Хроника Торнбери
Шрифт:
Вокруг нас аэропорт продолжал жить свой собственной жизнью. Люди прощались друг с другом, кто на время, а кто и навсегда, пока не зная об этом. И только мы, двое, продолжали молча стоять, обнявшись, как будто встретившиеся после многолетней разлуки.
Я видела, как маленькая темненькая девочка с разноцветными торчащими во все стороны косичками — крендельками, остановилась рядом, и показывая маленьким пальчиком в нашу сторону, громко спросила у мамы
— Мами, посмотри — дядя с тетей плачут, им так плохо?
Пухлая негритянка быстро подошла к ребенку, смущаясь отвела ее в сторону, расплываясь в белоснежной улыбке прошептала:
— Нет, Мари, им наоборот очень хорошо. Пойдем, не будем им мешать…
И в подтверждении ее слов я улыбнулась маленькой удивленной девочке — смуглому ангелочку.
Она
Потом Томас как умалишенный начал целовать меня, покрывая быстрыми поцелуями щеки, лоб, губы, подбородок, он был в исступлении и растрепал меня как куклу. Я закрыла глаза, боясь смотреть по сторонам, и отдалась его ласкам. Какая разница, что весь зал сейчас стыдливо отворачивается от нас, какая нам разница до их осуждения или зависти, я больше боялась поверить в то, что сейчас со мной происходит.
Наконец Томас немного успокоился, тяжело дыша он наклонил голову, заглядывая мне в глаза и задал странный вопрос:
— Почему ты снова покинула меня?
Я в недоумении смотрела в его огромные серые вопрошающие глаза, с мокрыми дрожащими ресницами и не знала, кому я сейчас должна ответить на вопрос и кто мне его только что задал.
Тогда я задержалась в Лондоне еще на неделю, и Томас больше не отпускал меня ни на шаг, боясь, что стоит ему потерять меня из виду, как я растворюсь в воздухе подобно призрачной туманной дымке.
В вечер того же дня, когда Томас нашел меня в аэропорту, я стала его женщиной. Это желание было обоюдным и таким же естественно как дыхание, как потребность в пище или в солнечном свете. Даже странно, как я могла раньше обходиться без его непрекращающихся ни на минуту ласк? Без ощущения его близости, его тепла, его необыкновенного родного запаха?
Лежа в кровати в небольшом, но очень уютном лондонском студио, и нежась в теплых объятиях уставшего от любви Тома, я мысленно благодарила сэра Фитцджеральда, который сделал мне драгоценный подарок. Оберегая меня в свое время от собственной ласки, он так же лишал меня в дальнейшем необходимости сравнения двоих мужчин, он жертвовал собой, своей страстью и желанием, но тем берег меня для своего Томаса или возможно… для самого себя в будущем. Наверное, эти мысли и предположения никогда не покинут меня. Но как я могу объяснить, если даже сейчас, чувствуя рядом желанное горячее тело Тома, обнимая его, я порой ощущаю сладкий цветочный запах и неуловимое присутствия в нем другого человека, моего бывшего любимого? Могу ли я свидетельствовать о переселении душ, нет, ведь мои доказательства базируются лишь на перекрестке ощущений и игре интуиции. На иллюзии совпадения запахов и прикосновений, на видимых лишь мне вербальных признаках. В душе я знала, нет, я была уверена, что сущность моего любимого или ее значимая часть присутствовала в Томасе, именно она позволила мне полюбить всем сердцем скромного романтика, милого потерявшегося мальчика из моего сна.
Я еще раз оценила благородство сэра Фитцджеральда, который в силу устоев и правил своего времени не посмел прикоснуться ко мне до свадьбы, которой не суждено было состояться. Томас стал первым, и я была счастлива принадлежать ему безраздельно.
Мой дорогой мальчик обладал поистине волшебным даром нежных, но в то же время удивительно чувственных ласк и поцелуев, легких как крылья бабочки, но от прикосновения его мягких губ по всему моему телу моментально пробегала дрожь и с низу вверх волна горячего желания, а в голове будто вспыхивала новая звезда. И все начиналось снова, сначала нежные прикосновения, потом неконтролируемая нарастающая страсть, сладостные крики, разрывающие душу и тело и наконец ощущение полного соития, сплава двух наших душ в одном теле, и очередной взрыв вселенной, рассыпающейся на миллиарды других, жаждущих повторения удовольствия.
Когда мы, наконец, насытились друг другом, чтобы почувствовать первые признаки надвигающегося голода и жажды, мы вышли на ночные улицы туманного города, чтобы найти хотя бы один ресторан, который еще работал в три часа ночи. Но кроме вездесущего Макдональдса в том районе ничего не было открыто так поздно, и мы с удовольствием устроившись на мягком красном диване, набросились на вечные как мир гамбургеры с картошкой. Утолив голод и с наслаждением откинувшись на спинку, я смогла наконец подробно
Итак, пришло время узнать, что же случилось после моего отъезда.
Сэр Джордж действительно позвонил Томасу очень поздно вечером в четверг и попросил с самого утра быть в его лондонском офисе, потому что нотариус должен засвидетельствовал факт передачи пакета акций компании IT Communications, принадлежащий отцу, младшему сыну. Старший Коллинз совершенно неожиданно для Тома принял решение отойти от дел и заняться, любимым делом, разведением охотничьих собак. Возможно, это решение действительно было сюрпризом для младшего Коллинза, постоянно занятого своими филологическими исследованиями и моими поисками, но далеко не новостью для Саймона, который долго отговаривал отца от желания удалиться на покой. Тем не менее, глава семьи остался верен принятому решению и, он пошел на довольно рискованный шаг, требуя приобщить к семейному бизнесу младшего сына. Неизвестно, что именно более всего разозлило Саймона, уход отца или привлечение к делу по его мнению абсолютно никчемного младшего брата. Но, как полагал Томас, отец чувствовал вину перед ним, в свое время оставленного без поддержки и понимания. Теперь же он давал ему шанс, проложить свой путь в мире семейного бизнеса. На самом деле, Томас подписывая акт согласия на передачу акций, не испытывал особой радости, мучительно думая, как теперь сможет совместить научное исследование с необходимостью своего присутствия в лондонском офисе в соседней комнате с занудным Саймоном. Но пойти против воли отца он не посмел и в пятницу утром стал заместителем генерального директора IT Communications.
Нотариальная сделка не заняла много времени, и Томас вернулся в Торнбери еще раньше, чем планировал. Всю дорогу назад он с наслаждением вспоминал предыдущий день, проведенный вместе со мной, и считал минуты до новой встречи. Около двух часов пополудни он уже припарковал машину в гараже поместья и поспешил ко входу. Дом был привычно пуст, и Томас позвав Иззи, попросил служанку найти меня. Девушка с поклоном удалилась наверх. В этот момент Том услышал приветливый окрик Мари Энн, которая поспешила к нему на встречу. Сестра Гая выглядела сильно возбужденной, ее радость граничила с экзальтацией. Томас спросил, не встречала ли она меня сегодня утром, но Мари Энн повела себя весьма странно, девушка внезапно помрачнела и отвела взгляд, и цвет ее лица изменился от взволнованно нежно-розового до мертвенно бледного. Томас испугался:
— Что случилось, Мари? Говори!
Девушка истерично пискнула и подойдя ближе вдруг начала тщательно поправлять его ворот рубашки.
— Ничего не случилось! С чего ты взял? Скажи — почему она тебя так волнует? Кто она такая? Какая то русская шлюха, которую ты нашел в клубе, и которая теперь готова на все, чтобы подцепить тебя на крючок??
Мари Энн неожиданно перестала себя контролировать.
— Я не понимаю, почему ты только о ней и думаешь? Что в ней особенного? Посредственность, серая мышь! Что ты в ней нашел, черт тебя дери? Чем я хуже? Или ты все забыл, забыл, как клялся мне в любви? Томас, дорогой, неужели ты все забыл? Наши бесконечные итальянские ночи, нашу страсть? Нашу Лизи наконец??
Томас обмер.
— Лизи? Что ты имеешь в виду, Мари Энн?? Причем здесь твоя дочь? Какого черта ты говоришь НАША Лизи??
Потом он перевел дыхание и снова спросил, с ужасом понимая, что ответ он уже предвидел.
— Ты видела Элен?
Она зло отрезала
— Да. И что?
— Где она?
— Понятия не имею, где она сейчас, твоя чертова русская! Мне плевать на нее! Мне нужен только ты, Томми, неужели тебя волнует, где она проведет сегодня ночь, она все равно уехала бы через два дня!!