Хроника пикирующего времени
Шрифт:
Радость, ликование, упрямая злость. Дохнуло ветерком 93-го года, когда прорывали оцепление, катились валом от Октябрьской через Крымский мост, к осажденному Дому Советов. Здесь, на Охотном, похожие лица, похожие рывки, похожие мундиры ОМОНа. Нет, не истлела Икона Восстания.
Не затмил ее наспех намалеванный, без левкаса, на сырой доске, образ Путина. Опадает на глазах позолота. Затихает на устах у людей неначатая ложная молитва. Под слоем невысохшей краски, вместо миловидного лица президента, проступает все то же клепанное железо омоновского щита.
От Манежной площади подъезжают автобусы. Из них высыпает молодое разношерстое племя — президентское движение «Идущие вместе». Весельчаки-студенты. Смешливые, с голыми животиками, барышни. Крепкие парни в красных футболках. На спине надпись «Все путем!» На пузе — Путин, напоминающий
Пикет моментально отзывается на появление «всепутистов». Выстраивается защитный редут. Плечом к плечу, молодые и старые, с портретами Сталина, с гвоздиками, с православными крестами. Протягивают через всю улицу красное, заграждающее полотнище. Две рати выстраиваются на Охотном ряду. Источают энергию неприязни. Обмениваются свистами, взмахами кулаков. Прицеливаются недружелюбными взглядами. Между ними, прошивая улицу черной дратвой, пробегает ОМОН, в бронежилетах, с черными дубинками, поддерживая у бедер стальные застекленные шлемы. Не дает сблизиться двум фалангам, сомкнуться двум полушариям, из которых может прянуть взрыв.
Бойцы ОМОНа, в черном, в косых беретах, стройные крепкие парни, цветущие русские мужчины. Не сынки банкиров, не родственники олигархов, не завсегдатаи ночных клубов и экзотических ресторанов. Не раз бывали в Чечне, щли на зачистку, попадали под огонь гранатометов, взрывались на фугасах, хоронили товарищей, падали на землю, кроша пулеметами непролазную «зеленку». Здесь, в Москве, разделяя две враждующие толпы, стоят, словно черные изваяния, с напряженными желваками и тоскующими голубыми глазами. Не понимают смысла борьбы. Готовы по приказу начальства выхватить дубины и, как в 93-м, молотить стариков и женщин. Расшибать черепа ветеранам, добивать баррикад-ников, а потом вливать в себя огненную водку, запивая тоску. Так устроено государство миллионеров, что разжиревшие уроды, мерзкие горбуны, зловонные карлики, чьи подагрические пальцы усыпаны алмазами, на свои несметные миллионы покупают проституток, журналистов, политиков и этих статных русских бойцов. Кидают их на народ, защищая свои яшмовые писсуары.
Солнце, как электрод, горит над Москвой. Пекло на Охотном ряду. Колышутся красные факелы флагов. Люди двигаются, гудят, сходятся для коротких бурных дискуссий. «Свободу Милошевичу!» «Русскую землю русским крестьянам!» «Грефа на нары!» «Путин — ты Распутин!» «КПРФ — будь смелее!» «Ельцина — в Гаагу!» «Жидократы в Кремле!» «Коммунисты, вперед!» «Черная лампочка Чубайса!» «Аксененко, верни шпалы!» «У Немцова грудь Хакамады!» — множество плакатов, лозунгов, надписей на фанере, карикатур. Кого только нет. Фронтовики с женами едва идут, как былинки, трогательно помогая друг другу. Крепкие отставники-офицеры, иные в погонах, иные в камуфляже. Комсомольцы с мегафонами. Секретари райкомов с телефонами. Депутаты-коммунисты, среди которых сияет крепкий, круглый, как шар, череп Шандыбина, миловидная Астраханкина, деятельный и нервный Юрчик. Секретарь горкома Кувасв с мобильником связывается с Думой, справляется о ходе голосования. Бородатенький человек с двуглавым орлом на рубашке, с иконкой Спаса на шее. Другой, в шитой шелками шапочке, в черной хламиде, похожий на монаха, но с эмблемой Че Гевары. Участники баррикадных боев. Беженцы из Казахстана. Нищенка, словно черная тень, заклеила глаза бумагой, на которой слезная мольба. Все движется, меняется местами, начинает петь, скандирует, читает стихи. Этих лип не увидишь на телевидении. Не найдешь в передаче «Глас народа». Не обнаружишь в дискуссиях о собственности. Это исконные народные лица, исконные голоса. Надеются, наивно верят, страстно ненавидят, сотворяют мифы о своих и чужих вождях. Предсказывают, кликушествуют, оплакивают, взрываются негодованием. Доведенные до предела, готовы облить себя смолой и поджечь. Готовы мгновенно полюбить, возненавидеть, простить. Русский народ представлен на пикете, как он представлен на церковной
В народ вкалывают отравленные иглы пропаганды. Вливают разноцветное пойло оглупляющих телевизионных программ. Отравляют алкоголем и СПИДом. Наводят дула орудий. Хотят, чтобы вместо живой жаркой крови по жилам людей текла жидкая лимфа, перемешанная с синим гноем.
Но этот пикет — как сгусток красных кровяных телец, бегущих по живым артериям несмиренного народа. Посмотрите на этот пикет, как на зеркало русской революции, и увидите в волшебном стекле, как горят особняки магнатов на Успенском шоссе. Как в паиике летят из Шереметьева самолеты, набитые ворами и преступниками. Как входит в кабинет Дерипаски рабочий с красным бантом, садится директорствовать в кресло алюминиевого короля.
Все еще только начинается, господа. Русская история не окончена. Россия заново прочитает Владимира Ленина. Заново продекламирует стих Маяковского. Народный лидер с трибуны съезда объявит: «Товарищи, Четвертая Русская Революция победила!»
На стыке Тверской и Охотного ряда, где, разделенные частоколом ОМОНа, сошлись путинские кенгуру и «красные» пикетчики, накаляется противостояние. Как две электрические спирали, нагревают тигель Охотного ряда. Молодежь выкрикивает короткие язвительные лозунги в поддержку убийственного закона. Многократно, яростно, вхо-Дя в транс, под дирижирование вожаков. Яростных чернявых диск-жокеев. Разбитных бабенок с круглыми бедрами.
Из красных рядов несется: «Банду Ельцина под суд!» «Меняем Грефа на Глазьева!» «Гитлерюгенд Путина!»
Путинская дискотека запевает какой-то рок, в два притопа, в три прихлопа. Раскачиваются в танцевальных ритмах, плещут над головой руками, страстно подергивают ягодицами и животами. В ответ из красных рядов: «Варшавянка», «Артиллеристы, Сталин дал приказ», «Война народная». Сражаются танцы, сражаются песни, сражаются лозунги.
Из молодежных рядов полетел помидор, шмякнулся на асфальт, забрызгав расквашенной жижей белую рубашку пикетчика. Из пикета взлетело куриное яйцо, разорвалось в воздухе и липким киселем пролилось на головы кенгуру. Минутная дуэль помидорами, яйцами. Пока не камнями, не бутылками с «коктейлем Молотова», не резиновыми пулями, как было у гостиницы «Мир» в 93-м, не пулеметными очередями, как в «Останкине», не танковыми снарядами, как на Краснопресненской набережной.
«Охотнорядцы» нового времени. «Красные», «синие», «черные», «пестрые». У каждого свой стиль, свой «политический театр». Каждый учится, нарабатывает методики для будущих схваток, совершенствуется в стойкости, непримиримости.
Молодежь завербована Еврейским конгрессом за пейджеры, мобильники, хорошие отметки в зачетной книжке. Ее натаскивают, как борзых собак, перед будущей настоящей охотой. Из этой веселой, жестокой, пепсиобразной, американовидной, путинофильской, чубайсоподобной молодежи выйдут будущие депутаты «Единства», будущие министры починки и матвиенки, будущие агенты политического сыска, новые бейтаровцы и старые, как мир, мерзавцы.
Сейчас они глумятся над стариками. Рыжая, толстобедрая оперлась на клюку, ходит перед рядами, имитируя пенсионеров, и ряды, воспитанные на «Московском комсомольце», счастливо заливаются. Вот двое надели на шеи пеньковые петли, в которых, как жернов, тянущий на дно, закреплена какая-то книга, то ли старый том Ленина, то ли Конституция СССР, то ли советский Уголовный кодекс.
Молодежь вошла во вкус противостояния. Ей подвозят бутылки с водой, сникерсы, пиццу. Вся она в непрерывном движении, как перистальтика жующего червяка. Начинает блестеть от пота. Из-под ее шеренги медленно выползают на асфальт вороха мусора. Раздавленные бутылки, пивные банки, обертки конфет, бумажные тарелки от пиццы. Политические экскременты. Это вызывает брезгливость. Мерзость этой молодежи не в том, что она участвует в политической борьбе, а в том, что она слепа, глуха, куплена, аморальна в своем противостоянии с отцами и дедами, включена в инфраструктуру миллиардеров, как включены в нее сутенеры, садовники, дворцовые архитекторы, спичрайтеры и тайные убийцы.