Хроники Арреды. Нити Данталли
Шрифт:
Ильдвин вернулся с темно-коричневым шерстяным одеялом, бросил его к ногам данталли и ретировался, не поднимая глаз.
Мальстен мрачно посмотрел на кузнеца. Грегор поднял покрывало и послушно накрыл им ноги и живот жены. Беата схватила его за руку, глаза ее блестели от слез и казались безумными от нахлынувшего страха.
– Нет! Грегор, не позволяй ему… не позволяй ему сделать это со мной! Я смогу дождаться… я сохраню наше дитя сама, только…
Не договорив, Беата закричала от боли, сжимая руку мужа с такой силой, что ему пришлось задержать дыхание, чтобы не вскрикнуть самому.
– У
Мальстен кивнул.
– Я помогу. Но вам следует уйти. Так будет лучше, поверьте мне.
Беата вновь стиснула руку мужа, надеясь удержать его подле себя.
– Нет, Грегор, не оставляй меня с ним одну!
Кузнец качнул головой и накрыл руку жены своей ладонью.
– Я не уйду, – мягко сказал он, одновременно отвечая данталли. – Я никуда не уйду.
– Как скажете, – пожал плечами Мальстен.
Он едва заметно шевельнул пальцами, и его взгляд изменился. Серо-голубые глаза, пусть и остались похожими на человеческие, стали смотреть будто бы из иного мира. Мира, в который обыкновенным людям не было доступа. Черные нити, видимые одному лишь Мальстену, протянулись от его пальцев к голове и животу Беаты.
Женщина, не издавая ни звука, резко переменилась в лице: черты расслабились, дыхание выровнялось, рука, с силой сжимавшая руку мужа, опустилась на кровать, а затуманенный взгляд начал рассеянно бродить по комнате.
– Беата, – неуверенно окликнул Грегор. Он тщетно пытался найти ее взгляд, но супруга не реагировала.
– Она вас не видит. И не слышит, – спокойно сказал Мальстен, не взглянув на кузнеца. Контролировать тело марионетки ему не составляло труда, но контроль сознания давался много тяжелее и требовал предельной концентрации. – Я оградил ее от этого мира, чтобы уберечь от боли. Поэтому и предлагал вам не следить за моей работой: знаю, что вам она кажется неприятной и противоестественной.
Грегор неуверенно пожевал губу. В его отношении к нитям данталли Мальстен не ошибся ни в одном слове, но говорить об этом теперь, когда Беата находилась под контролем, совсем не хотелось.
– И сколько вы будете ее так держать?
Взгляд Мальстена, сосредоточенный на Беате, посуровел.
– Столько, сколько потребуется.
– И это никак не отразится на…
– … на вашем ребенке? Никак.
Грегор смущенно потупил взгляд и прерывисто вздохнул. Мальстен усмехнулся, поняв, что не только этот вопрос интересовал кузнеца.
– На ее душе это тоже никак не отразится. Вопреки всеобщему заблуждению, мы не крадем души. Это миф.
– Но ведь те сто солдат Анкорды… – неуверенно начал кузнец. Мальстен перебил его.
– Их души были в полном порядке. Я ничего у них не крал.
Грегор неловко зарделся, кивнув.
– Я… просто… я только хотел… Спасибо вам, мастер Ормонт.
– Идите. – Взгляд Мальстена вновь сделался равнодушным и сосредоточенным. – Вы здесь действительно не нужны, госпожа Шосс не почувствует вашего присутствия. Лучше подготовьте все к приходу повитухи и помолитесь богам,
– Я думал, вы выгоняете меня, потому что я стесняю вас.
– Меня – нет. Но, думаю, ваша супруга не захотела бы, чтоб из ее состояния устраивали представление.
Последнее слово прозвучало удивительно ядовито, и Грегор потупился. В смердящей недовольством тишине он медленно, то и дело оборачиваясь, зашагал к выходу из комнаты.
– Мастер Ормонт, – обратился он, замерев в дверях, и дождался, пока данталли отреагирует. – Спасибо вам.
Мальстен ничего не сказал.
Помедлив, кузнец, в конце концов, покинул комнату.
Глава 3
Вальсбургский лес, Гинтара
Днем ранее
Аэлин Дэвери не могла припомнить, когда в последний раз погода была столь отвратительной. На улице беспрестанно лил дождь, Аэлин вымокла до нитки и совершенно выбилась из сил после того, как пришлось сделать по такой погоде крюк, огибая болото.
Ближайшим населенным пунктом отсюда был Росс – в двух лигах к юго-востоку. Ближе – только летняя резиденция графа Ричифера, где Его Сиятельство с семьей часто задерживался до поздней осени. До особняка было рукой подать, до Росса пришлось бы двигаться лесом не один час, и Аэлин решила попытать удачу в графской обители. Она надеялась, что ее хотя бы пустят в хлев обсохнуть и переждать дождь, о большем она не собиралась просить. Однако Его Сиятельство проявил искреннее радушие и пригласил путешественницу в дом.
На вопросы о том, что ее сюда привело, она отвечала уклончиво. Об охотниках – таких, как она, – на Арреде бытовало два прямо противоположных мнения, и Аэлин не желала в такую скверную погоду напороться на худшее из них. К тому же версия о «путешественнице, разыскивающей близкого человека», вполне удовлетворила любопытство хозяев. Графиню Колин и вовсе интересовал не род занятий, а нравы гостьи. Она предупреждающе смотрела на Аэлин, давая понять, что не ручается за себя, если та позволит себе малейшие вольности в отношении графа.
Репутация четы Ричифер бежала вперед своих обладателей – о ветрености графа слагали легенды едва ли не во всем Вальсбруге, а его супруга слыла дамой с железным нравом, которой каким-то непостижимым образом удавалось до сих пор пресекать измены мужа. Вполне объяснимо, что нежданный визит молодой женщины не вызвал у графини добрых предчувствий.
Внешность Аэлин Дэвери производила двоякое впечатление. Она отличалась от хрупких придворных красавиц: ростом была чуть выше обычного, а тело, натренированное нелегкими нагрузками в пути, было крепким и подтянутым. Благородство тонких черт лица и яркость зеленых глаз портила легкая горбинка на носу, а огрубевшая кожа на руках со следами полученных в путешествиях царапин сбивала столку – ведь при этом Аэлин несла себя с достоинством, присущим высокородным дамам. Противоречивые детали внешности рождали и противоречивое отношение людей. Впрочем, Аэлин к этому привыкла.