Хроники Армии. Книга первая
Шрифт:
Раздраженно вылетел клубок дыма из его рта и когда рассеялся, Бутербродин увидел перед собой протянутую сигарету. Как голодный волчонок он выхватил замотанный в дешёвую бумагу табак и что-то неразборчивое промычал в благодарность.
Мы же с одной роты? – Произнёс Витя, после длительного молчания. – В ГСМ служишь? Если честно, не припомню тебя в учебной роте. Меня Витя звать.
Я – Мухтар, – ответил Бутербродин и пожал протянутую руку Пилипкина. – Тоже не могу вспомнить, чтобы мы в учебке пересекались.
Он лгал. Лгал робко и неумело. На курс
Дверь за спинами солдат раздражающе скрипнула и на балкон ворвался солдат с подразделения Узел Грязи. Он сгрёб Пилипкина в объятия и начал звонко смеяться. Мухтар было хотел сорваться с места, чтобы отбить Витю у захватчика, но Пилипкин весело произнёс:
– Коромыслов, мать твою! Отпусти!
Отпустив Витю, Влад Коромыслов самозабвенно начал обсуждать с ним последние новости бригады. Несмотря на свой отмороженный мозг, Мухтар сразу понял, что является третьим лишним на этом балконе. Странное чувство разрывало всё его нутро: желание покромсать Коромыслова на мелкие кусочки, забрать у него Витю и никому не отдавать. Он впервые почувствовал ревность. Сообразив, что теряет контроль над своими эмоциями, Мухтар решил пойти обратно в свой кабинет. Быстро затушив окурок, он бросил взгляд на зелёные деревья, стоявшие напротив штаба. Среди густой листвы, на толстую суку старого дуба, виднелся скрюченный силуэт человека. Поначалу, Мухтар принял его за огромную сову, но, когда силуэт выпрямился и повернул голову в сторону балкона, проникнув своими красными точками глаз в самое нутро солдата, у Бутербродина больше не осталось сомнений, лишь страх.
Оцепенение товарища заметили Пилипкин и Коромыслов. Они направили взоры на силуэт с красными глазами.
– Ч-ч-что это…– еле как выдавил из себя вопрос Мухтар. И обоссался.
Старший лейтенант Бубукин, – дрожащим голосом ответил Витя. – Командир моего взвода. Он наблюдает за тем, чтобы мы не проебывались.
Это крылья у него? – Не мог успокоиться Бутербродин. – Как такое возможно?
Ходят слухи, что это побочный эффект от…– Витя понизил голос до такой степени, что рядом находящемуся Коромыслову было тяжело разобрать слова. – …от его наркозависимости. Бубукина откачивали раз 40 и это таким образом сказалось на его организме. Теперь ему и юзать ничего не надо – кровь сама вырабатывает нужные препараты. Ладно…уходим как можно тише.
Не поворачиваясь к Бубукину спиной, солдаты начали медленно отходить к выходу. Когда Пилипкин почти дотянулся до дверной ручки, раздался оглушительный звон. Витя в ужасе посмотрел на Мухтара. У того под ногами, продолжая звенеть, крутилась кофейная банка из которой вытекали мокрые «бычки» и чёрная слюна.
Пилипкин не успел ничего сказать – существо на дереве молниеносно расправило крылья и спланировало на балконные перила.
Ты! – Завопил старший лейтенант, прожигая своим упоротым взглядом Витю.
Я, товарищ старший лейтенант! – Голос Пилипкина напоминал расстроенную гитарную струну.
Я чувствую, что ты новый призывник… из моего взвода! – Его красные глаза истошно закрутились в орбитах, пытаясь сфокусироваться на срочнике. Серый язык болтался из стороны в сторону, пачкая слюной мертвецки синие губы. – Фамилия?
Пилипкин.
А почему ты не сидишь со всеми и не смотришь вечерние новости, солдат?
Я-я …по приказу командира роты…я работаю с начальником вещевой службы – капитаном Корюшкиным.
Ты ебанутый? Почему я не знаю об этом.
Не могу знать.
Ну сейчас мы всё проверим!
Бубукин медленно слез с перил и шурша огромными крыльями по бетонному полу, направился в кабинет к Корюшкину.
Все эти пару минут, пока старший лейтенант разговаривал с начальником вещевой службы, солдаты пытались стоять не двигаясь, дабы не навлечь гнев упоротого офицера.
Тебя отпросили ещё на 30 минут! – Тихим сквозняком ворвался на балкон Бубукин. – Чтобы к отбою был в роте.
Есть, товарищ старший лейтенант! – Выдохнул Пилипкин.
А вы, – он обратился к Бутербродину и Коромыслову. – Живо в роту. Я сегодня смотрящий по батальону и вас никто не отпрашивал.
Двое с опаской потянулись к выходу, провожаемые красными глазами офицера. Когда Коромыслов и Бутербродин вышли с балкона, разнобойный стук их берцев на ступеньках, громко разнесся по штабу.
Не посмотрев на Пилипкина, Бубукин вскочил на перила, расправил крылья и мягко спланировал на толстый дубовый сук.
***
Ты чего так напуган? Никак не можешь привыкнуть к Бубукину? – С улыбкой обратился Корюшкин к вбежавшему в кабинет Вите. – Это придёт. Давай к делу. Полковник Сарумян попросил новую осеннюю куртку как у самого…ну это неважно, как у кого. В общем и целом, я договорился, и её привезут на наш склад на следующей неделе. Будь готов идти за ней. А лучше, подумай, кого взять с собой до склада, а то, когда в нашу часть привозят новую вещь, все контрактники становятся безумными и пытаются ограбить каждого, кто одет в форму не раньше 1999 года выпуска. Охрана тебе явно нужна…так, вроде бы все сказал.
Корюшкин подошёл к вешалке, взял свой китель за петличку и перевесил через плечо.
До завтра, малой. Работу можешь отложить. Отдохни, хлебни кофеёк… Не просто же я тебя отпросил. Чао.
Пилипкин с улыбкой слушал убывающего домой начальника, который насвистывал мотив какой-то старой армейской песни.
Щёлкнув кнопку чайника, Витя развалился в кресле и принялся осмысливать произошедшее на балконе. Он вспомнил мимолетный взгляд Мухтара, когда попал в объятия Коромыслова. Взгляд, наполненный необузданной ревностью и желанием свернуть шею Влада. Вместе со щелчком кнопки закипевшего чайника, Витя с грустью осознал, что Бутербродин к нему неравнодушен.