Хроника любовных происшествий
Шрифт:
Внезапно Алина вздрогнула, медленно подняла голову и взглянула на Витека странно, испытующе. Потом вынула его руку из теплого гнездышка за пазухой. Шатаясь, сделала несколько шагов, притронулась пальцами к вискам. Жалобный голос костельного колокола все еще разносился по лесу.
Алина двинулась в обратный путь через лес. Когда он сделал несколько шагов следом за ней, она обратилась в паническое бегство.
– Алина! Что с тобой?
Она исчезла за деревьями.
Задетые ею кусты шевелились, осыпая землю внезапным дождем розоватых капель.
– Алина! Подожди!
Гонимый
– Алина! Алина!
Колокол умолк. Отовсюду выползала тяжелая тишина ночи. И тут Витек заметил, что стоит рядом с деревом, о которое расшиб голову несколько дней назад. А внизу была долина, заполненная озером жидкого тумана. Витек преклонил колени к мокрой траве, принялся обшаривать раскисшую землю в поисках утерянной монеты.
– Если найду, все будет хорошо. Только здесь она могла выпасть. Буду искать до утра и найду.
– А если не найдешь? – спросил кто-то из сумрачной лесной тени.
Витек застыл на четвереньках, оперся о корни дерева.
– Это ты, Лев Тигрович?
– Я.
– Шпионишь за мной?
– Может, и шпионю. – Левка неторопливо спускался с обрыва, хватаясь за макушки елочек. – Проиграл пари, братишка.
– Какое пари?
– Да помнишь ты, не притворяйся. Мне причитается выигрыш. По выбору, верно?
Витек молчал. Какая-то птица пролетела низко между кустами. Откликнулись лишь деревья, откликнулись где-то вверху тихим шумом, похожим на вздох.
– О таких вещах нельзя заключать пари.
– Что с тобой? Чего ты такой серьезный? Раз проиграл – плати.
– Откуда знаешь, что проиграл?
– Все знают. Весь город об этом говорит.
– Нет, попросту ты за ней ухлестываешь.
– Я за всеми ухлестываю, когда есть время.
– Левка, не прикидывайся. Откуда ты тут взялся?
– Надеюсь, у тебя есть хоть немного чести. Будешь расплачиваться?
– Чем?
– Получишь три пинка в задницу.
Левка подошел еще ближе и стал позади Витека.
– Спятил ты, что ли?
– Мы поспорили, помнишь?
Витек машинально сорвал сухой стебелек, который, чуть качаясь, щекотал ему губы.
– Никому не скажешь о нашем споре?
– Я же человек чести.
– Тогда вали.
Левка поднял ногу, обутую в зимний ботинок, тяжелый и твердый, с пластинками для крепления коньков и подковкой. Дал пинка неожиданно, не жалея силы. Витек ткнулся носом в коврик зеленого мха, пропитанного студеной водой. Левка же с удивительным рвением подскочил к лежавшему и пнул его в бок. Витек почувствовал жгучую боль от удара, которую перекрыло еще более острое ощущение. Вскочил с земли, трахнул кулаком по едва различимой Левкиной голове. Завязалась драка в кромешной тьме, удары попадали чаще по кустам и нижним веткам деревьев. Наконец Витек, изловчившись, схватил противника за грудки и грохнул им о колючий ствол ели раз, другой и третий. Левка обмяк в его руках, сделался тяжелым, как мешок картошки. Витек отпустил надорванные лацканы пиджака, и Левка медленно съехал на землю, обтирая спиной ствол дерева. Витек принялся пинать эту сникшую тушу. Бил вслепую и, судя по разлетавшимся ошметкам коры, не всегда метко. Тем яростнее дубасил он безмолвного приятеля, заваленного опавшей хвоей и шишками.
Снизу сквозь разлив тумана пробился приглушенный, хриплый свисток паровоза. Витек встрепенулся и увидал прямо перед собой, в глубине долины, вспыхивающую и гаснущую звезду, словно кто-то приближался издалека, неся карбидную лампу с маленьким зеленым язычком пламени.
– Лев Тигрович, – позвал он тихо, превозмогая одышку.
Левка лежал недвижимо, обхватив голову руками, и, казалось, спал, убаюканный монотонным колыханием высоких деревьев.
– Левка, не притворяйся. – Витек склонился над приятелем. Потрогал висок, тщетно нащупывая пульс, сбиваемый бешеным ритмом собственного пульса. – Вставай, слышишь. Напугать меня хочешь?
Принялся подымать неподвижное, неподатливое, непослушное тело. Наконец посадил у дерева. Хлопнул по щеке, дернул за волосы. Левка разинул рот и протяжно зевнул, открыл глаза.
– Что, пора вставать? – спросил. – Ах, мать твою, зуб шатается. Кто тут?
– Левка, это я.
– Погоди, погоди, что мы тут делаем?
– Ты выиграл пари и получил свою долю.
Левка помолчал минуту, прислушиваясь к перестуку колес поезда, который тонул в густом тумане где-то возле Новой Вилейки.
– Помоги встать.
Витек с опаской протянул руку. Боялся предательского нападения. Но Лева уже не жаждал мести. Он стоял на опушке и мерно покачивался, и не мог обрести равновесия.
– Боже милостивый, – причитал Лева, ощупывая избитое тело. – Ну и псих, до чего же взбесился. Может, собираешься свататься?
– Может, и посватаюсь.
– Витька, ты же ходячая хитрость. Что будет с твоим университетом, карьерой, успехами?
– Видишь, там, по ту сторону долины, звезду? Это моя звезда.
– Слабовато светит твоя звезда.
– Разгорится. Еще не настало время.
Лева ухватился за куст орешника, оплетенный мертвым вьюнком.
– А я шел на вечеринку. Пойдешь со мной?
– К кому?
– К Баумам. Ты все забыл. Они тебя ждут.
– Мне лучше вернуться домой. Голова болит.
– Что ты мне рассказываешь? Чтоб у тебя болела голова? Идем. – Он приблизился, шатаясь, схватил Витека за рукав, – Идем, я кое-чем запасся.
– И что же это такое?
– Вот, – Левка похлопал по нагрудному карману. – Приворотное зелье. Сегодня обязательно трахну. Только не знаю которую, Цецилию или Олимпию. Идем, один я не дойду.
Побрели вниз по склону сквозь заросли прошлогоднего, мертвого бурьяна. Из-под ног выскочил заяц и понесся зигзагами в темноту.
У Баумов стоял на столе патефон, принесенный сестрами-двойняшками. Все та же неизменная пластинка колыхалась на диске, выложенном зеленым сукном. «Так недавно был май, и мы счастливы были и так нежно любили, кто те дни оживить будет в силе…» Энгель и Олимпия кружили по комнате в замысловатом танго. Цецилия танцевала в одиночку, глядя в окно, старинная решетка которого была оплетена железными листьями акандуса. В руке она держала пузатый бокал с плодово-ягодным вином.