Хроника операции «Фауст»
Шрифт:
На самом же деле его тревожил Павел: не заподозрила ли полиция что-либо в документах? Если возникнет опасность, нужно немедленно скрыться. Где? Франтишку привлекать к этому делу опасно, да и просто-напросто она не сможет обеспечить жилье. Хуго не приютит, знакомство с ним пока шапочное. Видимо, придется сразу же уезжать в Мюнхен. Город большой, легче затеряться. На первых порах можно пристроиться к почтовой начальнице, выждать, сменить документы, но в любом случае вернуться в Розенхейм и попытаться отыскать пути к этому «фаусту».
Незаметно наступил вечер. В восьмом часу он вернулся в «Альтказе». Распахнув дверь, сразу же увидел узкогрудого молодого человека, о котором Березенко сообщил через мать подпольщикам Киева, те передали сведения Центру. Несмотря на духоту в погребке, Ахим Фехнер был в потертом твидовом пиджаке и вигоневой фуфайке. Судя по пустым кружкам на столике, он осиливал второй литр. Не спросив разрешения, Йошка уселся напротив него. Подковылял Хуго и принес еще одну кружку.
— Вы здорово походите на нашего взводного Вальтера, — проговорил Йошка, встретившись с осоловевшим взглядом Ахима.
— Откуда вы знаете моего отца?
— Вы должны были получить от нас письмо, писали сразу после боя.
— Ничего не получал, кроме официального уведомления о смерти.
— Он погиб на моих глазах.
Ахим вцепился в рукав Йошки, закашлялся, выхватил платок, привычно прижал ко рту.
«Да у тебя, парень, туберкулез, и долго, видать, не протянешь», — подумал Йошка.
По желтому лицу Фехнера пошли красные пятна, на бледной, тонкой шее напряглись вены. С трудом подавив кашель, Ахим сказал:
— Не надо рассказывать. Отца все равно не воскресишь…
— И то верно. Мне вот повезло. Уволили подчистую, скоро придется искать работу.
— Теперь найти ее не проблема.
Йошка из заднего кармана брюк вытащил пачку купюр разного достоинства. Их он приготовил на непредвиденные расходы перед тем, как зайти в пивную.
— Вот что, парень. Возьми это. Купи масла, жиров… Ты должен поправиться.
Глаза Фехнера подозрительно заблестели.
— Фронтовое братство? Верните мне отца! — вдруг завопил он. — Не надо мне ваших денег!
Такого оборота Йошка не ожидал. Он сурово одернул Ахима:
— Уймись! Если бы ты не был таким задохликом, я бы сделал из тебя отбивную!
Фехнера вновь стал душить кашель. Он выкрикивал бессвязные слова, пытаясь построить какую-то фразу.
— Черт с тобой, ты недостоин своего отца, — сказал Йошка, поднимаясь.
Фехнер сделал попытку удержать его.
— Прочь руки!
Хуго вместе с тестем у стойки не без интереса следил за перепалкой. Йошка подошел к ним:
— Парень явно перепил.
— Не знаю, какая блоха укусила его сегодня…
Йошка подмигнул Хуго:
— Налей-ка нашего рейнвейна всем троим.
Выпили. Йошка не поскупился на чаевые. Кланяясь, тесть проговорил:
— Приходите, у нас самое лучшее пиво в городе.
— Только к вам и буду заходить…
Йошка доехал до пансиона, тихо приблизился к дому. Дважды прошел мимо, пока не увидел в освещенном окне флигеля Нину. У него отлегло от сердца. Значит, дело с пропиской прошло удачно, никакой засады нет, можно смело входить в калитку, на которой висела бронзовая пластинка с надписью «Пансион И. Штефи» под германским орлом со свастикой в когтях.
— …Я не стал связываться с неврастеником, — закончил свой рассказ Йошка.
— К тому же он был пьян, — согласился Павел.
— Уверен, Фехнер сам станет разыскивать меня.
5
Как это ни накладно было, но Йошке пришлось ездить в Мюнхен чуть ли не каждый день. Со стороны причина вполне объяснима: увлекшись девушкой с почты, отпускник не хотел терять попусту время. Он терпеливо ждал у окна, когда та закончит работу. Наблюдение за проходной БМВ ничего не давало. Человека, изображенного на фотографии у Владимирской горки, он не видел. Пришлось пойти на опасный шаг. С Элеонорой — так звали девушку — он уже сошелся настолько близко, что однажды, провожая ее домой, как бы между прочим спросил, не знает ли она господина Бера, служащего БМВ.
— Зачем тебе понадобился этот сухарь?
Йошка поведал трогательную историю о больной матери, от которой привез ему благословение и посылку.
— Из Киева? — удивилась Элеонора.
— Откуда же еще! Я лежал там в госпитале.
— Его письма, как и некоторых других, просматривает Лютц.
— Кто такой?
— Арбайтсфюрер завода. Только об этом… — Девушка прижала палец к губам.
— Конечно, дорогая! — воскликнул Йошка, клятвенно прижав ладонь к груди.
— Бер очень скрытен и неразговорчив.
— Какой он из себя? Мать говорила — высокий, красивый…
Элеонора фыркнула:
— Вот уж не сказала бы. Длинный — это правда. Но дистрофичный, в очках… утиный нос… губы поджаты так… нет, так… Носит драный портфель… Одет в серую тройку и плащ-реглан до пят…
— Твоей наблюдательности можно позавидовать. Как же мне встретиться с ним?
— Он давно не появлялся, а у нас лежит на его имя несколько писем.
— Если он придет, не сможешь ли ты передать ему, что я буду ждать его с семнадцати до восемнадцати часов у Новой ратуши каждый день?
— Конечно, смогу.
— Не хотелось бы только, чтобы этот самый Лютц…
— Да, ну при чем тут Лютц!
Не сговариваясь, они зашли в кафе, которое облюбовали с недавних пор. Здесь было малолюдно, подавали хорошее вино и пирожные без карточек.
— Как зовут Бера, не помнишь?
— Алоис… Армин… Нет… Анатоль!