на возможную беременность. Вкратце мы провели еще одну воспитательную беседу с Ларком.
– Боюсь, – ответил он нам.
Чустаму надоело убеждать его:
– Клоп, попроси Свайлу, чтобы с… не знаю, как ее зовут, поговорила.
– Линака, – понял, о ком идет речь, Клоп.
– А мы этого силой, если надо, доставим.
– Хорошо, – поднялся Клоп.
– Не надо, – испуганно произнес Ларк.
– Переговори, – повторил Чустам. – Ничего в этом постыдного нет, а умереть, так и не познав женской ласки, я тебе не дам. Это… это… Потом сам расскажешь. Еще благодарить будешь.
– Вы смеяться будете.
– Конечно, будем. Тебе-то вот не побоку?
В итоге Ларка почти волоком затащили в яму, когда рабыни разрешили нам войти.
Я с замиранием сердца проник в свой уголок. В яме было темно, но за годы в рабстве я научился видеть почти как кошка. Ива лежала уже раздетой. Поскольку все тряпье, включая сменные штаны, ушло на создание видимости перегородки, то прикрыться ей было нечем. Ее платье тоже висело подвязанное к одеялу и стенке в качестве занавеси. Я прилег рядом и прикоснулся пальцами к обнаженному животу. Слова в нашей ситуации были излишни.
– А что ты рассказывал обо мне? – Мы уже минут пятнадцать просто лежали.
– Когда? – Я не сразу понял, о чем она.
– Ну, Чустам говорил…
– Что ты мне нравишься.
Ива явно напрашивалась на комплимент, а я не сразу вспомнил, что любой девушке, независимо от положения, надо говорить о ее красоте.
– Мечтал, чтобы именно ты пришла.
– Врешь.
– Нет. Ты мне действительно очень нравишься.
Очень мешали кандалы и спущенные штаны, но не настолько, чтобы не ответить на нежности девушки еще раз.