Хроники Дерини
Шрифт:
Прекрасный Ремут — так называли город, и он был поистине восхитителен.
Медленно продвигаясь на утомленном коне среди пешеходов и экипажей, следуя за лордом Дерри к главным дворцовым воротам, Морган бросил задумчивый взгляд на свое собственное мрачное одеяние, так выделявшееся среди окружающего его ослепительного великолепия: грязная черная кожа поверх кольчуги, траурный плащ из тяжелой черной шерсти почти от шлема и до колен.
Странно, как быстро может измениться настроение людей. Всего несколькими неделями раньше ему казалось несомненным, что горожане
Виной ли тому короткая память, или же чувство утраты притупилось по прошествии дней? Или, может быть, это просто возбуждение, вызванное предстоящей коронацией, позволило простолюдинам забыть о горе и возвратиться к обычной жизни? Наверное, и вправду для всех, кто не знал Бриона близко, дело было только за тем, чтобы, изменив привычку, научиться произносить другое имя после королевского титула.
Другое имя... Другой король... Королевство без Бриона...
Воспоминания... девять долгих дней... сумерки... четверо подорожному одетых всадников, достигших их лагеря в Кардосе... мертвенно-бледные лица лорда Ральсона, Колина, двух солдат, когда они сообщали ужасную новость... мучительное и бесплодное желание броситься через много миль вперед и коснуться души, которая уже не смогла бы ответить, даже если бы и была досягаема... оцепенение, овладевшее им, когда они пустились в этот безумный путь в Ремут... изможденные лошади, не раз смененные за время пути... кошмары ночных засад и стычек, после которых в живых остались только они с Дерри... снова нескончаемые мили...
И теперь — усталое осознание того, что все это случилось в самом деле, что окончилась эпоха, что никогда больше им с Брионом не подниматься в горы Гвиннеда.
Безысходная тоска охватила Моргана, как нечто вещественное, угрожая завладеть им еще больше, чем за все долгие девять дней пути.
Задыхаясь от отчаяния, душившего его, он вцепился в переднюю луку седла, чтобы удержаться.
Нет!
Он не должен допустить, чтобы его чувства мешали предстоящей работе! Впереди власть, которую нужно охранять, король, которого нужно короновать, и битва, которую нужно выиграть.
Он принудил себя расслабиться и дышать глубоко и ровно, усилием воли заставив боль утихнуть. Позже еще будет время для скорби; в самом деле, нет же нужды в том, чтобы он, изменив своему долгу, присоединился к мертвому Бриону. И довольно таких мыслей! Предаваться сейчас горю — слишком большая роскошь, которой он не мог позволить себе.
Спустя мгновение он огромным усилием взял себя в руки и бросил взгляд на Дерри — не заметил ли тот его внутренней борьбы.
Дерри ничего не заметил — или, по крайней мере, сделал вид.
Молодой гофмейстер был слишком занят — привстав в седле, он старательно объезжал пешеходов,— чтобы обращать внимание на что-нибудь другое. Вдобавок Морган догадывался, что раны причиняют юноше отнюдь не просто маленькие неудобства, хотя он никогда бы этого не показал.
Морган продолжал путь бок о бок со своим спутником и собирался что-то сказать,
— Дерри, у тебя все в порядке? — встревоженно спросил Морган, сжимая уже не уздечку, а плечо юноши.
Они встали посреди улицы, Дерри медленно выпрямился, болезненное выражение застыло на его лице, насколько оно было видно из-под увенчанного гребнем шлема. Осторожно укачивая правой рукой перевязанное запястье левой, он, тяжело дыша, закрыл глаза и затем, открыв их, слабо кивнул.
— Все в порядке, милорд,— прошептал Дерри и, вложив раненую руку обратно в черную шелковую перевязь, ощупал себя здоровой рукой.— Я только хотел перевязать ее прямо в седле.
Морган был настроен несколько более скептически.
Он склонился было, чтобы самому осмотреть запястье Дерри, как вдруг его остановил резкий, скрипучий окрик, прозвучавший прямо над ухом:
— Дорогу владыке Ховисса! Дорогу его высочеству! — И затем, чуть потише: — Что, солдат, другого места не мог найти со своими руками?
В то же мгновение сбоку раздался звонкий щелчок кнута, лошадь Моргана неожиданно резко шарахнулась в сторону, потеснив при этом коня Дерри, который, в свою очередь, толкнул около полдюжины перепуганных пешеходов.
Морган оглянулся: в глазах Дерри вспыхнул гнев, он готов был взорваться, когда генерал толкнул его, заставив промолчать. Морган сделал как можно более пристыженное выражение лица.
Потом дал знак Дерри, чтобы тот поступил так же.
Крикун был гигантом в семь футов ростом, в бронзовой кольчуге, одетый в ярко-зеленое и фиолетовое — цвета Объединенного королевства Ховисса и Ланнеда. И нельзя сказать, что в одиночку и при иных обстоятельствах он выглядел бы очень устрашающе, но его сопровождали еще шестеро таких же, как он, а Дерри к тому же был ранен.
Это слегка меняло дело. Кроме того, Морган вовсе не испытывал непреодолимого желания быть арестованным и заключенным в тюрьму за уличную драку. Слишком многое было поставлено на карту.
Генерал с нескрываемым интересом наблюдал за проезжающими всадниками. Он осторожно отметил для себя их черные бороды и волосы, их сверкающие бронзовые шлемы, по которым в их владельцах можно было узнать наемников из Коннаита; ливреи с варварским зелено-фиолетовым орнаментом, помеченные эмблемой Ховисса; их длинные мечи на перевязях и извивающиеся змееподобные плетки в руках.
Не было ни намека на то, кто такой этот владыка Ховисса и что он из себя представляет, хотя кое-какие подозрения на этот счет у Моргана возникли.
Великаны сопровождали разукрашенную повозку, которую тянула упряжка серых лошадей. Гобеленовые занавески, прикрывающие повозку, были расшиты вызывающим головную боль узором, сочетающим зеленый, фиолетовый, оранжевый и сверкающий розовый цвета. Еще шестеро смуглолицых гигантов охраняли тылы. Принимая во внимание все это, Морган сомневался, что им понравилось бы, вздумай он приблизиться, чтобы разглядеть их получше.