Хроника расстрелянных островов
Шрифт:
Об этом же подумал и Кременский. Он видел: остальные три катера идут на сближение по кратчайшему пути. Решил не сходить с курса, чего бы это ни стоило. Только проскочить огненную стену — это первая задача. Он прилип к штурвалу, и казалось, что нет такой силы, которая бы смогла оторвать его. А живая стена белых султанов воды неудержимо надвигалась на катер. Снаряд упал прямо по курсу. Кременского обдало тучей колючих брызг. Второй всплеск вырос почти у самого носа. Лейтенант не выдержал и положил руль вправо. Но снаряды падали всюду; море точно кипело, извергая
Кременский оглянулся: его катер оказался последним. Он тут же изменил курс и, равняясь на катер командира отряда, повел свой корабль на ближайший миноносец. Слева, наперерез курсу, несся катер лейтенанта Афанасьева, оставляя за собой шлейф белого дыма. Главный дымзавесчик сбил прицельный огонь эскадры. Кременский потерял из виду миноносец; его катер врезался в клубы дыма и через две секунды выскочил на открытый плес. Прямо перед ним возвышался миноносец. Кременский направил на него катер — атака! Моторы катера заработали на предельном режиме. Их рев слился с воем и разрывами вражеских снарядов. Но Кременский ничего уже больше не слышал; все внимание было направлено на миноносец, на палубе которого то и дело появлялись яркие вспышки.
Дистанция десять кабельтовых, восемь… Рано! Можно промахнуться. Бить наверняка, как говорил командир отряда Гуманенко. Дистанция семь кабельтовых, шесть… Нервы напряглись до предела… Перед глазами только серый борт миноносца. Теперь самое время, потом будет поздно. Миноносец бьет по катеру прямой наводкой, а достаточно одного попадания, чтобы корпус катера разлетелся.
Затаив дыхание, Кременский с силой нажал залповые кнопки, и две торпеды стремительно понеслись на фашистский миноносец. В следующее мгновение он резко положил руль влево, и катер послушно развернулся на обратный курс. Сзади раздался сильный взрыв.
— Дым! — приказал Кременский, и боцман тут же зажег дымовую шашку. За катером потянулась полоса дыма, скрывая из виду эскадру. За дымом почти одновременно послышались два взрыва, за ними третий, четвертый… Это действовала остальная тройка катеров.
Кременский облегченно вздохнул, стер с лица пот. Опасность уже позади, теперь бояться нечего. Сейчас появится из дыма тройка катеров, и они пойдут с победой в Менту. И тут вокруг катера неожиданно вырос лес всплесков, брызги ударили в лицо. Кременский оглянулся и… не нашел пулеметчика Демидова. Краснофлотца силой взрыва выбросило за борт.
— Пробоина в машинном отсеке! Пробоина в таранном отсеке!
Катер начал быстро терять ход. Подбитые моторы работали с перебоями, а вскоре и совсем заглохли. Что делать? Кременский в первые секунды растерялся. Спасти катер, да еще под огнем, не представлялось возможным. А товарищам сейчас не до него — надо топить вражеские корабли. Он осмотрелся. Два торпедных катера Афанасьева и Налетова, вырвавшись из дыма, уходили на юг, к Ирбенскому проливу, а третий, лейтенанта Ущева, на котором был командир отряда, шел прямо к нему.
— Всем наверх! — быстро распорядился Кременский. — Надеть спасательные пояса!
На мостике
— Сумку отдайте мне, — приказал лейтенант.
Первым в воду прыгнул Бочинский. За ним последовали остальные краснофлотцы. Радист быстро доплыл до катера Ущева и ухватился за консоли. В это время Кременский увидел, как из-за дыма вывалился фашистский истребитель и начал пикировать на катер Ущева. Стоять на месте стало невозможно: самолет мог легко поразить неподвижный корабль. Ущев принял правильное решение: моторы взревели, катер рванулся вперед. Кременский видел, как радиста потащило по воде. Остальные краснофлотцы плавали вокруг. «Сейчас спикирует на меня», — догадался он и бросился к пулемету. С силой нажал на гашетку, пулемет судорожно задергался у него в руках. Немецкий самолет взмыл вверх и повернул в сторону Курессаре.
Ущев снова подошел к тонущему катеру, стал подбирать плавающих краснофлотцев.
— Оставить катер! — приказал лейтенанту Гуманенко.
Кременский торопливо надел спасательный пояс, взял сумку с секретными документами и прыгнул за борт. Ледяная вода обожгла тело, у него перехватило дыхание. Плыть оказалось не так-то легко: мешала тяжелая сумка. С катера Ущева сразу же потянулось несколько теплых рук.
— Потопить катер! — приказал Ущеву командир отряда. — Фашистам ничего не должно доставаться…
Короткая пулеметная очередь — и катер загорелся. Кременский провожал свой боевой корабль, на котором совершил первую дерзкую атаку на вражескую эскадру. Раздался глухой взрыв. Кременский отвернулся. Когда поглядел снова, его катера уже не было: он навсегда исчез в пучине…
Букоткин последним вступил в бой. До ближнего миноносца, который, спасая флагман, близко подошел к берегу, было около шестидесяти кабельтовых.
— Эх, одно орудие в батарее! Четыре бы мне, тогда получили бы сполна, — пожалел Букоткин.
Торпедные катера легли на обратный курс. Букоткин мельком увидел, как один завертелся на месте и затонул. Три катера вскоре оказались за пределами огня вражеских кораблей.
Всплески снарядов батареи номер 25-А через равные промежутки времени вставали то по одну, то по другую сторону миноносца, который, разворачиваясь, медленно уходил в море. 315-я батарея не стреляла — берегла снаряды. Бой затихал, лишь Букоткин своим единственным 130-миллиметровым орудием старался подбить миноносец.
— Точнее наводить! — передал он команду на огневую позицию, хотя и знал: краснофлотцы старались вовсю.
— Товсь, залп! Товсь, залп! — командовал командир орудия, поднимая и опуская руку. Он явно торопился, боясь, что миноносец может уйти.
На пятой минуте снаряд угодил в палубу миноносца возле самого кормового орудия. Корабль загорелся, задымил. Потом еще одно попадание, еще…
— Так держать, друзья, — передал по телефону Букоткин. — Три попадания!
Дальнейших попаданий он не видел; миноносец окутался дымом.