Хроника Третьего Кризиса

Мусаниф Сергей Сергеевич

— Куба… — Он задохнулся на половине имени своего конкурента. — Вы нарушаете правила игры.

Заставить дзайбацу пойти у меня на поводу было нелегко, но после многочасовых переговоров они все-таки дали согласие торговать технологиями в обмен на полный список засланных в их ряды «кротов» якудзы и Тайрелла. Если дзайбацу хотели выжить в мире бизнеса, им нужно было заполучить этот список, и они согласились заплатить названную мной цену.

— Вы нарушили правила игры первым, Стивен, — сказал я. — И сами прекрасно об этом знаете.

Вы поддались своей безмерной алчности и захотели иметь все, когда у вас была половина. Вы пытались нарушить статус-кво, и в результате погибли люди. Я не могу отдать вас под суд, так как вы вне юрисдикции Лиги, но могу ударить вас по самому больному месту. По кошельку. И считайте, что вы еще дешево отделались.

Он помолчал с минуту, переваривая услышанное. Явно взвешивал все за и против, и соотношение ему не нравилось. Я не мог публично пришить ему дело Гриссома и «смерч», зато был способен достать его негласно, что сейчас и сделал.

Стивен понимал, какие его могут ждать неприятности, так что он будет вынужден со мной согласиться.

Я просто ждал.

Когда Стивен снова заговорил, ярость исчезла из его хорошо поставленного голоса. Он был побит.

— Кто назначил вас на роль судьи, Соболевский?

— Отчасти и вы сами, Стивен.

— Я хочу уточнить кое-какие детали, — сказал он, и я понял, что победил. — Если сейчас пойду у вас на поводу и продам патенты, а потом, чтобы не позволить делу развалиться, изобрету что-то новое… Вы снова пришлете ко мне своих парнишек и предложите поделиться?

— Нет. Речь идет только о технологиях, запатентованных вами на сегодняшний день. Дальше вы можете делать, что захотите. В пределах законов, разумеется.

— А каковы гарантии?

— Мое слово, — сказал я.

— Этого недостаточно.

— Я понимаю, что привычка торговаться вложена в вас на генетическом уровне, Стивен. Но вы сейчас не в том положении. Время работает против вас.

Он пытался сказать мне что-то еще, но я прервал нашу беседу в одностороннем порядке и не ответил на следующие вызовы, пришедшие с того же номера.

Вот и все.

Непокорные сыновья укрощены и поставлены на место, отец семейства доволен, получив жирный куш, пес по-прежнему сидит на цепи, став только сильнее от сотрудничества с кошечкой, показавшей тигриные коготки. И крыс уже давят вовсю.

Тигр выходит, господа, тигр выходит.

После ошеломляющего успеха Гвардии в переговорах с корпорациями, успеха, причин которого народу Лиги не дано было постичь, мы на время затмили все достижения ВКС и стали любимчиками Совета. Понимая, что подобное положение не вечно, мы попытались выбить из Лиги максимум уступок перед последующим охлаждением отношений, которое, я уверен, не заставит себя ждать.

Как только координаты Штаб-квартиры Гвардии, бывшие камнем преткновения в нашей внешней политике, перестали быть секретом, в глазах общественных масс Гвардия потеряла имидж чего-то непонятного, недоступного и потому опасного, и наши ребята сразу же превратились в своих в доску парней.

После обнародования истории с Магистром пресса носила нас на руках, а за ликвидацию Гриссома мы получили личную благодарность Президента и благословение Папы Римского. Даже Заговор Капитанов уже не мог нам повредить.

Благодаря последним событиям наладились даже наши отношения с ВКС, особенно когда парни увидели, чего мы стоим в игре на их собственном поле. Они также были благодарны нам за Магистра, вспоминая своего «Короля Георга» и погибших людей, за которых мы отомстили, и страстно извинялись, что сразу не восприняли эту историю достаточно серьезно.

Сейчас нами совместно с Флотом разрабатывалась операция по избавлению Лиги от многовекового гнета японской мафии.

Все были довольны и счастливы. Даже мой отец удосужился прислать поздравительную открытку, услышав о новом назначении сына.

Новые силы, новые люди, новые задачи.

Смайси-Кэррингтону понравилось бы такое продолжение.

Пусть даже дипломатические танцы с Советом Лиги и корпорациями, обмен списка Сато на доступ к высоким технологиям и доступ к высоким технологиям в обмен на прощение.

Заговор Капитанов были слишком утомительным занятием, и я с радостью махнулся бы своими новыми обязанностями с любым рядовым опером из нашего, теперь двадцатитысячного, корпуса.

Посредине рабочего дня, во время летучки с участием капитанов Моргана, Шаффер и Стеклова, посвященной тактике включения в договор о сотрудничестве с Гвардией Израиля, в кабинет ворвался совсем еще зеленый новобранец из группы связи и запыхающимся голосом доложил:

— Принят вызов по общему каналу, адресованный лично Полковнику. Человек, назвавшийся вашим старым знакомым, хочет поговорить с вами приватно.

— А почему не сообщили об этом по комму?

— Так вы же его сами отключили, — недоуменно сказал юнец.

Я совсем забыл об этом, вырубив связь с внешним миром после разговора со Стивеном Тайреллом.

— Не припомню я никаких старых знакомых, — сказал я. — Дайте связь, но не посылайте обратной картинки, хорошо?

— Слушаюсь, сэр. — Неужели он это мне сказал?

Когда техники наладили связь, я вывел изображение на большой экран, чтобы все присутствующие могли наблюдать за разговором.

Моим собеседником был японец возраста более чем просто солидного. Он обладал редкими седыми волосами, потрескавшейся кожей пергаментного цвета и такой внушительной печатью абсолютной власти на лице, что Стивену Тайреллу пришлось бы репетировать свое выражение перед зеркалом в течение нескольких часов. Никто из нас никогда не видел этого человека ранее, но стоило ему показаться на дисплее, как все сразу же поняли, кто он такой.

— Я не вижу вашего лица, Полковник Соболевский, — сказал Старец.