Хроники Эллизора. Трилогия
Шрифт:
– - Но почему, почему?!
– - возмутился Яков.
– - У нас же здесь дом, хозяйство! Да и куда мы пойдём?!
– - У нас не будет другого выхода, сынок, если в Эллизоре воцарится Чужестранец!
В голосе матери прозвучала такая странная уверенность в неудобном для них будущем, что Яков испугался ещё больше.
– - Да как же это может быть?!
– - воскликнул он и даже выпрыгнул из-за стола, за которым до этого сидел напротив матери.
– - Это же просто невозможно! Ведь уже объявили, что завтра в Высшем совете начинается суд по делу Чужестранца!
– - Это меня и пугает, дорогой мой сын!
– - усмехнулась Деора.
– - Так ведь Совет должен осудить и приговорить Чужестранца вместе с Леонардом и Оззи! Нам-то чего тогда бояться?! Да, мы
Деора только махнула рукой и, встав из-за стола, закончила расфасовку трав по отдельным пакетикам.
– - Я не могу тебе объяснить всё, но я очень боюсь, что весь этот суд закончится полной катастрофой! А в этом случае нам придётся уносить ноги из Эллизора!
– - на минуту Деора задумалась и затем продолжила.
– - Не знаю, сможем ли мы достать коня, поэтому ты должен взять минимум необходимых вещей -- столько, сколько, если что, ты мог бы нести сам.
Яков не стал продолжать спор, но остался в недоумении. Совсем недавно он убедился, насколько его мать сильна в магии, и вот теперь она почему-то выказывает такое очевидное малодушие. Как-то это, мягко говоря, не последовательно. Он вышел из дома и огляделся: осеннее тепло ещё не спало, но до праздника Листопада оставалась уже недолго. Сколько себя помнил Яков, на этот праздник всегда бывало прохладно. Сын Деоры лишь усмехнулся своим мыслям: подумаешь, "праздник Листопада", какая сентиментальная чушь, зачем здесь, в этом Эллизоре, какой-то искусственный листопад? Да ещё обязательно из берёзовых листьев? В чём, вообще говоря, смысл праздника? Ладно, собираться, так собираться: не так уж много у Якова вещей, да и любимый арбалет всё равно неисправен. Впрочем, в последнее время сын Деоры начал осознавать -- не в одном оружии могут быть сила и мощь: мечи, стрелы, копья, ружья -- это всё лишь только внешнее... Куда важней -- сила слова или даже сила мысли!
Рыжая мелкая собака пробиралась вдоль канавы напротив дома. Яков с интересом посмотрел на неё, прикидывая, велико ли между ними расстояние, к примеру, для выстрела из арбалета. Собака негромко, с испугом, зарычала и скрылась в кустах за канавой.
По вечерам мамаша Зорро подолгу задерживалась на рабочем месте, а то и регулярно ночевала в одном тюремно-больничном помещёнии вместе с Беллой, где довольствовалась старым топчаном и набитым соломой, как и у остальных заключённых, одеялом. Какие-то родственники мамаши Зорры жили за пределами тюрьмы, но почему-то она к ним не очень благоволила, и, похоже, тюрьма заменила ей родной дом. Постепенно, наблюдая за ней, Белла пришла к выводу, что под маской внешней грубости и даже хамства скрывается сердце доброе, сочувствующее, самоотверженное. Казалось, что здесь кроется какая-то тайна, возможно, давняя драма или трагедия, которая продолжает мучить эту немолодую сварливую женщину.
День в тюремной больнице для Беллы начинался рано, с рассветом, и включал множество обязанностей и трудов не только по медицинской, но и по хозяйственной части. Может быть, это было и к лучшему: так, по крайней мере, оставалось меньше времени для тоски по Оззи, отцу и родному Эллизору. Правда, всё это время Беллу не оставляли мысли о том, как помочь Оззи и его отцу. Для этого Белла принялась прислушиваться и наблюдать за тем, что происходило вокруг неё. Вскоре она убедилась, что тюрьма при Тайной канцелярии Маггрейда, действительно, является особой. По всей видимости, в неё помещали самых разных по происхождению и статусу людей, которые по каким-то причинам попали в поле зрения тайной полиции. По внешности это были далеко не всегда явные преступники, разбойники, контрабандисты. Напротив, большинство из заключённых, с которыми приходилось контактировать Белле, производили впечатление людей вполне добропорядочных или даже благородных.
Основное различие наблюдалось, скорее, в физическом и умственном состоянии заключённых: одни были вполне здоровы и крепки на вид, другие -- поражали своим истощённым состоянием, а также заторможенностью и неадекватностью в поведении. В тюрьме при Тайной канцелярии эти люди долго не задерживались, их быстро куда-то переправляли. Чаще всего они появлялись отдельными партиями. Их физическое и психическое состояние казалось тем более странным, что времена настоящего голода, как и времена диких клановых войн, уже миновали. Ходили, правда, слухи, что за границами цивилизованных кланов, на том же Севере, где процветает варварство, по-прежнему бушуют голод и эпидемии, но точных сведений об этом никто не имел, почему и приходилось довольствоваться баснями и догадками.
С теми, кто поступал в тюрьму измождёнными и больными, было много хлопот: им не только обрабатывали раны, их приходилось, как малых детей, выхаживать и откармливать, что при ограниченном тюремном рационе являлось непростой задачей. Особенно истощённых мамаша Зорро подкармливала продуктами, которые приносила после отлучек на волю. Но всего удивительней было то, что те из больных и измождённых заключённых, кто нуждался в серьёзном уходе, как правило, помалкивали, ни в какие беседы предпочитали не вступать, а на прямые вопросы отвечали уклончиво или не отвечали вообще. Вскоре Белла узнала, что этих несчастных именуют странным словом "креки", или крекнутые. Попытки выяснить, что означает это слово, а также то, откуда именно берутся эти самые креки и куда потом исчезают, не увенчались особым успехом. Один из стражников, который благоволил к Белле и даже снисходил до разговоров с ней, на её осторожные расспросы только рассмеялся и ответил:
– - Да не бери в голову, дочка, после войны и после всех этих клановых разборок осталось много свободных территорий, где этих психов, не считая мутантов, пруд пруди! Вот изобильный Маггрейд и даёт им приют! Мы же их принимаем, кормим и поим! Приводим, можно сказать, в чувство! А потом их направляют на службу нашему благословенному клану. Рабочие руки везде нужны! Или ты хочешь, чтобы они даром ели свой хлеб?
То, что сказал страж, выглядело по-своему убедительно, однако не всё в этой версии казалось достоверным. То, что Маггрейд в определённой степени использовал даже рабский труд, это известно, но вот на вопрос, откуда всё же берётся столько несчастных в очень схожем психически неадекватном состоянии, исчерпывающего ответа Белла пока найти не могла. Неужели и вправду клан столь успешно и почти непрерывно отлавливает на варварских территориях до сей поры обитающих там без дела и крова несчастных и, таким образом, даёт им приют, обеспечивая самому Маггрейду дармовую рабочую силу? Неужто так может быть на самом деле? Но почему тогда все они так похожи, с почти одинаковой симптоматикой психических расстройств и заторможенности?
Мимо как раз проходила мамаша Зорро и, как видно, слышала часть разговора. Будучи ещё трезвой, она молча подхватила Беллу под руку, завела в каптёрку и дохнула ей в ухо горячим шёпотом:
– - Смотри, дочка, помалкивай! Ишь разлюбопытничалась! Нельзя про крекнутых ничего спрашивать, иначе это для тебя плохо кончится!
Белла в тот момент согласно кивнула и промолчала. Однако вечером, когда мамаша Зорро в очередной раз угостилась казённым спиртом и заметно смягчилась, Белла попыталась вернуться к этой теме. Благо, в их каптёрке с запасами спирта, лекарств и перевязочного материала никого больше не было. Главврач как раз закусывала бутербродом с большим куском свиного сала, к которому сама Белла питала естественное отвращение, потому как в Эллизоре разведение свиней было запрещено.
Несмотря на хмель, при возвращении к теме креков, мамаша Зорро тут же словно протрезвела и сказала:
– - Запомни, в Маггрейде есть темы, которых лучше никогда и ни с кем не касаться!
– - и, понизив голос, добавила: -- Изобильный и демократичный для всех членов клана Маггрейд это только фасад! Есть и другой Маггрейд, о котором тебе лучше не знать и в который лучше никогда не попадать!
Зорро дожевала бутерброд, задумчиво заглянул в свою опустевшую кружку, видимо, размышляя, не плеснуть ли туда ещё спирту, но, как видно, передумала и, не сдержавшись, сказала Белле: