Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
Звон разбитого стекла отвлек Ладонщикова. И тут же все потонуло в захлебывающихся пулеметных очередях.
— Немцы окружают почту! — раздался чей-то крик. — Через окно прыгать!
Комната стала быстро пустеть: все, торопясь и мешая друг другу, прыгали в окно. Выпрыгнул и Ладонщиков…
Очнулся он только под утро в картофельной борозде. Кружилась голова, и нестерпимо болела левая нога. Поблизости дымилась догоравшая почта. Из своих никого не было. Значит, им удалось уйти. Пополз и он к темневшим за картофельным полем кустам. Навстречу шли три кайтселита, вооруженные немецкими автоматами…
Через два дня после вторжения немцев на Сарему части гарнизона вынуждены были отойти на вторую линию обороны — бухта Кунисти, мыс Трииги. Но к утру следующего дня стало ясно, что долго на этом рубеже не удержаться. Разведчики и пленные сообщили, что немцы получили новое подкрепление и теперь развивают наступление тремя основными группами: вдоль северного берега Саремы — на запад с задачей помешать гарнизону отойти на остров Хиума; с центра — на город Курессаре; вдоль южного побережья — с целью ликвидации береговых батарей и частей.
Елисеев собрал совещание командиров частей. Защитники Саремы должны были решить: отходить на остров Хиума или на полуостров Сырве. Генерал стоял за отход на полуостров Сырве. Для переправы на Хиуму требовались плавсредства, а их в распоряжении БОБРа не было. К тому же отходить к Хиуме можно было только ночами, так как днем фашистские самолеты господствовали в воздухе, а на это бы ушло несколько суток. Отход на Сырве сулил некоторые преимущества. На узком, вытянутом полуострове можно было соорудить несколько линий обороны и сдержать атакующих немцев. К тому же 315-я башенная береговая батарея могла служить главной ударной силой. Весь полуостров ею свободно простреливался.
Решено было срочно в самом узком месте полуострова по линии Сальме, Мельбри построить мощный рубеж обороны, а боеприпасы, снаряжение и продовольствие эвакуировать на мыс Церель, в район 315-й батареи.
Больше всех предстояло потрудиться начальнику снабжения. За два-три дня нужно было вывезти все, что имелось на складах. А машин не хватало. Придется мобилизовать и подводы. Фролов заторопился на склады, но его задержал Елисеев.
— Поедете со мной в уездный комитет партии, — сказал он.
«Вот и хорошо, — сообразил Фролов. — У секретаря укома попросим помощи. Он знает, где достать повозки».
В помещении уездного комитета партии было многолюдно. То и дело входили и выходили люди, слышался приглушенный деловой говор. Эстонские коммунисты уходили в подполье, чтобы оттуда продолжать борьбу с фашистами.
Муй встретил Елисеева и Фролова в коридоре и провел их в свой кабинет. За столом сидел высоченный эстонец и листал папки с документами. Елисеев поглядел на секретаря укома партии и перевел взгляд на незнакомца. Муй улыбнулся, догадываясь, о чем думает генерал.
— Карл Томинг, — представил он своего товарища. — ЦК Компартии Эстонии поручил ему организовать подпольную работу на островах.
— Очень рад с вами познакомиться, — протянул Елисеев руку Томингу.
Муй предложил гостям стулья, приготовился слушать Генерала. Елисеев оглядел строгий кабинет первого секретаря укома партии, придвинул стул ближе к столу.
— Обстановка складывается тяжелая, — начал генерал. — Мы вынуждены оставить Курессаре и отойти на Сырве. Там будем продолжать борьбу…
— Мы все понимаем, — вмешался в разговор Томинг. — Враг силен. Но мы ему не дадим покоя на территории нашей Эстонии. Организуем партизанский отряд.
— Только оружия нет, — сказал Муй.
— Оружием, патронами, снаряжением мы вас обеспечим, — ответил Елисеев и показал на Фролова. — Я специально пригласил с собой начальника снабжения.
— Когда можно будет получить оружие? — спросил Муй.
— Сейчас, — ответил Елисеев.
Муй позвонил. В кабинет вошел его шофер Курикян.
— Поедете с товарищем Фроловым и привезете оружие, — передал шоферу Муй.
— Прямо сюда? — спросил Курикян.
— Сюда…
Фролов и Курикян направились к двери. «А как же повозки? Совсем о них забыл», — остановился Фролов.
— Товарищ Муй, просьба у нас. Повозки нужны. Боеприпасы и продовольствие на Сырве переправить нужно. А машин не хватает. Помогите, — сказал он.
— Поможем, — произнес Муй.
Фролов и Курикян вышли. Встал со стула и Елисеев.
— И мне пора… Что нужно — обращайтесь, пока здесь, — проговорил он. — Я пришлю к вам начальника особого отдела. С ним договоритесь о связи.
Елисеев протянул руку Мую:
— Ну, желаю удачи. Прощайте…
— Почему прощайте?! — удивился Муй. — До свидания.
Елисеев улыбнулся, пожал руку Томингу:
— До свидания, товарищи…
Об отходе гарнизона Саремы на полуостров Сырве Букоткин узнал от начальника штаба стрелкового батальона, которого поздно вечером доставили в военно-морской госпиталь с перебитыми ногами.
Сообщение нового соседа Букоткина по палате подтвердилось на другой же день. Военно-морской госпиталь стал спешно готовиться к эвакуации. Раненым не говорили об этом, но по тому, как суетливо бегали сестры и санитарки, сердито покрикивали врачи, нетрудно было догадаться о готовящемся переезде.
Букоткин решил сам выяснить все до конца. Если моонзундцы действительно отступают, то ему в госпитале делать нечего: его место в строю. Слава богу, он крепко держится на ногах и может стрелять левой рукой. Правда, тело и голову по-прежнему стягивают бинты, но осколки извлечены, опасаться нечего.
В коридоре он остановил проходившую мимо белокурую сестру:
— Скажите, сестричка, что здесь происходит?
— Вам надо лежать смирно. Нам нельзя говорить об этом раненым, — с эстонским акцентом ответила сестра.