Хроники Черного Отряда. Книги юга: Игра Теней. Стальные сны. Серебряный клин
Шрифт:
Именно так, а не иначе. Замечательный повод для ненависти со стороны тех, кто служит империи всю жизнь.
Я и сам не слишком хорошо понял, как до этого дошло. Мы шутливо трепались в один из тех редчайших часов, когда она не издавала декреты и не подписывала воззвания. И вдруг я обнаружил, что осажден тучей портных. Оказался при полном имперском гардеробе. Наверное, мне никогда не разобраться, что означают все эти бесчисленные канты, кокарды, пуговицы, медали и прочая мишура. Словом, в этой одежде я чувствовал себя крайне глупо.
Однако совсем скоро я увидел некоторые преимущества своего новообретенного статуса – и перестал считать себя жертвой изощренного розыгрыша.
У нее есть чувство юмора, и весьма своеобразное; она не всегда относится серьезно к такому ужасающе скучному делу, как управление империей.
И преимущества эти, я уверен, Госпожа увидела задолго до меня.
Так вот, мы беседовали о гроте Камелий в садах Опала. Это у высшего общества излюбленное место, где можно на людей посмотреть и себя показать.
– Я каждый вечер буду там ужинать. Ты можешь присоединиться в любой момент.
В ее глазах я разглядел тщательно скрываемое напряжение.
– Ладно, – кивнула она. – Если буду в тех краях.
Вот в такие минуты мне становится очень неуютно. Что бы ни сказал, будет понято не так. И тут меня выручил коронный прием Костоправа.
Я просто повернулся и пошел.
Вот так я разбираюсь со своими женщинами. Если они расстраиваются, немедленно прячусь в норку.
Я почти достиг двери.
Госпожа, когда нужно, могла двигаться очень быстро. Преодолев разделяющее нас расстояние, она обняла меня и прижалась щекой к моей груди.
Вот так они управляют мной, сентиментальным дурнем. Романтиком занюханным. Мне даже не нужно разбираться в женской натуре – все равно бы не помогло. Я могу упрямиться, но лишь до того момента, когда женщина принимается лить слезы. Этот прием на меня действует безотказно.
Я держал Госпожу в объятиях, пока она не изъявила желание высвободиться. Мы больше не взглянули друг на друга; я повернулся и ушел. Тяжелая артиллерия ей не понадобилась.
Как правило, она играла честно, этого у нее не отнять. Даже когда была Госпожой. Скользкая, хитрая, но более-менее честная.
Всякий приличный имперский посланник наделен кучей прав, вроде права субинфеодации и расхищения казенных денег. Я созвал тех самых портных и натравил их на своих ребят. Раздал звания. Взмахом волшебной палочки превратил Одноглазого и Гоблина в полковников. Крутой и Масло обернулись капитанами. Я даже не пожалел кое-каких чар на Мургена, и тот стал выглядеть совсем как настоящий лейтенант. Я выплатил нам жалованье за три месяца вперед. Все просто обалдели от такой наглости. Думаю, у Одноглазого появилась еще одна причина поскорее оказаться подальше от Башни, и лучше бы там, где можно от души злоупотребить новообретенными привилегиями. А в ожидании этого счастья он был занят в основном препирательством с Гоблином насчет того, кто теперь выше по званию. Эти двое никогда не воротили нос от подарков судьбы.
Самое смешное, что на церемонии вступления в должность посланника, когда Госпожа настояла на внесение в документы моего настоящего имени, я это самое имя вспомнил с превеликим трудом.
Выезжали мы, словно бежали от погони. Только уже не были той шайкой оборванцев, что въехала в Башню.
Я расположился в карете вороненой стали, запряженной шестеркой бешеных черных жеребцов. Мурген – за кучера, а Масло с Крутым – на запятках. Далее – вереница оседланных лошадей. Одноглазый с Гоблином, презрев карету, заняли места направляющего и замыкающего, они ехали верхом на зверях под стать тем, что везли меня. И двадцать шесть конных стражников – в качестве эскорта.
Госпожа пожаловала нам лошадей породы дикой и прекрасной, такими доселе награждали лишь величайших героев ее империи. Давным-давно я ездил на похожем – в битве при Чарах, когда мы с Госпожой охотились за Душелов. Эти волшебные жеребцы могут бежать вовсе без отдыха. Подарок – за гранью вероятного.
Просто не верится, что все это происходит со мной.
Год назад я ютился на равнине Страха, в земляной норе, с полусотней других людей. Мы жили в постоянном страхе быть обнаруженными имперцами. Новой или хотя бы чистой одежды я не имел лет десять, а уж баня с бритьем ценились на вес бриллиантов.
Напротив меня в карете лежал черный лук, подаренный мне Госпожой еще до того, как от нее ушел Отряд. И служил он мне верой и правдой…
Колесо судьбы совершило оборот.
6. Опал
Крутой во все глаза глядел, как я заканчиваю свой туалет:
– Боги!.. Костоправ, ты и впрямь похож на имперского посланника.
– Удивительно, как меняют человека бритва и баня, – добавил Масло. – Я считаю, к твоему облику вполне подходит слово «импозантный».
– Чудеса, да и только! – хмыкнул Крутой.
– Что за сарказм, ребята?
– Да я серьезно, – ответил Масло. – Ты правда здорово выглядишь. Еще бы парик – прикрыть то место, где линия роста волос достает до задницы.
Сказано это было без тени юмора.
– Ладно вам, – буркнул я и сменил тему: – Напоминаю: эту парочку надо держать в узде.
Мы всего лишь четыре дня в городе, а мне уже дважды пришлось своим ручательством избавлять Гоблина с Одноглазым от неприятностей. Даже имперский посланник не все может покрыть, замять и спустить на тормозах.
– Но нас только трое, Костоправ, – возразил Крутой. – Ну что поделаешь, если они не хотят вести себя прилично?
– Ребята, я вас знаю. Вы что-нибудь придумаете. А пока думаете, проследите, чтобы все это барахло упаковали и отправили на корабль.
– Слушаюсь, ваше имперское высокопревосходительство!
Я уже готов был выдать одну из своих искрометнейших, остроумнейших, испепеляющих отповедей, но тут в комнату заглянул Мурген:
– Капитан, карета подана.
А Крутой подумал вслух: