Хроника пикирующей России. 1992-1994
Шрифт:
В своем глумлении над всем советским наши идеологи утратили способность взглянуть со стороны на самих себя. Вот 10 мая — передача о соцреализме («Большой скандал»). Гнусавыми голосами поют ведущие «Умом Россию не понять» и другие «песни» на стихи Тютчева. Как смешно! Художник А.Ф.Герасимов показан в своей мастерской в карикатурном виде, в ускоренной съемке — разве отменена уже в России правовая защита достоинства человека (пусть и умершего)? Разве не подлость со стороны государства предоставлять врученный ему на сохранение киноархив для издевательства над человеком, который простодушно разрешил себя снять в мастерской?
Гротескно даны портреты советских военных и ученых времен войны. Вот Буденный. Какие усы — ха-ха-ха! Как приятно этим юнцам смеяться над человеком, который уже
А вот картина Налбандяна «Встреча творческой интеллигенции» (с Хрущевым). Очень кстати, ибо позволяет сравнить с похожей встречей сегодня. Сколько мы слышали о том, что тоталитарное советское государство заставляло прислуживать интеллигенцию, и все наши Эйзенштейны, Станиславские и Улановы имеют перед нацией тяжелый грех верноподданичества. То ли дело демократия! То ли дело наш гордый Марк Захаров! Но что же мы видим? Не службу режиму и даже не службу любимому президенту (хотя, согласитесь, непросто поверить, что Смоктуновский или Ахмадулина искренне полюбили Ельцина). Мы видим просто неприличное поведение. Такого поведения не приняли бы ни Сталин, ни даже Брежнев, и невозможно представить, чтобы так вели себя Яншин или Фадеев. Не может же не понимать Эльдар Рязанов, что его фильм о Наине Иосифовне — это нравственное падение (как бы высоко партия президента ни ценила его пропагандистский эффект). И встает важный для понимания всего происходящего вопрос: зачем? Зачем крупный художник, вошедший в историю нашей культуры и мирового кино, достаточно обеспеченный, марает свое имя? Как ни крути, одно из двух: или нынешний режим несравненно тоталитарнее прошлого и уже смог запугать художников каким-то новым, небывалым страхом — или эти художники по своим моральным качествам и в подметки не годятся ни Яншину, ни Улановой. А может, и то, и другое?
Да, СССР был идеократическим государством. Но люди-то были выше этой схемы. И Уланова, и Налбандян укрепляли общество, чтобы оно могло функционировать, чтобы люди могли работать, воевать, воспитывать детей. Обвинять за это художника, глядя сегодня «с другой кочки» — глупо, а издеваться — гнусно. Кстати, сегодня художественная интеллигенция пытается укрепить общество несравненно более идеократическое, чем было уже даже при Хрущеве. «Рынок» — так, как он представляется, потерял всякие рациональные черты и превратился в заклинание, в идею-идола. Но в качестве идола это идея предельно пошлая.
Заметим к тому же, что наши «рыночники» клеймят художников советского прошлого именно за то, что те удовлетворяли существовавший тогда платежеспособный спрос — то есть именно работали на рынок. Но насколько человечнее и чище был этот спрос по сравнению с сегодняшним! Вспомним фильмы того же Эльдара Рязанова. А сегодня прекрасные актеры собираются, чтобы снять «по прозе Брюсова» фильм ужасов, где Вертинская разыгрывает сексуальную сцену с ведьмой-лесбиянкой. С вершины этого «социального заказа» вы оплевываете искусство советского периода?
И встает вопрос: зачем, и так имея практически полную власть, издеваться над людьми? Зачем дразнить гусей? Неужели у наших дорвавшихся до власти интеллигентов накопилось столько комплексов, столько невыплеснутой желчи? Сопоставляя все, что довелось видеть, слышать и читать за восемь лет, не могу принять эту «уважительную» причину. И желчь, и комплексы есть — но есть и хладнокровный расчет профессионала, умело разрушающего национальное самосознание народа как целого. Разъединить людей, лишить их чувства локтя а то и натравить друг на друга можно лишь испоганив дорогие для всех образы и символы. Разрушив признаваемые всеми авторитеты. Ибо именно разрушение символов и авторитетов порождает их извращенное подобие — насилие. Это досконально изучено философами и историками (особенно теми, кто наблюдал фашизм в Германии). Глумление над нашими святынями — главный инструмент «социокультурной подготовки» реформ.
Насколько точен выбор объектов для глумления (что говорит о профессионализме), мне объяснили специалисты. Читал я лекцию в Бразилии перед обществом
Конечно, вся эта братия многого добилась. Омрачила закат стариков, изгадила души юношей и девушек, расколола множество семей. Но стоит оглянуться и на историю. Революционный слом общества, осуществленный при их участии, вступает в новую фазу. Демократический миф исчерпал себя, и грядущий тоталитаризм может укрепиться лишь опираясь на темные, архаические чувства и стремления людей. И — таков уж непреложный закон — революция на этом этапе начинает пожирать тех своих детей, которые выполняли грязную идеологическую работу. Самые глумливые и будут отданы на съедение — не взыщите, господа московские комсомольцы. И когда я гляжу на их смазливые лица, мне кажется, что из них уже исходит слабое сияние — они уже идут к невидимой гильотине.
1993
От чего же мы отказались?
Чуть ли не главным принципом, который надо было сломать в советском человеке, чтобы совершить «перестройку», была идея равенства людей. Эта идея, лежащая в самой основе христианства, стала объектом фальсификации задолго до 1985 года — как только престарелого генсека окружила интеллектуальная бригада «новой волны». Она была представлена в виде уравниловки, из которой создали такое пугало, что человек, услышав это слово, терял дар мышления. Избивая это изобретенное идеологами чучело, на деле разрушали важный духовный стержень.
Конечно, вели атаку и на все смежные идеи. Так, бубня о социальной справедливости, вспоминали «оплату по труду», заставив забыть первую, более важную часть уравнительного идеала — «от каждого — по способности». Кто об этом помнит? А ведь это — развитие одного из важнейших охранительных табу, которые дают человечеству великие религии: «каждый да ест хлеб свой в поте лица своего». Это — запрет на безработицу, и его нельзя обойти выдачей субсидий и превращением безработного в паразита. Кладя эти принципы в основу нашей совместной жизни, наши отцы и деды заключили важнейший общественный договор: каждому человеку в России будет гарантирована работа, в идеале — по его способностям. Вот в чем были равны наши люди. Мы обязались друг перед другом не выбрасывать за ворота в чем-то слабых людей, не дискриминировать эту кем-то выделенную часть, распределяя между собой их заработок. Мы обязались делиться друг с другом работой и никого не отправлять на паперть или в банду, или в сумасшедший дом — три пути для безработного.
Да, хозяйство СССР велось неважно, неповоротливо. Занять всех людей с высокой интенсивностью не умели (вероятно, и не могли, недостаточна еще была индустриализация). Высок был поэтому уровень «скрытой» безработицы. Его можно было целенаправленно снижать. Но политически активная часть граждан, и прежде всего интеллигенция, решили по-другому. Они вполне сознательно согласились на превращение скрытой безработицы в явную. Они сделали шаг, который может решить судьбу всех (и самых благополучных) — отказались от постулата равенства и разрешили режиму выкидывать из общества целые отряды трудящихся. Выкидывать со спасательной шлюпки «лишних» людей. Интеллигенты, естественно, полетели за борт первыми. А с каким восторгом слушали они недавно сладкозвучных сирен «экономической свободы».