Хроники Б-ска +
Шрифт:
К слову надо сказать, что грабёж ларька на самом Чермете было совершенно нетипичное явление. Как уже сейчас понимаю, грабители были начинающие недоумки. Это нам, дошколятам, они казались взрослыми и отпетыми, будучи на самом деле молодыми сявками, не знающими или не признающими важнейший воровской закон – не воруй, где живёшь. Воров на Чермете жило много, но, чтя закон, воровали крайне редко, и то все больше по мелочёвке и по малолетке. Но, тем не менее, дорожка в воровской мир начиналась и где-то здесь тоже.
Сегодня я с ужасом думаю иногда о том, куда привела бы меня эта дорожка, по которой уже начали топать мои неразумные ножки. Но к счастью
Два моих одноклассника, сегодня вполне респектабельные и уважаемые люди, прошли буквально по самой черте, разделяющей наказание и преступление, при том преступление, связанное с кровью…
В 50-е годы понятия «авторитет» ещё не существовало, хотя сами авторитеты и в уголовном, и в приблатнённом мире были. Правда, у нас в те годы их называли «королями». В каждом районе были свои «короли». Все в городе по именам знали королей Макаронки, королей Карачижа, не меньшей популярностью пользовались короли Чермета. Их было несколько. По вполне понятным причинам не буду называть их настоящих имён – что было, то было и быльём поросло, зачем ворошить прошлое и напоминать людям о грехах их туманной юности.
Итак, черметовский король сидел в пивной городского парка… Старожилы, наверное, ещё помнят это занятное деревянное ажурное строение с симпатичными балюстрадами и с проросшими сквозь его крышу деревьями… Король сидел на террасе в компании себе подобных и равных по блатным понятиям собутыльников. Судя по дальнейшим событиям, разговор у них был важный, а предмет разговора спорный. О чём был спор, история умалчивает, но к моменту, когда все вскочили из-за стола, черметовский король оказался в явном меньшинстве…
Надо сказать, что в наше время короли, как правило, не носили с собой никакого оружия. Отношения с законом у них были напряжённые, милиция знала их всех в лицо, и «загреметь» по «дурной статье», типа незаконного ношения холодного оружия, никто не хотел.
Вот и на этот раз в карманах у короля пусто, разговор принял чересчур крутой оборот, и ему ничего другого не оставалось, как сигануть через балюстраду в парк. Но король не был бы королем, если бы просто так проглатывал оскорбления… Он окинул взглядом парк, высмотрел пару черметовских малолеток, они-то без ножей и кастетов шагу не делали, и кинулся к ним. Этими малолетками и оказались мои школьные товарищи, ножи у них, конечно же, были, и в руке короля блеснула сталь… Дальнейшее заняло несколько секунд и: двое раненых, один убитый, крик, гам, свистки милиции… Поскольку вся история происходила на глазах десятка людей, у следствия особых забот не было…
Зато много забот, а главное тревог появилось у двух моих одноклассников – ножи-то были их!.. Я думаю, что те недели, в течение которых шло следствие, были самые длинные в жизни моих приятелей. Но то ли следствие не интересовало происхождение орудия убийства, то ли король, как истинный король, всё брал на себя и не хотел никого тянуть за собой, но все страхи малолетних соучастников так и остались только страхами. Прошёл суд, король сел, его трон недолго оставался пустым. Как говорили в старину: король умер, да здравствует король.
Ах, короли Чермета! Сколько вас было на моей памяти! Злых и добрых, недосягаемых в своей гордыне и простых в своей демократичной доступности… Какое-то время к правящей блатной элите принадлежал даже мой приятель, с которым мы дружили до школы, но потом попали в разные классы, и жизнь нас как-то развела, хотя отношения не испортились. Именно благодаря этим отношениям, я знал, и, что важнее, меня знали многие черметовские короли. Это знакомство, незримо сопровождая меня повсюду, оберегало от многих неприятностей, было, как теперь бы сказали моей «крышей». Всю крепость и надежность этой крыши я осознал гораздо позднее, когда будучи десятиклассником попал на Карачиж.
Чермет был вольным, здесь бытовали простые и свободные нравы. Человек из другого района мог без страха идти на Чермет по делам, к знакомым, мог даже девушку проводить. Однако, такая вседозволенность была присуща далеко не всему городу. В Бежице чужака могли запросто отметелить, а провожать девушку на Карачиж могли себе позволить только ненормальные. Однажды обстоятельства так сложились, что таким ненормальным стал я сам.
Я познакомился с ней на какой-то, как теперь говорят, тусовке на «броде» (бульвар Гагарина – для тех, кто не помнит). Чем мы занимались в тот вечер на броде, я не помню, скорее, как всегда, ничем, так, шлялись туда-сюда… Но когда стемнело, она, лукаво улыбнувшись, довольно громко обратилась ко мне: «До дома проводишь?» – «Конечно!» – ответил я, совершенно не представляя, куда придётся идти. Осознание собственной глупости пришло, когда я оказался перед деревянным мосточком, ведущим на Карачиж, демонстрировать страх не позволяло чувство национальной черметовской гордости, да и отступать уже было поздно. Когда, проводив девушку, я вернулся к мостику, там меня уже дожидались. В намерениях встречающих ошибиться было трудно, но начиналось всё чинно и благородно:
– Кто такой? Откуда?
– С Чермета
– С Чермета? Кого знаешь?
Назвав имена своих знакомых черметовских королей, я сказал, что могу и карачижцев с ними познакомить. Моё предложение сперва повергло моих оппонентов в некоторое замешательство: впереди стоящие меня как бы разглядывали, задние что-то обсуждали… Наконец, кто-то заявил, что видел меня с кем-то из перечисленных мной серьёзных людей. Компания расступилась, дорога через мосток была свободна, и я шагнул на шаткие доски… Всё моё существо кричало мне: «Беги быстрей, а то передумают!» Но национальная черметовская гордость, наоборот, замедляла шаг. Так медленно, вразвалочку, я и покинул Карачиж…
Через каких-то пяток лет, уже после армии, попав в почти аналогичную ситуацию, я на своей шкуре испытал, как быстро и уже, видимо, навсегда закатились былые звёзды блатного мира.
Да что там говорить, 50-е годы ушли в прошлое, 60-е прямо на глазах меняли привычный мир. Типовые пятиэтажки, как грибы, вырастали на былых пустырях и пепелищах, меняя облик города, тасуя, как карты в колоде, его жителей, подтачивали и в итоге разрушали былую самобытность и монолитность районов города, расширяя при этом сам город. Типовые дома, типовые районы, типовой город требовали типовых жителей, и они появлялись. А как иначе: босоногое детство сменялось пионерским детством, пионерское детство – комсомольской юностью, комсомольская юность… Словом – типовой сценарий. Но это уже не о моём Чермете, а значит, уж точно совсем другая история.