Хромой. Империя рабства
Шрифт:
– О, смотрите, лафот, – произнес Клоп, когда он вышел.
– У этого может получиться. – Чустам, уже потерявший интерес к зрелищу и сидевший в углу клетки, вернулся обратно.
– Что за лафот?
– Лафоты – народ с одного острова, где-то по пути в Паренские земли. Их с детства учат воевать, – просветил меня Толикам.
Вопреки надеждам Чустама, островитянин был убит с той же легкостью, что и его безоружные предшественники, хотя, надо отдать ему должное, он не побежал. Остальные вооружившиеся рабы бросали железо и делали ноги. Пятого или шестого убили, вспоров живот, так как он выбрал безопасное расстояние, где хрумз не реагировал, а от камней орков он мог уворачиваться. Покидав минут двадцать
Орк, оскалившись, ткнул пальцем в меня. Надо же, запомнил. Это был тот самый орк, наблюдавший за мной в загоне. Зеленомордый что-то прорычал.
– Залезешь на спину хрумзу или убьешь его, сможешь вернуться в клетку живым, – перевел мне единственный корм в их команде.
Орк прогырчал что-то еще, вопросительно глядя на меня.
– Что-то нужно? – равнодушно спросил переводчик.
– Гриб, – ухватился я за единственный шанс. – Нужен гриб радости. Такой маленький, в степи растет.
Корм хотел перевести мою просьбу орку, тот остановил его взмахом руки.
– Могу воду воинов дать. Злее будешь, – коверкая слова, но тем не менее понятно произнес орк басом.
Я отрицательно помотал головой:
– Нужен именно гриб. Я не буду его убивать. Я сяду на него.
– Хорошо. Сядешь на хрумза – награжу. Нет – живым не иди, будет долгая смерть.
Даже ради поисков гриба стоило его попросить, так как искали его около получаса. Хрумз стал за это время явно спокойнее, в отличие от орков. Они уже что-то выкрикивали с мест. Мне было видно, как орк, говоривший со мной, подошел к сидящему с другой стороны поля вождю нашего клана и что-то сказал. Вождь, выслушав его, кивнул и, встав, вышел из толпы. Орки сразу замолчали.
Тут надо сказать, что клан, в котором я был рабом, – главенствующий в степи, ну или в части степи, точно не знаю. Соответственно вождь нашего клана – глава степи. Собственно, поэтому Праздник тепла и проводился у нас.
Вождь толкнул довольно длинную речь. Орки отреагировали неоднозначно, но в общем гуле явно слышался смех.
– Варт, что он сказал? – спросил я корма-переводчика.
– Что Хырзамхур – орк, который с тобой говорил, поставил весь свой табун лошадей на то, что ты сядешь на хрумза. Поэтому ради такого зрелища можно немного подождать.
Грибы принес Жирный. Именно грибы, а не гриб, потому как их было целых два. Я, взяв их, закинул один в рот. Если ничего не получится, будет проще умирать. Но, помусолив, вытащил, решив последовать совету Чустама и остаться с холодной головой. А то хромой, да безголовый… Еще немного потянул время, пока один из орков не буркнул недовольно.
– Иди, – перевел корм. – Удачи.
– Спасибо.
Только я сделал несколько шагов, по рядам орков прокатился сдержанный смех. Эх, сейчас бы вискарика грамм этак сто, а не эту горькую гадость. Я инстинктивно сжал в кулаках грибы. А еще бы сигарету. Ну, в старых фильмах всегда разрешали покурить перед смертью.
Я, замечтавшись, чуть не перешел границу, на которой хрумз начинал реагировать. Остановился. Страха не было. Вру. Боялся до жути. Вот пока шел, думая о вискаре, не было. А сейчас впору в туалет проситься. Кстати, почему говорят, что, когда боишься, хочется в туалет? Мне вот не хочется. Значит, я не боюсь? Поднимающийся шумок на «трибунах» вернул меня в реальность. Я начал маленькими шагами поход к смерти, сжимая во враз вспотевших ладонях грибы. Шажок. Еще один. Споткнулся об один из камней. Зверь повернул ко мне голову. После некоторого раздумья я сделал еще шаг. Хрумз развернулся ко мне. Вокруг мертвая тишина. Слышно даже, как ветер треплет шерсть хрумза. Как же страшно ее было расчесывать. А он ведь так-то неплохой зверь. Еще шаг. Он пошел в мою сторону. Стой. Стой, Леха. Ни шагу назад. Позади… Хрен его знает что позади. Главное, стой. А почему Леха? Я ведь Хромой. Или Леха?
Хрумз перешел на легкий бег, но, видя, что я не убегаю и вообще не предпринимаю никаких действий, вдруг остановился в паре метров от меня, фыркнув при этом. Я с замирающим сердцем и, по-моему, не дыша смотрел на него. Наконец вспомнил про гриб и медленно протянул раскрытую ладонь.
– Ну, давай. Не бойся, бродяга. Я сам до жути боюсь. Но ведь если не смогу посидеть на тебе – умру. Мне очень надо. Я понимаю, что нормальный зверь не должен такого допускать. Но я очень тебя прошу. Очень. Возьми гриб.
Не знаю, что подействовало, запах гриба или чушь, которую я нес успокаивающим голосом, но он вытянул шею, принюхиваясь к тому, что лежало на моей ладони. На передачу первого гриба ушло минуты три, а может, десять или двадцать. Время понятие субъективное. Очень субъективное. Черт. Хрумз отошел.
– А у меня еще есть. Хочешь? – Я надеялся, что хрумз скопытится от такой дозы, ну или что там у него на лапах – скогтится.
Хрумз не отреагировал. Я медленно стал подходить к нему. Зверь мусолил в пасти первый гриб. Я попытался подойти к нему сбоку, но он резко отпрянул, развернувшись ко мне мордой. В огромных глазах с рыжей радужкой был немой вопрос: ты что, очумел, сморчок? Я протянул вторую ладонь. Хрумз отвернул голову. Не хочет. Ладно. Нет так нет. Второй гриб в руке мешался. Выбросить было жалко – вдруг еще пригодится, и я не придумал ничего лучше, ввиду отсутствия карманов, как засунуть его в рот. Похоже, хрумз, хоть и отвернул морду, все-таки следил за мной, поскольку тут же резко повернулся и не моргая уставился мне в лицо, вернее, в рот.
Я вытолкнул гриб языком на ладонь и протянул ему. Зверь подошел ко мне практически вплотную. Слизнув гриб слюнявым языком, он начал смаковать его. Я, не убирая руку, осторожно провел ею по морде хрумза, заодно вытерев липкую ладонь. Так, теперь сбоку надо зайти. Еле передвигая ноги, я стал заходить справа. Медленно пальцами, словно гребнем, провел по шерсти, шкура животного упруго дернулась. Не переставая изображать расчесывание, я приблизился к предполагаемому месту своего самоубийства. Все мысли из головы вымело клокочущим адреналином. Последний раз я запрыгивал так на лошадь. В детстве. Стоя при этом на перекладине забора, так как роста не хватало. И лошадь не имела клыков и когтей. Поставив руки на спину хрумза, я мысленно перекрестился. Иллюзий не было. Запрыгнуть я, может, и успею, но скинет он меня практически сразу, а вот что будет потом…
– Только не убей меня, бродяга, – пересохшими губами прошептал я.
Оттолкнулся от земли здоровой ногой. Стараясь плавно нагружать руки своим весом, я в прыжке закинул ногу. Сел криво, скатываясь вбок. Хрумз от такой наглости слегка вздрогнул и замер на мгновение, которого мне хватило, чтобы выровняться, и которое показалось мне вечностью. Я не знал, что дальше делать, хрумз, похоже, тоже. Прыжок животного был великолепен. Я рефлекторно сжал ноги и вцепился в гриву, но при приземлении зверя с одновременным разворотом на сто восемьдесят градусов это не помогло. Я слетел с хрумза, словно мешок с картошкой. Слегка ударившись при падении, покатился кубарем по полю. Хрумз отбежал от меня. Да я в рубашке родился! Причем сегодня. Медленно встав и не выпуская из виду хрумза, я захромал к клетке. Вокруг орали орки, среди их басовитых голосов были слышны и человеческие – рабы тоже ликовали. Лучше бы они молчали, так как хрумз вновь занервничал и принялся озираться. Не бежать, только не бежать… Хотя куда уж мне, с моей-то ногой…