Хроника операции «Фауст»
Шрифт:
— Хальт, аусвайс!
— Я инженер, — четко произнес по-немецки Березенко.
— Вы хотите пройти к коменданту? — спросил офицер.
— Да.
— Он скоро будет. Ждите.
Березенко сел. В приемной на краешках стульев жались люди, их Березенко никогда не встречал. В прежние времена вместо прилизанных старцев сюда врывались загорелые шумные люди в сатиновых сорочках, подпоясанных узкими ремешками, входили стремительно, с желанием ругаться, спорить, не уступать. Там, где теперь висел портрет
Зажав в острых коленях руки, Березенко гнулся ниже и ниже. Пусть думают, что его измучила совесть. Не он же первый и не он последний идет на службу к новым хозяевам. Эти старцы, отрепье прошлого времени, видно, считают, что немцы обосновались на Украине надолго, и нет смысла ему, видному специалисту по сплавам, прятаться, как кроту, с минуты на минуту ожидая, когда фашисты сами найдут его и заставят работать.
Он поднял голову и высокомерно оглядел робких посетителей. Наверняка старцы прибежали сюда по мелким делам — получить патент на торговлишку, поступить в управу, предложить себя на должность старосты в каком-нибудь городишке. А он будет требовать большего.
Комендант прошел в кабинет другим ходом. Дежурный офицер поискал глазами Березенко, угадав в нем не простого посетителя:
— Коммен зи!
Березенко выпрямил занемевшую спину.
— Я инженер, специалист по сплавам, — сказал Березенко, остановившись в дверях.
Комендант молчал. Он ждал, что скажет ему еще этот неизвестный человек.
— Я работал в научном институте над новыми сплавами.
Ледяные глаза смотрели в упор, и Березенко начал рассказывать об институте, называть марки металлов… Комендант ничего в этом не понимал, но продолжал слушать, думая: «Кто он? Трус? Предатель? Или при нашей власти мечтает о карьере?»
Ночью комендант присутствовал при допросе комсомолки, молодой учительницы. Она расклеивала листовки. Комендант хотел узнать, кто из актива остался в городе. Девушка умерла от побоев, ничего не сказав. На рассвете он приказал расстрелять двух мальчишек. Их поймали с гранатами. «Для чего им оружие?» Тоже промолчали. А человек, получивший высшее образование, допущенный к важной работе, сам предлагает свои услуги…
— Вы можете проверить, — сказал Березенко, поднимая взгляд на коменданта. — Я автор некоторых работ. Немецкие ученые с ними знакомы. Они переиздавались в Германии.
Последняя фраза произвела впечатление. Березенко заметил перемену в надменном лице коменданта.
— В книгах я вступал в спор с немецкими учеными, хотя считаю их хорошими специалистами в области заменителей. Мне казались ошибочными некоторые идеи Обергоффера, Кампа, Швенебаха.
Комендант не знал этих имен, но благосклонно кивнул. Березенко понял: худшего не будет.
— Вы расчетливо сделали, что сразу пришли к германским властям, — проговорил комендант. — Но я занят. С вами будет говорить мой помощник Гиль.
Комендант снял телефонную трубку и сказал, что направляет русского специалиста, его надо проверить и доложить в министерство труда рейха.
От старого большевика-подпольщика Петра Федосовича, соратника матери, Березенко знал о некоторых элементах конспирации.
С утра он ходил в комендатуру. Вечером возвращался к себе. И дома, лежа на своей койке, обдумывал вопросы, которые ловко, иногда с умыслом запутать, задавали ему. Каждый раз беседа стенографировалась. Березенко говорил правду. Он знал: достаточно хоть раз ошибиться, «служба» кончится, так и не начавшись.
Через месяц его отправили в Германию. В Берлине, после очередного допроса с участием ученых-металлургов и химиков, чиновник в коричневом полувоенном френче с петлицами, на которых сверкали шитьем дубовые листья, дал понять, что его ждет награда, если он будет честно трудиться в Германии.
— Вам предоставят все возможности, о каких вы не могли мечтать в России, — сказал он с пафосом.
— Я о многом мечтал в России.
— Мы знаем.
— Я даже мечтал о своей лаборатории, — добавил Березенко.
— А вы и будете работать в такой лаборатории.
— Германия может располагать моими знаниями. — Эти слова прозвучали как клятва.
— Не будем скрывать, мы тщательно проверяли вас. — Чиновник перелистал толстую папку. — Собраны самые подробные данные о вас.
— Я заслуживал доверия с первого моего прихода к вам, — обидчиво произнес Березенко. — То, что я сообщил о работе нашего института, составляет государственную тайну. За это в Советском Союзе жестоко карают.
— Вы правы. Большевики вас расстреляют, если вы попадете к ним. Вас ищет НКВД. Мы наводили справки.
— Но почему в Германии установлена за мной слежка? — Эти слова он произнес просто так, на всякий случай.
— Не слежка — охрана. Большевики подозревают, что вы были завербованы нашей разведкой раньше, до войны. Дано задание заграничным агентам искать вас в Германии. Как видите, охранять есть от кого. Вы будете работать в Мюнхене на «Байерише моторенверке».
Чиновник позвонил. В кабинет быстро вошел высокий белокурый немец лет двадцати пяти в бежевом френче и черных бриджах, обтянутых коричневыми крагами. Он четко выбросил руку вперед и замер.
— Познакомьтесь. Это представитель завода, арбайтсфюрер Герман Лютц. Он будет сопровождать вас.
В поезде арбайтсфюрер расхваливал Германию, трудолюбие и образцовый немецкий порядок, великолепную природу и добродушных баварцев — наследников гениальных мастеровых, теперь делающих паровозы и моторы, оптику и самолеты.